Леонид Куликов
ЗЕРНА МИРА
Позади — семь дней сраженья,
Впереди — прорыв кольца.
Горький ветер отступленья
Жег солдатские сердца.
А пшеница налитая
К ним тянулась с полосы,
Словно плакала, роняя
Капли утренней росы.
И, окинув взглядом синим
Ширь некошенных хлебов,
Запыленный пехотинец
Молча вышел из рядов.
Он нарвал пучек отборных
Колосков — и снова в строй.
Что он видел в этих зернах,
Для чего унес с собой?
Он держал их на ладони
По привычке мирных лет.
— Славный сорт, у нас в районе
Вот таких, пожалуй, нет.
Я судьбы своей не знаю,
Но уж если суждено,
Испытаю на Алтае
Я смоленское зерно. —
С той поры зимой и летом
Он берег от всех невзгод
Вместе с новым партбилетом
Свой заветный обмолот.
Он прошел в боях упорных
Чуть не пол-Европы, но
Сохранял сухим, как порох,
Драгоценное зерно.
Только раз не без причины
Прикоснулся к узелку:
Этих зерен половину
Отдал чеху-бедняку.
Ой, смоленская пшеница,
Где ты только не была,
Прежде чем сквозь все границы
До Алтайских гор дошла!
Милый край весенним громом
Встретил бывшего бойца,
Фронтовик стал агрономом,
Пыль походов смыл с лица.
И достал из чемодана
Зерна мира — свой семфонд.
Ради них он принял раны,
Ради мира вынес фронт.
И теперь в полях Алтая
Та пшеница прижилась
И стоит, не полегая,
Грузным колосом гордясь.
Николай Кутов
* * *
Урала не узнаешь за неделю.
Не сразу можно полюбить Урал
С его огнем мороза и метелью,
С его цехами, где гремит металл.
Но тот, кто станет с вьюгами бороться,
Кто в холода научится ценить
Жилищ тепло, скупую ласку солнца,
Тому уже вовек не разлюбить
Туманами окутанные горы,
Озер прохладу, шум веселый их,
Степей огромных синие просторы,
Людей упорных, твердых и прямых
И города, где в серых клубах пыли,
В морозной мгле, когда была война.
Трамваев чаще танки проходили,
Гремя броней у твоего окна.
И если край полюбишь сразу даже,
Не торопись с оценкой, не спеши,
Пройдут года, тогда ты правду скажешь
О всем, что видел, просто, от души.
1946 г.
В ГОРАХ
Везде озера. Оглянись вокруг
Отсюда — сверху, с каменных отрогов.
Блестит вода. Так после ливня вдруг
Заголубеют лужи на дорогах.
Олень пугливый прячется в тени,
Ручей в горах поет о чем-то песни,
И чудится мне: дерево толкни —
Оно сорвется со скалы отвесной.
Сибирский кедр с березкой молодой,
Как юноша высокий, загорелый,
С веселой девушкой в нарядном платье белом
Стоят, обнявшись, в тишине лесной.
НА СТРОИТЕЛЬСТВЕ
Посвящаю А. К.
Вам не узнать строительства теперь, —
Грызет упрямо экскаватор глину,
А тишина, как осторожный зверь,
И ночью не спускается в долину.
Конвейер новый от известки бел,
Седой пыльцой покрыта цепь стальная.
Три дерева шумят, напоминая
О хвойном лесе, что кругом шумел.
И стелется над горною вершиной
Лиловый дым, послушный ветерку
Следы волков на диком берегу
Зачеркнуты автомобильной шиной.
В БАРАКЕ
Леденит буран стекло,
Снег несет куда-то.
У времянки нам тепло,
Только тесновато.
Ветерок уральский свеж,
Дует в щели рамы.
Это временный рубеж —
Понимаем сами.
Скатерть — кальки лист большой,
Вместо штор — газета.
Над коптилкой жестяной
Желтый листик света.
Цеха нет, но есть чертеж
Привезенный нами;
Как бумагу развернешь —
Цех перед глазами.
И увидим мы вокруг
Огоньки во мраке,
И светлее станет вдруг
В маленьком бараке.
МОНТЕР
Он взглянул на огни
И о многом напомнил их свет.
Точно повесть они,
Будто цепь честно прожитых лет.
Словно россыпи звезд,
Многоточья кружков золотых,
И не сотнями верст
Расстояние мерить до них,
Эти звезды он сам
Над безлюдной землею зажег;
Время, как по годам,
По огням бы отсчитывать мог.
Вот сияют сквозь мрак
Пять веселых кружков-огоньков:
Это первый барак,
Где из окон стреляли в волков.
Вправо строчка огней —
Это в парке большом фонари.
Там дорога, за ней
Видно полосу желтой зари,
Что и ночью горя
Освещает дорогу и лес.
То совсем не заря,
А огни многоярусной ГЭС.
Вот четырнадцать звезд:
Это в новом поселке кино.
Сорок звезд — это мост,
А вот это — любимой окно.
Верно, тоже не спит
После трудной работы она.
И, быть может, глядит,
Как и он, в темноту из окна.
