Нас проводили через задний выход со станции. Впереди что-то произошло, и нам сказали выходить через задний. Все безропотно зашагали в сторону выхода Хаттёбори. Я из соображения безопасности вынул и приложил ко рту платок. Другие не сделали и этого. Чувство опасности присутствовало, видимо, лишь у одного меня.

Меня интересовало, что же там все-таки произошло. И пока на выходе рассасывалась толпа, я смотрел на монитор. Тот, что в самом конце платформы. Смотрю — а камера захватила тех, кому стало плохо. Точнее одного, так как был виден всего один человек. В довершение всего меня обругал станционный работник: «Вы почему еще здесь? Быстро поднимайтесь наверх!» — Прямо как зеваку какого-то.

Когда вышел на улицу, окружающие один за другим стали садиться на корточки. Некоторые лежали, кое-кому было плохо. А вокруг столько людей! Да, думаю, дело нешуточное. Смотрел я и приходил к выводу, что у всех у них пострадало зрение. Кто-то ослеп, кому-то просто темно… И я решил выяснить, что же все-таки произошло. Я не мог просто так взять и уйти с места происшествия. Поэтому поднялся на виадук через дорогу и смотрел на место происшествия сверху. Какое тут может быть совещание?

Быстро приехали машины «скорой помощи». Дорогу впереди оцепили. Большая машина неотложки натянула тент, начали одного за другим носить пострадавших на носилках. Тем временем число зевак увеличилось, и на мосту не осталось свободного места. Я не мог там больше оставаться и ушел.

Я собирался доехать от Гиндзы по линии Гиндза до Сибуя, оттуда добраться до Хироо на городском автобусе, следующем до Симбаси. Иногда приходится ездить таким путем, поэтому я хорошо знаю этот маршрут. Но, вероятно из-за того, что линия Хибия встала, автобусный терминал был наполнен народом сильнее обычного. Там я увидел, как один наш молодой работник сидит на корточках, прислонившись к забору. Ему 24-25. Девушка, также из нашей фирмы, пыталась ему помочь. Но она тогда еще не знала о происшествии на линии Хибия, и думала, что это из-за малокровия или чего-нибудь еще. Такое по утрам случается. «С тобой все в порядке, как ты?» — гладила она его по спине. Он тоже добирался с линии Тодзай с пересадкой на Хибия. Жил где-то в районе Ураясу.

Что с тобой? — спрашиваю я у него. В метро… — простонал он.

Я знал, что на Цукидзи многим стало плохо, и понял, что дело здесь не в малокровии. Нужно срочно везти его в больницу. И я немедля набрал в телефоне-автомате 119. Однако мне сказали, что сейчас все машины на выезде, и велели ждать. Действительно, они все спешили к Цукидзи и Касумигасэки.

Тогда я пошел в полицейский участок рядом со станцией. Надеясь, что нам помогут хоть там. Но в участок информация о происшествии еще не поступила. Я влетел и начал объяснять полицейскому, что в результате аварии в метро… Но тот лишь удивился, и не воспринял нас всерьез. С этим каши не сваришь, подумал я и сам поймал такси. Мы вместе с девушкой посадили парня на заднее сиденье, и я велел везти его в больницу Красного Креста на Хироо. Из крупных больниц она самая ближняя.

Состояние у него было тяжелым. Совершенно не мог встать. Тяжко, говорит с трудом, добиться от него чего-то было практически невозможно. Выходит, не проходи я мимо, он вряд ли получил бы надлежащую помощь. Тому, кто не знает ситуации, трудно понять, что произошло и насколько это опасно. К тому же девушке было бы очень непросто тащить его до стоянки такси в одиночку.

В больнице Красного Креста мы были первыми пострадавшими от зарина. Врачи вели себя так, будто говорили: «даешь первого пациента», «к нам тоже пришел». За себя я тогда не переживал. Лишь обратил внимание на то, что сопли потекли. Холодно, видимо, простудился. Других ощущений не возникало. Я передал парня врачу, затем позвонил ему домой и объяснил ситуацию родителям. Дозвонился не сразу, а пришли его родители в больницу только к двум. К тому времени больница была полна пострадавшими от зарина. Некоторые лежали даже в коридоре, у всех стояли капельницы.

