И всё же, несмотря на свою силу, клоты постепенно вымирали. Олег при любой возможности пытался с ними разговаривать и, хотя разбираться в хитросплетениях нечеловеческой психологии было тяжело, сумел узнать о них многое. С каждым годом их становилось всё меньше и меньше. Причина проста — конкуренция с ваксами: и те, и другие селились возле крупных водоёмов. Если поначалу, когда каннибалы только стали появляться, приходя с запада, острой проблемы не было, то сейчас они заняли резко доминирующее положение. Селения клотов были невелики — в самом большом не более полусотни, если считать детей. Они легко отбивались от мелких набегов, но против крупных, когда объединялось множество родов людоедов, поделать ничего не могли.

Сражаясь врукопашную, любой клот мог легко справиться с несколькими ваксами. Но не всё так просто — у каннибалов была отработана тактика борьбы с великанами. Они всячески избегали близкой схватки, швыряя копья и боло и, лишь нанеся противнику множество ранений, бросались добивать. Правда, при этом сами ваксы не могли эффективно сражаться с людьми: те обладали более совершенным метательным оружием, да и в рукопашной были искуснее. Манера боя троглодитов была проста до безобразия: нападая, они старались посильнее размахнуться дубиной или каменным топором, дабы нанести сокрушительный удар. По-видимому, это было заложено на генетическом уровне — все дикари действовали одинаково. Даже самый нерасторопный землянин, зная парочку приёмов рукопашного боя или фехтования, имел неплохие шансы отбиться.

Почему-то в схватках с людьми ваксы неохотно пользовались копьями, хотя обращались с ними умело — это Олег оценил, когда наблюдал за их охотой. Пожалуй, напади на него троглодит с хорошей пикой, шансов уцелеть будет немного. Однако дикари поступали нелогично: или оставляли столь эффективное оружие, или швыряли в первые секунды схватки. Тем удивительнее, что, по словам Удура, против его сородичей они как раз выступали с копьями, причём специально делали очень длинные, до четырёх метров — метать их было невозможно. Олег подозревал, что у ваксов действует сложная система табу, позволяющая применять разные виды оружия против строго определённых противников. Таким образом, вонючие коротышки, обстреляв великанов и группируясь в тесную шеренгу, легко расправлялись с ними, не подпуская для удара дубиной или хватки за горло, способной в одно мгновение раздавить шейные позвонки.

Странно, но идея больших воинских отрядов и общественных объединений была клотам чужда. В самые трудные времена они, спасаясь от врагов, предпочитали уходить с насиженных мест, но никогда не обращались за помощью к соседям. При этом связи между ними были весьма прочны и скреплены родственными узами, причём причудливыми. Как правило, несколько родов заключали с десятком-двумя других родов что-то вроде брачного союза. По нему они обменивались женихами и невестами, с одной особенностью — если посёлок отдавал юношей, то взамен получал девушек, а внутри самой общины браки были невозможны.

Тем удивительнее то, что при столь тесных связях они не дошли до идеи совместного отпора. Ваксам в этом случае ничего бы не светило: один клот стоил десятка каннибалов. То племя, что присоединилось к людям, сделало это не по своему почину. Удур, прожив с землянами более полугода, поневоле частично принял их мировоззрение и стал понимать ущербность образа жизни сородичей. Именно поэтому он, найдя остатки разгромленного рода, склонил их к идее объединения с голокожими союзниками. Пока что других дипломатических успехов у него не было, но Удур не оставлял попыток привлечь других клотов. Его соплеменники не спешили, они вообще предпочитали во всех случаях действовать не спеша, но первые плоды уже были: пару раз мохнатые великаны приходили к строящемуся посёлку и предупреждали о появлении шаек ваксов.

Вот и сейчас Олег ничуть не удивился, когда из зарослей тростника, не потревожив ни один стебелёк, вышло сразу три взрослых клота. Встав в ряд, они, держась с обычным равнодушием, проследили за разгрузкой корабля. Их никто не беспокоил: большинство людей не могли связать на языке речных великанов и двух слов, да и вообще, подходить к ним боялись — мало ли что придёт в головы этих молчаливых гигантов.

