Я не знаю, жива ли она. Но, думаю, что это вполне вероятно, ведь у них нет причин бояться ее. Но я точно знаю, что они собираются меня убить. Именно поэтому они хотят встретиться со мной после того, как бриллианты окажутся в их руках. Если бы это было не так, они просто сообщили бы мне, где она, по телефону.

Вот, почему я выдумал всю эту историю. Расставшись с Мартеном, я отправился сначала в свой отель, на случай если он поручил кому-нибудь следить за мной, но через некоторое время вышел оттуда и направился к его квартире на Риверсайд-Драйв, адрес которой я узнал из записной книжки Хоскинса. Мне нужно было точно знать, что будет он делать дальше. Я понимал: Мартен был уверен, что заманил меня в ловушку, но хотел исключить всякого рода случайности.

Я увидел, что туда вошли остальные двое. На месте Мартена я бы покараулил около музея и дождался вашего появления. Просто чтобы удостовериться, что меня не надули. Если бы они это сделали, мне пришлось бы разбираться с ними самому. Задолго до вашего прихода.

Но Мартен, должно быть, был уверен в себе. Или во мне. Во всяком случае, он остался там, все трое остались там. Подождав некоторое время и удостоверившись, что они никуда не собираются уходить, я пришел сюда. Мне хотелось прийти раньше, чем вы уйдете, но я не собирался ни во что встревать, пока вы все не закончите; мне пришлось ждать за углом около пятнадцати минут. Потом послышались выстрелы, и я понял, что что-то случилось, и прибежал сюда.

А пришел я потому, что подумал: раз из-за вас я попал в такую ситуацию, вы поможете мне выбраться из нее. Мне кажется, следует позволить им ворваться сюда, а потом напасть на них. Вы мастера задавать вопросы и сумеете узнать у них, где моя женщина. После этого можете делать с ними что хотите. Хоть закопать в подвале рядом с Каземпами. Все, что вашей душе будет угодно.

Я никак не ожидал, что Хоскинс выкинет такое. Я рассчитывал на Гонора, да и Манадо бы пригодился. Но в принципе ситуация осталась прежней. Они появятся здесь в пять часов, то есть через десять минут. И я хочу, чтобы вы помогли мне.

Ненадолго воцарилась тишина, потом майор Индинду без всякого выражения произнес:

— Я вас понял.

Стоя посредине комнаты с кофейным блюдцем в левой руке, он сделал последний глоток и обратился к Формутеске:

— Бара, не будете ли так добры — еще чашечку?

Формутеске явно не хотелось уходить. Он посмотрел на Паркера, потом на майора и неохотно произнес:

— Конечно, сэр. — Взяв чашку и блюдце, он вышел из комнаты.

— Десять минут, вы говорите, — сказал майор. — У нас осталось маловато времени.

— Достаточно, — ответил Паркер.

— Возможно. Я хотел вам сказать другое.

— Говорите.

— Я считаю — как бы это лучше выразиться?.. — Я полагаю, что вы исходите из неверных предположений.

— Каких?

Майор смущенно продолжал:

— Мы должны быть реалистами, мистер Паркер. И если рассуждать реалистически, мы вам ничего не должны. Мы наняли вас для вполне определенной работы. Вы ее выполнили, причем очень успешно, и получили за это заранее обговоренную плату. Ни вы нам, ни мы вам больше ничем не обязаны.

— Хорошо, — сказал Паркер. — Только не забудьте забрать Манадо с собой.

Майор удивился.

— Простите?

— Эти люди будут здесь через семь минут. Мне придется вступить с ними в борьбу; у меня нет другого выбора, поэтому все это будет происходить здесь. Им нужны бриллианты, и, если я проиграю, они станут их повсюду искать. Обнаружив Манадо, они постараются привести его в чувство, чтобы задать ему несколько вопросов. Так что вам лучше забрать его с собой.

— Минуточку, — сказал майор. — Вы очень спешите.

— У нас семь минут. К тому же они могут нагрянуть и раньше.

— Да, я это знаю. Но вы меня неправильно поняли. Я не хотел сказать, что вам не следует помочь. — Майор сконфуженно замолчал. Ведь он принадлежал к тому миру, где дела тонут в словах, где речи слишком длинны и где не принято двигаться вперед слишком быстро.