Поскольку я был там с самого утра, то успел найти общий язык с медсестрами. Те предложили мне тоже сдать анализы, раз уж пришел. Я согласился. Особо ни о чем не переживая. Тогда еще ничего не было, а ночью внезапно стало плохо. Как тут не забеспокоишься? Провел полдня в больнице, и не сдал ни одного анализа… Когда сделал, начали сужаться зрачки. Но лишь слегка, при этом темноты в глазах не возникало. На всякий случай мне на час поставили капельницу.

Как вспомню, так становится жалко одного плотника, который весь в крови ворвался в больницу с отрубленным пальцем. Но там его никто не ждал. Врачи как бы говорили: «Какой там палец, нам бы с зарином справиться». — Но мне было больше жаль плотника, которому пришлось очень нелегко.

После капельницы я пошел на работу. По-прежнему из носа текло. В принципе, работе это не мешало. Затем, как обычно, вернулся домой. В конечном итоге вагон, в котором я ехал, оказался на приличном удалении от пролитого зарина, поэтому я отделался легко. Просто отвез тяжелого сослуживца в больницу и между делом сдал анализы. Так мое имя попало в газеты и в списки других пострадавших. Поэтому мой рассказ вряд ли вам пригодится…

А того молодого человека у нас уже нет. Он бросил работу примерно год назад. Думаю, не из-за зарина. Когда уходил, был уже совершенно здоров. Чем он сейчас занимается, я не знаю.

Действительно, жуткое происшествие. Как я говорил ранее, я почти не пострадал, поэтому мое впечатление о случившемся ничем не отличается от мнения обычных людей. Конечно, простить их нельзя. Но, более того, особенно… Позже из управления метро мне прислали карточку на несколько поездок в метро. Им там тоже пришлось несладко. В принципе, метро здесь не виновато.

Г-н Ямадзаки — тот молодой человек, которого нашел в бессознательном состоянии на станции Сибуя и отвез в больницу наш предыдущий рассказчик г-н Итиба. Их встреча состоялась благодаря удачному стечению обстоятельств. В ходе интервью выяснялось, что их пути пересекаются то там, то здесь.

Также, можно сказать случайно, его однокашником в киотосской школе Ракунан был один из руководителей «Аум Синрикё» Ёсихиро Иноуэ. Стоило увидеть по телевизору лицо, как он сразу узнал Иноуэ, с которым с самого начала не сошелся характерами. Слушая рассказ г-на Ямадзаки, я убедился, что это действительно похоже на правду. Г-н Ямадзаки любил сноуборд, баскетбол, любил мотануть куда-нибудь на машине (сейчас, правда, заметно остепенился). Скорее всего, у предпочитающего спорт на открытом воздухе молодого человека вряд ли нашлись бы точки соприкосновения с погруженным во мрак, замкнутым в неком поэтическом мире Ёсихиро Иноуэ. С первой встречи в школьном автобусе г-н Ямадзаки сразу понял: от этого толку мало и говорить с ним не о чем. Кто бы мог подумать, что первое негативное впечатление спустя десять лет обернется облаченным в конкретную форму страхом в метро далекого Токио. Жизненные пути порой неисповедимы.

Лет семь назад заболел сноубордом. И как бы ни был занят зимой, непременно выкраивал день в неделю для поездки с подругой на лыжный курорт. С началом работы вокруг него происходило немало неприятных вещей, но спасало лишь понимание и близость подруги. Теперь он уже не ссорится с ней по пустякам, а также не гоняет почем зря на машине. Люди его возраста быстро взрослеют, набираясь собственного опыта. Говорит, что его интересует дальнейшая судьба Ёсихиро Иноуэ — в какую сторону тот изменится.

Сейчас живет в Син-Ураясу с родителями и младшей сестрой.

После окончания института возникли проблемы с трудоустройством: везде, куда бы я ни обращался, получал отказ. Мне с самого начала хотелось работать в сфере пошива одежды. Например, в «Уорлде» или «Торговом доме Санъё». Но я понимал, что устроиться трудно, и не ограничивался одной одеждой. От строительства вплоть до электроники — за исключением продуктов питания. Но ничего не выходило. Еще бы, прошел только год после крушения экономики «мыльного пузыря»… в общем, пришлось несладко.