Войско Олега насчитывало сорок восемь человек, так что с ним и Аней было ровно пятьдесят. Он опять не стал оставлять жену в посёлке, но и брать с собой в поход к Горелому озеру не собирался. С собой он возьмёт тридцать пять бойцов, девушка останется на корабле с тринадцатью бойцами и Удуром. Клот заранее предупредил, что в здешних плавнях спрятано поселение его сородичей, так что с суши никто не подберётся незамеченным. А со стороны реки это вообще сделать проблематично — «Варяг» около километра петлял по узкой, но на удивление глубокой протоке, меж стен высоченного тростника. Если о ней не знать, то добраться сюда невозможно, а уж незамеченным это сделать и того труднее. Разве что в акваланге, но в такую фантастику Олег не верил. Так что оставшихся людей вполне хватит для охраны судна, а в случае чего они легко уведут его назад, к посёлку. Всё, что для этого требовалось — пересечь Фреону и спуститься вниз километров на десять, до устья Хрустальной.

В отсутствие Олега главным на «Варяге» оставался Паук. Он не раз ходил на корабле, разбирался в этом деле прекрасно, да и боец неплохой. В случае чего, с судном справится даже при столь малом экипаже — всё равно двигаться придётся по спокойной воде или вниз по течению, сложности появятся лишь при входе в Хрустальную, но там, в крайнем случае, можно будет позвать помощь из посёлка. Отдав ему последние инструкции, Олег повёл отряд к Горелому озеру.

Около двух месяцев назад он уже бывал в этих краях, когда вместе с Эроном и Монгу гнался за похитителями. Сейчас они тоже были с ним, плюс ещё три гладиатора, но в остальном всё было по-другому. Там, где они шли, проваливаясь в снег, сейчас зеленела трава или чавкала вода на болотистой почве. А от комаров воздух буквально гудел: хлопнув ладонями даже вслепую, можно прибить сразу несколько кровососов. Неудивительно, что, кроме мохнатых клотов, никто не хотел селиться в плавнях или пойменном лесу. Да, там можно надёжно укрыть маленький посёлок, но при этом придётся мириться с летающей нечистью.

Макс, шедший бок о бок с командиром, отмахиваясь сразу двумя ветками, с досадой произнёс:

— Говорят, ребята Кругова поймали пару бандитов, связали и голыми бросили в плавнях. Мародёры мне не симпатичны, но сейчас я им сочувствую.

— Аналогично, — признал Олег. — Вообще не пойму, почему Кругов выбрал такое место сбора?

— Так возле Горелого полегче будет. Озеро далековато от Фреоны.

— Ты там был?

— Нет.

— Я тоже, но оно расположено в пойме, так что комаров там достаточно. И клещей запросто нахватаемся.

— Так люди предупреждены, к кустам не приближаются.

— Толку с этих предупреждений! Клещи их точно не слушают, а по этой поре они самые злые: как раз конец весны.

— Ничего, меня несколько раз кусали, но трясучку не подцепил. И вообще, вот что интересно: ты что, решил, что дело пахнет керосином?

— В каком смысле? — не понял Олег.

— В прямом. Очень интересно, зачем Аню с собой прихватил? Толку с неё никакого: на камбузе сами справимся, а как боец она никудышный, только из лука стрелять может, да и то еле-еле. Лук у неё скорее игрушечный, чем боевой, из такого ракса не свалить, разве что в глаз попасть. А мы не на прогулке, так что брать жену на столь опасное дело несколько странновато.

— К чему ты клонишь?

— Дурака из себя не строй. Скажи прямо: боишься, что дело серьёзное и может обернуться уничтожением нашего посёлка?

— Да, — признал Олег. — Я был на землях Хайтаны и видел их силу. Ты можешь себе представить, что способен натворить тысячный отряд?

— Не дурак, понимаю.

— Нет, не понимаешь. Ты ещё не видел чёрных всадников.

— Ты рассказывал.

— Слова одно, а видеть эти самоходные мясорубки… Когда я стоял в рядах солдат Монаха, до нас добрался лишь один. Прежде, чем его свалили, он разметал семь или восемь человек… в одиночку, против толпы. И не просто разметал: убил, или искалечил на всю оставшуюся жизнь, мне едва по голове отсечённой рукой не досталось.