— Что же вы имели в виду? — поторопил его Паркер.

— Я просто хотел сказать... — Майор сделал неопределенное движение рукой, затем, собравшись с духом, продолжал: — Я хотел лишь сказать, что мы вам ничем больше не обязаны. Оказать помощь вам может сейчас только Формутеска. Но поскольку это не входит в нашу обязанность, я не могу приказать ему работать на вас. Однако, если он сам захочет этого, то я, конечно, не встану на его пути. Этическая сторона этой ситуации, как мне кажется...

— А что же будете делать вы сами? Майор прервал свою речь:

— Я? Не понимаю...

— Вы тоже можете помочь, — сказал Паркер. — Раз вас называют майором, значит, вы военный человек, не так ли?

Майор изумленно покачал головой:

— Я? Об этом не может быть и речи!

— Почему?

— Мистер Паркер, если все пойдет хорошо, я стану следующим президентом Дхабы. Я не могу позволить себе подвергнуть себя риску, участвуя в предстоящей перестрелке; это было бы бессмысленно и просто смешно.

Во время этой речи майора вошел Формутеска с чашкой свежего кофе.

— Иными словами, вы слишком ценная персона, — иронически заметил Паркер.

Формутеска, держа чашку кофе, произнес:

— Сэр? — Вид у него был немного смущенный.

— Спасибо. — Майор взял чашку, затем спокойно посмотрел на Паркера: — Если вы хотите выразить это таким образом, то да. Да, я слишком ценен. И думаю, что присутствующий здесь Формутеска согласится со мной.

Формутеска, глядя на них, спросил:

— Слишком ценны — для чего, сэр?

— Мистер Паркер хочет, чтобы мы остались здесь и помогли ему в борьбе с теми людьми, которые придут сюда. Я сказал ему, что если вы захотите остаться, то это будет ваш собственный выбор, я не могу приказать вам сделать это. Он хотел бы, чтобы я тоже остался, на что я ответил, что не могу позволить себе подвергаться такому риску. Полагаю, я слишком ценен. — Повернувшись к Паркеру, он добавил: — Для Дхабы, мистер Паркер. Не для себя, для Дхабы.

— Конечно, сэр, — согласился Формутеска. — Майор — наша единственная надежда, мистер Паркер. Если с ним что-нибудь случится, некому будет остановить Гому. Время полковника Любуди уже подходит к концу, и если майор не сможет занять его место, то страну подчинит себе генерал Гома.

Паркер произнес:

— Генерал. Полковник. Майор.

Тонко улыбнувшись, майор сказал:

— Вы хотите сказать, мистер Паркер, что мы все стоим друг друга?

— Я не разбираюсь в вашей политике, — ответил Паркер. — И в ваших политиках. Сейчас без четырех минут пять. Формутеска, я могу использовать вас? Если, конечно, вы хотите остаться.

— Несомненно, — ответил тот. — Естественно.

— Хорошо. Тогда, майор, вам лучше уйти отсюда. Ваша машина у входа?

— Да.

— Формутеска, помогите ему унести Манадо.

— Это необходимо? — засомневался майор. — Не лучше ли...

— Мы можем проиграть, — ответил Паркер. — Впрочем, если хотите, оставьте его здесь.

— Нет. — Майор становился все более озабоченным.

Паркер повернулся к Формутеске:

— Где тела убитых?

— В подвале. Мы положили их рядом, вместе с запачканными кровью вещами. Собирались вернуться завтра и похоронить.

— У них было оружие?

— Оно там же, внизу.

— Хорошо. Вы оба поезжайте на лифте. Я спущусь по лестнице. Формутеска, когда вы будете помогать майору, я уже буду на первом этаже. Свет здесь не выключайте.

— Хорошо, — кивнул Формутеска. Когда Паркер уже шел к дверям, то услышал голос майора:

— Мистер Паркер... Паркер повернулся:

— Что?

Майор изо всех сил старался говорить кратко.

— Я... — сказал он, затем покачал головой и начал снова: — Я высоко ценю... я понимаю вашу позицию. Я симпатизирую ей. Мне хотелось бы, чтобы вы знали, что, если бы не приходилось учитывать так много других факторов, я бы...

— Это хорошо, — сказал Паркер. — Без трех минут пять. — И он вышел из комнаты.