Видимо, у шофёра был какой-то праздник. Он выбрался из кабины, достал бутылку шнапса и сделал несколько глотков. Громко икнув, направился к часовому. Ещё издалека он начал говорить по-немецки что-то невнятное, а, дойдя, сунул часовому бутылку. Тот отказывался, но водитель был настойчив. Он уговорил-таки часового сделать пару глотков. Солдат явно не хотел нарушать устав караульной службы, но желание взяло вверх.

Пока шёл разговор и булькало спиртное в бутылке, Саша приподнял нижний ряд колючей проволоки и прополз под ней. Теперь он был уже на территории склада. А проклятый водитель всё ещё стоял рядом с часовым, и время неумолимо отсчитывало минуты.

Наконец водитель направился к шлагбауму. Но теперь он завёл разговор там.

И Саша решил больше не ждать, тем более что часовой отвлёкся на разговаривающих сослуживцев у шлагбаума. Он потихоньку вытащил нож из ножен. Смазанное перед выходом салом лезвие вышло бесшумно.

Крадучись, по полшажочка, Александр стал приближаться к часовому. Оставалось сделать пару шагов, как тот почувствовал присутствие постороннего. Дыхание ли Сашино услышал или лёгкий шорох одежды, только он начал поворачиваться в его сторону.

Саша прыгнул, ударил его ножом в сердце и, отработанными уже движениями подхватив падающее тело, осторожно уложил его на землю. Часовой ещё дергал в агонии ногами.

Саша вытер нож о шинель часового и вложил его в ножны. Посмотрел на часы. Чёрт! Пьяница-водитель задержал его на двенадцать минут.

Вдоль склада шёл высокий дощатый настил, выложенный для удобства разгрузки. Саша сначала пошёл по нему, потом сполз на землю. Совсем рядом стоял грузовик, от капота шло тепло и пахло бензином.

От машины до второго часового было метров тридцать — Саша слышал, как он прохаживается. Пять-шесть шагов в одну сторону, потом разворот — и назад.

Саша осторожно пополз, потом взобрался на помост, вытащил нож и замер.

Сейчас часовой удалялся от склада. Он остановился, развернулся на месте и пошёл в Сашину сторону. Когда до него оставалось метра три, часовой остановился.

Ждать было некогда.

Саша с силой метнул нож, целя им в грудь часовому. Тот захрипел, схватился руками за грудь и повалился наземь.

Однако подскочить к нему Саша не успел, и винтовка железным затыльником ударилась о камень.

Саша соскочил с помоста, в два прыжка оказался у лежащего часового, вытащил из его тела нож и ударил ещё раз. Только тогда часовой перестал хрипеть. В темноте Саша немного ошибся: нож вошёл не в левую половину груди, а в грудину, в центр. Потому часовой был только тяжело ранен, и пришлось добавить.

Оставался часовой у шлагбаума. Но рядом с ним продолжал болтать подвыпивший водитель. Вот принесла его нелёгкая!

Наконец часовому удалось спровадить не в меру разговорчивого шофёра. Отхлебнув из бутылки, тот неверными шагами направился в сторону ближайших домов. Отойдя уже довольно далеко, он упал и начал ругаться, а часовой у шлагбаума смеялся.

Сейчас водитель со своими пьяными выходками играл Саше только на руку — ему удалось подобраться к часовому совсем близко. Но впереди было метров пятнадцать открытого пространства. Если кинуться на часового, он успеет сорвать с плеча винтовку. В карауле, да и во время боевых действий патрон всегда в патроннике. Стоит только большим пальцем перебросить флажок предохранителя в положение «огонь» — и жми на курок.

Надо что-то придумывать, причём срочно, однако ничего умного в голову не приходило.

Совсем рядом, перед шлагбаумом хриплым голосом заорали нечто вроде «Лили Марлен» — это вернулся водитель. Часовой повернулся к Саше спиной и начал ругать водителя.

И Саша, решив воспользоваться моментом, кинулся к часовому. В последний момент тот услышал топот, повернулся, но винтовку снять с плеча уже не успел.

Саша ударил его ножом в живот, потом сразу же резко — по боковой поверхности шеи. Хлестанула кровь, её тёплые брызги попали Саше на лицо.

Водитель стоял, тупо покачиваясь. Похоже, он не понял, что произошло.

