– И вас защищают корни? – удивилась Пэгги.

– Да, – ответил Анастас и горделиво выпятил грудь. – Конечно, нужно знать разные мелодии: чтобы послать корни в бой и чтобы потом их успокоить. Но для этого надо научиться очень хорошо играть на флейте. Флейта для нас – это не просто музыкальный инструмент, это настоящее оружие. К сожалению, не у всех есть способности, и выучиться играть не так-то просто.

– Ладно, не бойся. Может, мы очень способные, – подбодрил Пэгги синий пес.

– Если бы не эти гигантские корни… и не Пилос, – продолжал Анастас, – нас бы давно уже съела Пожирательница. Сейчас наша сеть протянулась на десять километров. Мы ею очень гордимся. В нашем братстве немало ребят. Те болваны, что прыгают в трещины, прямиком попадают сюда. А когда мы видим, что щупальце кого-то схватило, мы посылаем корни, и они отбивают жертву. Конечно, не всех удается спасти, но мы стараемся и довольно часто оставляем Пожирательницу без обеда.

– Молодцы! – восхитилась Пэгги Сью.

– Да мы знаем. Я сам очень горжусь тем, что мы делаем! – напыжился Анастас. – Однако без дисциплины никуда. Поэтому вы сейчас же пойдете учиться играть на флейте, а потом отправитесь на урок плетения. Вы должны раз и навсегда запомнить основы жизни на сети: здесь нет места бездельникам. Мы все работаем не покладая рук, чтобы защитить себя и других ребят.

В последующие дни Пэгги Сью, Себастьян и синий пес учились жить по правилам лесного братства.

Как оказалось, жизнь на сети была не слишком веселой.

Лесные братья ели вареные кусочки корней и похлебку из перемолотой древесины, пили сок все тех же корней и дождевую воду, которая собиралась в ямках в камне. Огонь высекали при помощи обломков кремния, который откалывали от сводов «яйца».

Каждый день они ходили на уроки музыки, которые проводил Пилос. Он разучивал с ними волшебные мелодии, при помощи которых можно руководить корнями. Надо было запомнить, при помощи какого набора звуков можно скомандовать корням: «В атаку!», «Свернись в кольцо», «Налево! (Направо!)», «Выше! (Ниже!)» и т. д. Проблема состояла в том, что надо было играть очень быстро, без ошибок и четко соблюдая ритм. Оказалось, что ритм – самое главное, без ритма волшебство не работает, и, вместо того чтобы выполнять команды, корни лениво сворачиваются в колечки и укладываются спать, как сытые удавы.

Пэгги Сью раздражали эти уроки. Ведь она отказалась учиться у бабушки Кэти ее колдовству, потому что магические формулы запоминать слишком трудно, а заклинания невозможно выговорить.

«Магия – это сплошное жульничество, – говорила она. – Я предпочитаю решать свои проблемы более реальными средствами».

Укрощение гигантских корней ее страшно бесило. К тому же у нее не очень хорошо получалось играть на флейте. Она то и дело допускала ошибки, из-за которых случались всякие неприятности. Дважды она чуть не задушила своим корнем другого ученика!

Конечно, настоящие дома невозможно было построить на сети, но дети соорудили небольшие хижины из сухих корней и листьев. Некоторые лесные братья предпочитали спать в гнездах, как птицы, но большинство все-таки ночевало в своих кособоких хижинах, разделившись по возрасту. Синего пса дети приняли с большой радостью, ведь до этого у них не было животных. Он наслаждался своей популярностью и выделывался, как мог.

Время от времени Анастас приходил посмотреть, как идут занятия, и, конечно же, произносил речь (он обожал произносить речи!).

– Корни – наши друзья, – говорил он. – Без них нас всех уже давно съела бы Пожирательница. Без корней, как и без сети, которую мы плетем, мы не смогли бы отбивать атаки щупалец и не спасли бы детей, которых эти щупальца утаскивают. Только благодаря корням мы в безопасности. Подумайте те, кто жалуется на невкусную похлебку, что здесь, на нашей паутине, вам ничто не угрожает, тогда как наверху ваши родители не могли вас уберечь от щупалец чудовища! Те, кто мечтает вернуться на поверхность, – жалкие кретины, заслуживающие того, чтобы их сбросили в бездну. Неблагодарные! Глупые! Для вас повторю еще раз: живые корни защищают нас здесь лучше, чем взрослые там, наверху.

