— Но лесной массив… — начал было биолог.

— Уверен, господин Норнберг, — холодно прервал Каравценко, — что это не последний лес на планете.

Профессор Орлов громогласно откашлялся, привлекая внимание.

— Полковник. У нас нет никакой информации по росту Полей за этим участком.

Каравценко развернулся на месте, перетек из одной неподвижной позы в другую.

— Тогда будем надеяться, что Поля там не обнаружится, — заявил он. — В противном случае, нам придется вернуться.

Астрид поняла, что пора вмешаться, и вышла вперед.

— На этом, полагаю, все. Спасибо всем за внимание. А теперь отправляйтесь в классы на занятия. Хорошенько ешьте и отдыхайте. Через три дня наступит великий день.

Великий день наступил для Астрид раньше, чем для остальных. В ночь перед отправкой она так и не выспалась, хотя накануне решила отдохнуть. Не сложилось. Вместо сна девушка нервно бродила кругами по комнате, смотрела щурящимися глазами на яркий в темноте экран телевизора, даже порывалась пару раз одеться и отправиться в тренажерный зал.

Утренний свет застал ее сидящей на кровати, замершей в мучительной полудреме с коленями, подтянутыми к подбородку. Она все перебирала в голове безумные варианты того, что могло произойти, что ей следовало бы сказать и сделать, возвращалась к совершенным при подготовке группы ошибкам.

Когда будильник уже готовился затрещать, давно косящаяся на него девушка резко ударила по кнопке отключения. Она встала, потянулась, умылась едва теплой водой из-под крана и поняла, что измотана. Ей хотелось спать, в голове гудело, осколки бессвязных мыслей словно выползали из стен черепушки, рождаясь из ниоткуда и уходя в никуда.

— Эталонная подготовка, — мрачно оценила Астрид, глядя в зеркало на свою осунувшуюся физиономию. — Образец для подражания. Овца.

Она приняла душ, заварила привычного жидкого чая. Чаем это, пожалуй, не являлось, но ничем лучше на Барьере не барыжили, а называть напиток кипятком с травой ей не хотелось.

Запирая дверь в комнату, она окинула ее привычным взглядом, чтобы проверить, выключен ли газ и заперто ли окно. И замерла. Что-то в виде прибранной кровати и мытой посуды ее насторожило. Обычно растрепанная постель и наваленные тарелки с ложками словно говорили ей «чао» и знали, что она к ним скоро вернется. Через несколько часов, после рабочего дня или полевого выхода. Что она грохнется на те самые растерзанные простыни, что наспех соскоблит с тарелки налипший жир. Это была ее комната, такая же растрепанная и живая, как она сама.

А теперь она вдруг стала чужой. Чистой, прибранной, словно дожидавшейся кого-то другого, не ее. И никакого метафорического «чао» напоследок. Только прохладный ветерок из щели в карнизе.

Астрид заперла дверь, спустилась пешком на первый этаж. Внезапно в голову пришла мысль, что стоит напоследок, если это и правда ее последний день в стенах общежития, испытать полный набор. Что стоит подняться наверх и спуститься опять, но на этот раз — на лифте. Пришло и затерялось в мозгу, не желая уходить.

Девушка застыла на полушаге, тяжело тряхнула головой, вышла в коридор.

— Астрид, — приветливо кивнул дежурный. — Как спалось?

— Привет, Артёмка. Вообще не спалось.

— Как так? Хикс сегодня через меня не проходила.

— Ха-ха, — кисло скривилась Астрид. — Просто не спалось и все. На вот, держи ключи от комнаты.

Надзиратель молча принял ключик, повесил на стену с подписанными номерками квартир.

— Вылазка опять?

— Ну да, — как можно небрежнее сказала девушка. — Экспедиция эта.

— Ну да, — дежурный смущенно забегал глазами. — Слушай, это… Удачи тебе там.

Девушка кивнула.

— Пока, Артёмка.

Астрид прошла всего пару метров по плацу, прежде чем поняла, насколько невеселым и искусственным был этот разговор.

Она чуть было не опоздала к завтраку. Совершенно забыла, что сегодняшний утренний паек не пришел в комнату, потому что кушали перед отправкой все вместе.

— Это старая традиция, — объясняла она Хикс, которая специально тянула с трапезой, чтобы Астрид не осталась единственной с полной тарелкой. — Пошла еще от СГО. От городской очистки вообще много чего пошло.

— Ешь давай! — прошипела Хелен, мельком озираясь. — Только мы остались!

Астрид ела. Следящая за ней Хикс все больше хмурилась, потом тихо спросила:

— Эй? Ты чего, розочка?

Астрид нервно дернулась, сплюнула не пережеванную до конца пищу.

