Проверка на собаках показала, что такое содержание антитоксина в крови предохраняет от гибели при введении им даже 20 см ³ живой двухдневной дифтерийной культуры. Все не подвергшиеся предварительной иммунизации собаки погибли через сутки. Мы, таким образом, должны констатировать, что наш соотечественник С. К. Дзержговский первый, рискуя своим здоровьем и жизнью, доказал:

1) что можно активно иммунизировать человека против дифтерии путем введения ему дифтерийного токсина в подкожную клетчатку;

2) что создаваемый таким образом иммунитет достаточно надежен, так как введение Дзержговскому свыше 1700 смертельных для морской свинки доз токсина не вызвало заболевания.

Нельзя без волнения читать заключительную часть доклада Дзержговского. Вот что он пишет:

«Опыт этот… уполномачивает предполагать, что возможно выработать метод активной иммунизации человека против дифтерии, вполне безвредный для него и предохраняющий его на всю жизнь. Такой способ иммунизации окажется, без сомнения, лучшим орудием медицины в борьбе с дифтерией, и я глубоко убежден, что этим путем можно достигнуть полного исчезновения дифтерии, как болезни…

Я надеюсь, так как убежден до глубины моей души, до глубины мозга моих костей, что та любовь к науке, правде и труду, которую воспитал в своих учениках, к несчастью, год тому назад усопший незабвенный мой учитель М. В. Ненцкий (доклад был сделан на заседании, посвященном памяти Ненцкого. — Г. В.), не потускнеет ни от времени, ни от перемен роковой судьбы, и что каждый из нас до момента закрытия вечностью глаз, по его блестящему примеру не пощадит ни сил, ни боли, ни собственной крови для достижения истины и пользы страждущего человечества».

На протяжении семи лет Дзержговский проверял свою кровь на антитоксин. В конце 1909 г. содержание антитоксина в его крови составляло 1/20 единицы.

Приведенные здесь данные дают основание считать, что Дзержговскому принадлежит приоритет идеи и экспериментальной проверки активной иммунизации человека против дифтерии.

Такова история попыток предохранить детей от заражения дифтерией. Первые же мысли о возможности этого принадлежат русским, основательно забытым, неупоминаемым ученым. Имена их можно найти лишь в старых медицинских журналах, вышедших полвека назад.

Матери части жалуются, что их детям делают различные прививки: и против оспы, и против брюшного тифа, и против дифтерии. А ведь сколько тысяч, и не тысяч, а десятков тысяч жизней сберегли эти прививки. Сколько матерей избавлены от бессонных ночей, печальных дум и тягостных воспоминаний. Об этом тоже можно сказать четкими и ясными цифрами. У нас обязательные прививки против дифтерии приняты во всех союзных республикам в исключительно широких размерах. В 1935–1937 гг. в Киеве, Харькове и Днепропетровске 100 % детей были иммунизированы. Широчайшим образом, с огромной настойчивостью, проводилась иммунизация в Армянской республике. О том, каковы результаты этой предохранительной меры, поведал нам А. Е. Алексанян в своей диссертации и в последующих трудах.

На Украине уже к 1940 г. (с 1932 г.) было иммунизировано 16 090 945 детей, и заболеваемость за эти годы была во много раз меньше, чем, например, в Норвегии или Голландии, где прививки почти не производились. Так, например, в Амстердаме, столице Голландии, городе с населением в 769 тыс. (в 1946 г.) было проведено едва 31 162 иммунизаций с 1929 по 1935 г., т. е. прививками было охвачено около 15 % всего детского населения. В то же время не только в Москве, столице СССР, но и в самых малых селениях дети школьного возраста до 12 лет полностью охвачены прививками. У нас медицина служит одной цели — благородной и благодарной — охране трудящихся от болезней, созданию здорового и сильного населения.

Рассказ наш о дифтерии — «горлянке», о дифтерии — «петле удавленника» — закончен. Нет уже «горлянки», дифтерия уже не пугает. Она почти побеждена, и может быть, через 2–3 поколения врачей новые кадры, приступающие к работе на смену уходящим, скажут, что они не видели в больницах этой болезни. Читая Чехова, они удивятся, как это не смогли друзья Дымова спасти своего товарища и предохранить его от смертельной болезни…

БЕШЕНСТВО И БОРЬБА С НИМ[27]

Страшная болезнь, вызывавшая в течение веков страх у населения и врачей.

