Но Олег твердо стоял на своем и приглядывал, чтобы подчиненные не сболтнули лишнего. Особенно про сиды Гриндира и находку киновари. Не стоит кормить уши северянам — завтра, языки, принадлежащие этим ушам, все подробно передадут Монаху.

Вроде бы и союзники — поле у землян общее, но огороды на этом поле у каждого свои.

Мотор на высоких оборотах горючее жрал бочками. Снижать не получалось: течение у Нары здесь слишком сильное. Если бы шли на веслах, вообще бы пропали. Дизель, некогда являвшийся железным сердцем грузовика, к деревянному «Варягу» приспособили не слишком удачно. Уже к полудню механик сообщил, что на валу гребного винта наблюдается подозрительная вибрация, а через его шахту хлещет вода. Да и без слов нелады уже заметны: достаточно положить ладонь на поручень у кормы. Очевидно, очередные проблемы с креплением. Это не первый раз — постоянно с этим борются. По-хорошему, надо бы снизить сейчас обороты, во избежание риска перекоса вала, но Олег был готов рисковать: плестись с черепашьей скоростью, значит гарантированно дать хайтам уйти.

А так хоть какая-то надежда.

Да и все равно «Варяг» теперь надолго встанет на ремонт — перестановка двигателя дело серьезное. Хоть даже пополам сейчас вал лопни, без разницы — просто корабль дольше простоит.

Нара выше города стала существенно уже — за устьем притока ее русло по ширине «усохло» почти в два раза. Это обстоятельство ничуть не способствовало облегчению судоходства. Лес, подступая к обрывистым берегам, добавил новую проблему: заломы и завалы [21]. Огромные «расчески» больших деревьев, склонившиеся к воде, грозили «вычесать» с палубы все живое вместе с оснасткой и орудиями. Протоки, перекрытые глухими баррикадами из переплетенных стволов, приходилось обходить, как и прибрежные завалы.

Несколько раз «Варяг» задевал днищем мели и коряги, но отделывались легким испугом: проскакивали без повреждений.

Вообще Нара здесь сильно изменилась в худшую сторону. Ниже древнего города это широкая, чистая река, с глубоким фарватером и ровными, давно сформированными берегами. Выше все по-другому: будто в извилистой канаве продвигаться приходилось, уворачиваясь от завалов упавших деревьев и многочисленных мелей, петлять среди островков и узких проток, зачастую оказывавшихся тупиковыми заливами. Русло явно неустойчивое, много молодых участков, идет активный размыв.

Клот на руле здесь бы очень пригодился…

В три часа пополудни «Варяг», наконец, попался очень серьезно.

Олег как раз добривал лицо: стоя перед зеркалом, закрепленным на лавочке, избавлялся от остатков щетины на верхней губе. Удар в днище застал его врасплох, и лишь хорошая реакция спасла: отделался лишь небольшим порезом. Еще бы чуть-чуть, и на бритье верхней губы он бы больше время не тратил — нельзя брить то, чего больше нет.

Корабль, налетев на серьезное препятствие, задрал нос, чуток склонился на левый борт, перекосился под углом к течению. Мотор, взревев на максимуме, заставил корпус затрястись, но без толку. Платов, поднявшийся до капитана «Варяга», с матами-перематами велел сбавить обороты до минимума, и накинулся на впередсмотрящего:

— Ты…!!! Тупое чмо… в глаз!!! Куда ты, в… тебя…… смотрел?!!!

— Да разве что увидишь в этой мути! — оправдывался паренек.

И вправду — после прошедших ливней воду трудно было назвать прозрачной. Но Олег не встал на защиту впередсмотрящего: капитану на корабле перечить не стоит.

Платов, понимая, что руганью возникшую проблему не решить, уже спокойнее уточнил:

— Что там такое?

— Не знаю. Плохо видно. Похоже на камни или коряги.

— Похоже… Мать твою…

— Эй, тут течь в носу. Сильная, — чуток испуганно прокричали из трюма. — И из шахты винта шпарит!

— Зашибись, — констатировал Платов. — Запускайте кормовую помпу! С таким креном вся вода там будет, от носовой толку сейчас нет.

Повернулся к Олегу:

— Это, похоже, надолго.