Во время своих речей Анастас так распалялся, что становился весь красный. Этот мальчик, хоть и довольно красивый, пугал Пэгги Сью.

– Возомнил себя королем! – возмущался Себастьян, как только Анастас уходил. – Не знаю, сколько я еще вытерплю: так и хочется съездить ему по физиономии.

– Он так себя ведет, будто мы его пленники, – поддерживала друга Пэгги Сью. – Но мы ему еще докажем, что это не так. Честно скажу, мне здесь не нравится. Как и тебе, мне совершенно не хочется провести тут следующие десять лет, питаясь похлебкой из древесины и плетя штаны из корней. И все же потерпи немного. Мы сбежим отсюда, как только придумаем как.

В лесном братстве Пэгги и Себастьяна учили не только играть на флейте, но и плести сеть. Для этого нужно было сначала собрать отмершие корни, срубив их у основания – под самым каменным сводом, а потом приплести их к сети. Так что очень медленно «паутина», на которой жили дети, становилась больше.

– Смотрите, рубите только мертвые корни, – предупреждал Пилос. – Если заденете живой, он разъярится и порвет нашу паутину. Тут самое главное не перепутать мертвый корень с корнем спящим. Если вы начнете рубить спящий корень, он обовьется вокруг вас, как питон, и переломает все кости.

Вооружившись кремневыми топорами, Пэгги Сью и Себастьян поднимались к своду, испещренному трещинами, с которого свешивались перепутанные корни. Временами карабкаться наверх было не легче, чем лезть на самую высокую мачту парусника во время шторма. Дважды Пэгги Сью не удержалась и сорвалась вниз. К счастью, она приземлилась на сетку, однако больно ушибла спину.

«Ты теперь похожа на зебру», – объявил синий пес, осмотрев синяки у нее на спине.

Каждый раз подбираясь к неподвижно висящему корню, Пэгги и Себастьян беспокойно переглядывались: спит или умер? Они еще не научились легко находить мертвые корни, как это делали другие дети. Те-то мигом определяли, жив корень или нет, по цвету коры и по степени его гибкости.

– Не знаю, как они их отличают. По-моему, корни все одинаковые, – недовольно ворчал Себастьян.

Они несколько раз допускали ошибки, которые чуть не стоили им жизни. Размахнувшись и ударив топором по корню, который, как оказалось, всего лишь решил вздремнуть, они едва уворачивались от разъяренного создания, которое начинало бить во все стороны, как огромный хлыст.

Характер у этих корней был тот еще. Если они не спали и не находились под гипнозом, в который впадали под звуки флейты, они тут же начинали драться со своими соседями, чтобы заполучить место получше.

– На самом деле, корни довольно ленивые, – рассказал Пэгги как-то Пилос. – Они хотят только спать в темноте, время от времени потягиваясь, как аристократы на перине. Наверху, когда смотришь на деревья, посаженные первыми колонистами, конечно, догадываешься, что у них должны быть длинные корни, но даже не представляешь, насколько. Тут как с айсбергом: десятая часть сверху, а все остальное под водой. Так и корни – они в десять раз длиннее самого дерева.

Пилос казался Пэгги Сью довольно милым. Он был похож на смешного гномика из мультика или на толстощекого Питера Пэна, покрытого веснушками.

На флейте Пилос играл просто восхитительно.

– Моя мама была колдуньей. Она выступала в цирке, – сказал он однажды. – Мама отлично предсказывала будущее, а еще делала приворотное зелье. Это она научила меня мелодиям, с помощью которых можно управлять животными.

– Только животными? – спросила Пэгги.

– Нет, – признался Пилос, – и людьми тоже. Если бы я хотел, чтобы ты в меня влюбилась, я бы сыграл одну мелодию и… ты бы меня поцеловала… но я не стану так делать, потому что это будет не по-настоящему, это будет обман.