Даже в 60—70-х годах прошлого века многое, если не все, касающееся бешенства, было неизвестно. Непонятно было и само происхождение болезни и течение ее, а печальный исход всех случаев заболевания внушал врачам гнетущее сознание бессилия. Вот почему жизнь так настойчиво требовала от науки скорейшего открытия тайн страшной болезни и победы над ней.

В течение тысячелетий бешенство известно человечеству: упоминания о нем можно найти в знаменитой гомеровской Илиаде. Аристотель (384–322 до н. э.) уже знал его, знали бешенство и римские ученые. О нем писал князь ученых, «светоч премудрости» Ибн-Сина (Авиценна), писали о бешенстве в средние века, в новое и в новейшее время. Не знали лишь одного — как предохранить и вылечить от этой болезни.

Заболевание бешенством наступает не сразу после укуса бешеным животным. Скрытый период продолжается от 14 до 60 дней, редко до года. Проявления болезни наступают обыкновенно после того, как все местные поражения — раны, уже заживают. Затем возникают предвестники. Человек еще не заболел, но уже появляется тягостное неопределенное состояние: укушенный жалуется на тоску, окружающие обращают внимание на его подавленность. Еще сильнее выражено это состояние у знающих, что укусившее его животное было бешеным. Через 1–2 дня наступает особенная чувствительность к малейшим движениям воздуха. Достаточно слабого дуновения, чтобы наступило расстройство дыхания: за глубоким вдохом следует ряд прерывистых выдохов, затем наступает задержка дыхания. Лицо больного выражает испуг, глаза раскрыты, зрачки расширены, он беспокоен, ему страшно, больной просит облегчить ему муки. Наступают судороги, выражающиеся раньше всего расстройством глотания воды.

О больных говорят, что у них наступает водобоязнь, но эта водобоязнь особого свойства, — больной хочет пить, его мучит жажда, но лишь только ему дают воды, он захлебывается и жалуется, что не может глотать. В дальнейшем часто даже одного напоминания о питье достаточно, чтобы вызвать эти мучения. Наступают общие судороги, а затем явления возбуждения; больной впадает в ярость, он мечется, рвет на себе одежду… Это состояние проявляется приступами, в промежутках между ними больной как бы успокаивается, но на лице его лежит печать тяжелого отчаяния. Температура у заболевшего повышена, она достигает 40°.

Если больной не погибает в течение первых двух-трех суток, наступает видимое облегчение — вновь появляется сознание, судороги исчезают, восстанавливается глотание, но температура все еще повышена, лицо бледно, пульс едва прощупывается. Смерть больных наступает вдруг, без агонии.

Болезнь возникает лишь от укуса бешеным животным, а заболеть бешенством может почти всякое животное — плотоядное, травоядное, как домашнее, так и дикое. Даже птицы подвержены заболеванию бешенством. «Труднее назвать, какое животное не может быть бешеным, чем перечислить, какие могут». Описан случай, когда болезнь наступила после укуса тюленем (на Каспийском море). В Бразилии с 1908 по 1918 г. наблюдались массовые заболевания скота бешенством. Источником заражения являлись летучие мыши особого вида, кусавшие скот; то же наблюдалось на острове Тринидаде в 1931 г.

Чаще всего виновником человеческого бешенства является испытанный друг человека — собака. По данным Московской пастеровской станции, оказывающей помощь укушенным, за 37 лет со дня основания ее — с 1886 по 1922 г. — через нее прошло 128 828 пострадавших от укусов бешеных животных, из них около 113 тыс., т. е. 88 %, было укушено собакой, несколько больше 10 тыс. — 8 % — кошками, около 2500 — 2 % — волками, а все остальные, т. е. 2 %, подверглись нападениям и укусам других животных. Считается, что хранителями болезни в природе преимущественно являются волки. Зимой они часто собираются стаями, и при заболевании одного могут заболеть от его укусов и многие другие, которые затем заражают собак, а те, в свою очередь, друг друга и людей.