— Я уже понял.

— Вам далеко еще?

— Мур, нам еще долго плыть?

— Теперь не знаю. Корабль стоит ведь.

— Логично. Ну а если пешком идти, то сколько?

— Если пешком пойдем, то до вечера дойдем. Если не помешает никто.

Олег задумался. Если хайты еще не успели переправиться, то смысла перехватывать их на правом берегу нет: лучше ловить на переправе. Если же они переправились, то правый берег островитянам тем более неинтересен: не имея корабля, им будет не слишком удобно форсировать реку.

Решено.

— Так! Надо спускать лодку и высаживаться на левом берегу. А вы быстрее вытаскивайте «Варяг» и отходите к широкой протоке, что ниже была, между островами. Там подлатайте днище хоть немного, и ждите нашего возвращения. Рация работает хорошо?

— Да пока не жалуемся.

— Вот и отлично. У меня передатчик работает только от ключа: хорошая станция осталась у Макса, он сюда добирается посуху сейчас, с основными силами. Свяжитесь с ним: если прибудет к Наре раньше чем мы вернемся, встаньте с ним одним лагерем. Но до этого момента ведите себя тихо: места незнакомые, союзных ваксов здесь мало… все может быть…

— Понял. Я бы вам пару матросов дал, но боюсь: неизвестно еще, что с кораблем — мне сейчас могут все понадобиться.

— Не надо нам таких подарков — нам нужно, чтобы корабль оставался на ходу и с полной командой.

Приятно прогуляться по бережку веселой речки. Под ногами стелется луговая трава, лицо ласкает влажный ветерок, от солнечных лучей укрывает полоска прибрежных тополей и раскидистых дуплистых ив. Щебечут птички, квакают лягушки, жужжат стрекозы — красота. Идешь себе, посвистываешь, посматриваешь, как на мелководье играют мелкие рыбешки, и надоедаешь встреченным рыбакам риторическим вопросом о наличии клева.

Здесь же все было несколько не так.

Под ногами не зеленеет нежная травка — через буреломы приходится перелазить, через заросли жгучей крапивы пробивать путь, брести по заболоченным протокам, иногда по пояс в воде и по колено в донной грязи. Пение птичек расслышать было проблематично — мешало дружное жужжание комаров. Нет, не так — мешал дружный хор радостных воплей триллионов комаров. Насекомые, похоже, со времен первого нашествия хайтов ничего не жрали — из последних сил дожидались, когда же сюда заявятся островитяне. Дождались гады — Олегу ухитрились даже губы искусать и в уши пролезть. На мелководье мелких рыбок не разглядеть — вода слишком мутная после дождей, но иной раз слышались такие всплески, что невольно приходили в головы мысли о наличии популяции огромных крокодилов-людоедов, или даже о Лох-Несском чудовище, попавшем в эти края вместе с землянами. Из рыболовов встретился лишь одинокий медведь. Косолапый, пристроившись на краю галечниковой косы, пытался когтистой лапой приголубить зазевавшуюся щучку — их здесь много у берега гуляет. На людей хищник не обратил внимания. Люди, в свою очередь, тоже не стали спрашивать у него про клев.

Солнце начало склоняться к закату, когда отряд, наконец, вышел к тропе хайтов. К тому времени от укусов комаров у всех основательно распухли морды; один боец, преодолевая протоку, проткнул голень об какую-то корягу, другой, упав, заработал кровоточащую шишку на лбу и заплывший глаз. Все, без исключения, дико вымотались и были настолько злы на окружающий мир, что готовы были выйти в бой хоть против тысячи хайтов.

Мур, несколько минут изучая следы на берегу и тропе, сделал неутешительный вывод:

— Друг Олег, хайты здесь прошли уже назад.

— Давно?

— Я думаю, что это было утром. Плот их остался на берегу. Жалко: мы немного не успели.

— Утром говоришь… Они всю дорогу от Гриндира пешком топали, причем запасов много тащить приходится, для такого дальнего похода. А мы лишь последние часы свои ноги нагружали. Думаю, стоит попытаться их догнать — надежда есть.

— Так ведь ночь сейчас настанет. В темноте идти будет трудно. Тут и днем трудно идти. Ночью хуже.