Саша ударил его кулаком под дых, и тот, сломавшись пополам, упал. Сначала Саша хотел добить его, но в голове тут же сложился нехитрый план. На складе наверняка есть спиртное. Надо напоить водителя до бесчувствия и оставить его с ножом в грузовике. Немцы будут гадать, причастен ли водитель к краже продуктов или нет, и какое-то время это разбирательство займёт.

Саша подтащил бесчувственное тело водителя к грузовику — пусть пока полежит. Сам же подбежал к колючке и ухнул филином три раза — как и уговаривались. Получилось очень похоже.

Вскоре у колючей проволоки возникли партизаны. Под проволокой они пробрались на территорию склада.

— Сбивайте замки с дверей, — скомандовал им уже порядком уставший Александр.

— А чем? — они были в недоумении.

Действительно, не предусмотрели.

Но Саша тут же нашёл выход из положения.

— Заберите у часового винтовку и стволом подденьте дужку замка. Только прикладом не стучите, металлический звук далеко слышен.

Саша посмотрел на часы. У них в запасе было ещё часа полтора, а потом в любом случае надо уносить ноги.

Кирьянов своротил замок винтовкой часового играючи.

— Иди, ломай замки дальше, — посоветовал ему Саша. — Вы двое — обшарьте отсек. В первую очередь соль ищите. Найдёте что-либо стоящее — в грузовик.

Пойди найди нужные продукты на складе без окон, без дверей да ещё и ночью!

Пока партизаны ломали замки, Саша подошёл к водителю, обшарил его карманы и нашёл ключи. Потом затолкал водителя в кабину, усадив его на пол перед пассажирским сиденьем.

Грузовиком оказался «Крупп L3H» на три с половиной тонны груза с высоким узким радиатором и широченной угловатой кабиной.

Саша на ощупь нашёл переключатель света и включил фары. На них стояла светомаскировка, как на всех армейских машинах. Но тем не менее в одном из отсеков, напротив двери которого стоял «Крупп», стали видны стеллажи с продуктами.

Двое партизан вытащили к дверям мешок.

— Мука! Грузить?

— Мешка четыре.

Парни бросились таскать мешки. В этом же отсеке нашлись мешки с крупами — горохом, рисом, пшеном. По паре мешков каждой крупы погрузили тоже.

Потом парни вручную перекатили грузовик к другому отсеку. Фары высветили его содержимое — здесь были сплошь консервы. Грузили ящики, не читая надписей: всё равно никто не умел читать по-немецки, а консервы имеют одну хорошую особенность — они долго не портятся.

В следующем отсеке было спиртное. Разнообразием оно не отличалось — шнапс в бутылках и столитровых бочках. Одну бутылку Саша сунул в кабину и позволил партизанам закинуть в кузов один железный бочонок. Не для выпивки — для обеззараживания ран, коли они случатся.

Только в предпоследнем отсеке нашлись мешки с солью и — о чудо! — с сахаром, причём кусковым, пиленым.

— Грузите, парни, сколько в кузов войдёт! — решил Саша. Сам же посмотрел на часы — через десять минут пора было уезжать.

Партизаны сновали между складом и машиной, как муравьи. Конечно, если развернуть машину бортом к складу, получилось бы быстрее. Но тогда подсветки фарами не было бы.

Кузов нагрузили выше бортов, и рессоры изрядно просели.

— Всё, парни, пора! Двое в кабину, остальные — поверх, на груз.

Дважды упрашивать никого не пришлось. Только сначала заминка получилась. Двое партизан полезли в кабину и наткнулись на немца. Тот заворочался, забормотал что-то, и парни шарахнулись назад.

— Ой, тут, похоже, кто-то есть!

— Конечно! — успокоил их Саша. — Водитель пьяный. Полезайте скорее!

Саша завёл грузовик и медленно выехал с территории склада. Ещё тёплый двигатель тянул тяжёлогружёную машину легко и ровно.

Метров через двести по верху кабины застучали.

— Тормози, наши!

Саша остановился. Сбоку подбежали запыхавшиеся сержант и старшина. С помощью партизан они затянули на мешки пулемёт, забрались сами. Саша услышал:

— Трогай!

Александр вырулил на грунтовую дорогу. Грузовик тяжело покачивался на неровностях. Подслеповатые фары с синим светом освещали впереди только метров двадцать пять — тридцать. Но Саша не увеличивал скорость. Видимости хватало, лишь бы не заблудиться.