— Плохо спала, — буркнула она. — Нервничаю. Боюсь.

Хикс усмехнулась, жарко дыхнула ей в ухо, поцеловала мочку.

— Крутая моя бабень с автоматом, — прошептала она и хихикнула.

— Прекрати, — резко ответила Астрид. — Люди кругом.

Хикс отодвинулась, склонилась над тарелкой.

— Прости, — помолчав, шепнула Астрид.

— Нет, ты права. Это неразумно. Слишком близкие связи. И ты сейчас… не вполне настоящая ты. А теперь ешь и молчи. Я собираюсь тебя поучать.

Астрид послушно заработала челюстями.

— У тебя стресс, потому что ты раньше не командовала людьми. Ты боишься ответственности, но понимаешь, что кроме тебя эту работу выполнять некому. Плюс переживания из-за опасности экспедиции, плюс гормоны из-за нашей… из-за нас. Плюс миллион мелких факторов. Худший коктейль еще поискать надо. И на Норнберга ты сорвалась не потому что он или ты виноваты, а потому что так уж работает твоя буйная головушка, так ты справляешься со стрессом. Дело привычки. Вот вернемся — в следующий раз будешь по-другому на это смотреть.

Астрид оторвалась от тарелки, яростно посмотрела на подругу.

— Не каркай в дорогу. Сглазишь…

Хикс закатила глаза, но промолчала.

— Вы готовы, дамы?

К ним приблизился профессор Орлов. Из коротких рукавов рубашки-поло торчали толстые, как задубевшие сомы, руки.

— Госпожа Хикс? Делитесь с госпожой Аллерсон маленькими секретами?

— Разве что маленькими, профессор, — улыбнулась Хикс.

— О чем это он? — поинтересовалась Астрид, когда Орлов отошел.

— О секретиках, розочка. У каждого они должны быть. Ну, идем?

— Идем.

— Мама родная, — пробормотал Леонард Норнберг.

— Недурно, — удивленно покивал Андрей Полянский.

— Охренеть, елки-палки, — оценила Мэйделин Андре, с неохотой отрываясь от сигареты.

Перед собравшимися остановился квадратный, мускулистый, как тяжелоатлет, Тарик Хантер.

— Дамы и господа, я и ваш второй пилот на этот рейс, Поль Ли, рады представить вам «Гериона»! — негр оскалился своей акульей челюстью. Он явно был чертовски доволен произведенным эффектом. — Ну? Что скажете?

— Какая красивая вещь, — заметил солидный мужчина лет сорока. По его широким скулам сбегали ровные бакенбарды, волосы на затылке собирала в хвост резинка.

— В красивых вещах я не разбираюсь, — заявил, довольно скалясь, Хантер. — Зато разбираюсь в крутых вещищах. Вы — доктор, Куинн. Спору ноль, как разглядите ваш медицинский бокс, придете ко мне и скажете: «Хантер, это крутая вещища!»

— Уверен, так и будет, — мягко улыбнулся Куинн.

— А теперь по местам, леди и джентльмены, — Хантер напялил свою любимую вязанную шапочку, натянул непрозрачные темные очки, но, вдруг, будто бы опомнился, кивнул куда-то между Астрид, Каравценко и Орловым. — Если руководство не против, ясное дело.

Полковник качнулся вперед, но в последний момент остановился, промолчал. Вопросительно посмотрел на Астрид. Та ответила ему прохладным взглядом.

— Грузимся, дамы и господа! — ровным голосом распорядилась девушка. — Располагайтесь на местах по штатному расписанию. Через десять минут сбор перед «Герионом».

За десять минут осмотреть махину «Гериона» оказалось нереальным. Не хватило бы, пожалуй, и двадцати минут, и часа. Астрид уже видела вездеход накануне, когда в режиме строгой секретности его доставили в комплекс, но второе свидание с машиной произвело на нее не меньшее впечатление, чем первое. Она никогда в жизни не видела такого огромного транспорта. Вездеход возвышался на несколько метров, опираясь на мощные широкие гусеницы. Высокий клиренс оставлял такой зазор, что, казалось, девушка смогла бы пройти под днищем на корточках. Огромная приподнятая корма, отягощенная опущенным сейчас пандусом, перетекала в рельефные бока темно-зеленого цвета. Корпус ощетинился приборами и антеннами, предоставляющими невероятный ряд возможностей. Покатые борта пересекали стальные ребра лесенок и упоров для ног, на крыше в сложенном пока состоянии покоилась тяжелая автоматическая пушка. Когда ученые подходили к махине, «Герион» вдруг ожил, загудел, вздохнул, словно вынырнувший из огромных глубин кит. Это Хантер, не удержавшись, оживил турбины, питающиеся от ураново-плутониевого реактора.