— И не должен был, — заявила Мадж победно. — Я знаю Матта Розенштейна. Ваши дорожки вряд ли пересекались. Вы слишком по-разному смотрите на многие вещи.

— Ну-ка, ну-ка!

— Он из породы стервятников, — пояснила Мадж. — То, за что он хватается, не захотел бы делать никто из нормальных ребят. Он дважды брался за киднеппинг, какое-то время грабил автомобилистов на канадской границе; короче, занимается всем подряд без разбору.

— А за крупные налеты он брался?

— Да, за них тоже. Причем иногда в компании с очень серьезными парнями. Он не отказывается ни от чего, что попадается под руку; несколько раз ему случалось работать и по твоему профилю. Но он совсем бешеный, и многие толковые ребята с ним из-за этого не связываются. Я слышала, что он сидит на кокаине, но, по-моему, на него это не похоже. Он из самых диких, и если Ул зовет его «крутым», то с твоим Улом все ясно. И главное, с ним не стоит связываться.

— Для меня слишком поздно, — покачал головой Паркер. — Его привел Бенни Вайс.

— Бенни — хороший мужик. — Мадж пожала плечами. — Но каждый может ошибаться.

— Ты знаешь, где мне найти Розенштейна?

Она отрицательно мотнула головой.

— К сожалению, нет. Я видела его, он бывал здесь раз или два со своими людьми, но я не имею понятия, как его достать и тех, кто его знал бы.

— Это как раз то...

Телефон зазвонил снова. Паркер прервался на полуслове, подошел и снял трубку. На сей раз его ждал Генди. Паркер кивнул Мадж и спросил:

— Нашел что-нибудь?

— Но только не Ула. Я думаю, он всплыл недавно. Зато у меня есть кое-что о Матте Розенштейне.

— Где он сейчас?

— С ним, как, впрочем, и с тобой, нельзя связаться напрямую, — объяснил Генди. — Люди с посланием для тебя приходят ко мне, люди с посланием для Розенштейна приходят к кому-то другому.

— К кому?

— К парню по фамилии Брок в Нью-Йорке. Поль Брок. Он держит там музыкальный магазин.

— Не клади трубку, я найду карандаш.

Мадж была уже наготове:

— Сейчас, сейчас... — Она принесла Паркеру бумагу и карандаш, и он записал имя и адрес Брока. — Напомни ему про деньги, — шепнула Мадж.

— Вот все, что мне удалось узнать, — закончил Генди.

— Отлично. Мадж говорит, что у нее завалялись двадцать две сотни баксов. Помнишь камушки, которые мы как-то забрали у Бронсона?

— Черт возьми! Да, я совсем про них позабыл.

— Она спрашивает, прислать тебе твою долю или сохранить для тебя здесь.

— Прислать.

Паркер удивился:

— Ты не хочешь их припрятать?

— На кой черт? Я никуда не собираюсь. У меня теперь другой бизнес, я держу кафе, Паркер, — вот что я делаю.

— О'кей, я ей передам. И спасибо за Розенштейна.

— Всегда к твоим услугам.

Паркер положил трубку, сказал Мадж про деньги и дал ей адрес Генди. Снова зазвонил телефон; докладывал третий из тех, кого обзвонил Паркер. Он тоже назвал Брока, но добавить ничего не мог. Паркер поблагодарил его, положил трубку и предупредил Мадж:

— Я уеду завтра утром.

— Ты гонишься за Улом, — глубокомысленно произнесла она.

— Пусть Этель разбудит меня в восемь, — попросил Паркер.

— Ты всегда отличался болтливостью, — заметила Мадж и осушила свой стакан. Затем поднялась из кресла и закончила: — Это твой самый большой недостаток, Паркер. Ты слишком много болтаешь.

Паркер запер за ней дверь и выключил свет. Утром он отправлялся в Нью-Йорк.

Динамик над входом надрывался голосами рок-квартета о скором конце света, заглушая все прочие звуки. Снаружи на решетке высокого узкого окна висели обложки музыкальных альбомов, выгоревшие на солнце и покоробленные дождем.

Паркер оставил машину за углом, на Шестой авеню. «Дискоделия», магазинчик Брока, находилась на Блекер-стрит, в одном из излюбленных туристами кварталов Гринвич-Виллидж. Подходя к магазину, Паркер оказался единственным пешеходом на тротуаре. День был будний, для туристов еще рановато. Кроме того, шел дождь.

Паркер вошел в открытую дверь под орущей колонкой. Благодаря тому, что колонку развернули в сторону улицы, в торговом зале, длинном узком помещении с желтым полом и потолком, музыка даже создавала какое-то подобие уюта. Слева от входа тянулся высокий прилавок с кассовым аппаратом, возле которого скучал хмурый продавец; обе боковые стены занимали полки с пластинками. Задняя стена представляла собой коллаж из афиш, газетных вырезок, рекламных фотографий и страниц из старых комиксов. Верхнюю часть стен над полками также украшали обложки альбомов, под полками стояли ящики с пластинками. Три парня лет по двадцати бродили по магазину, перебирая корешки альбомов.

Паркер подошел к продавцу:

— Мне нужен Поль Брок.

Продавец покачал головой:

— Он не бывает здесь по утрам. Зайдите после двух.

— Я очень спешу, — сказал Паркер. — Попробую застать его дома.

— О'кей, — отозвался продавец.

Паркер стоял, глядя на него. Не понимая, в чем дело, продавец нахмурился:

— Что вы хотите?

— Его адрес.

— Чей? Поля?

— Естественно.

— Я не могу дать его домашний адрес. Думал, он вам известен.

— Если бы он был мне известен, я не стал бы тебя о нем спрашивать.

— Послушайте, я не имею права его дать, — отрезал продавец. — Если я начну всем подряд сообщать домашний адрес Поля, он меня уволит.

— Ты знаешь его домашний телефон?

Продавец снова покачал головой:

— И номер телефона я вам не дам. Приходите после двух.

— Я не просил его у тебя, я спрашивал, знаешь ли ты номер.

— Конечно знаю.

— Позвони ему.

Ничего не понимающий продавец начал выходить из себя:

— Какого черта?

— Спроси его, можно ли дать мне его домашний адрес. Скажи, что здесь дядя, который хочет поговорить с ним о Матте.

— Пошел к черту, у меня и без тебя хватает забот. Приходи после обеда.

— Не гони волну, когда не знаешь, о чем идет речь. — В голосе Паркера звучали металлические нотки.

— Что это значит?

— А что, если Брок расстроится, когда узнает, что ты зря тратил мое время? Может, тебе следует позвонить.

Продавец засомневался. Паркер понимал, что если Поль Брок — посредник Матта Розенштейна, то, скорее всего, он сам напрямую связан со многими делами, и служащему, достаточно приближенному к нему, чтобы звать его по имени, безусловно известно, что в жизни Брока есть нечто помимо торговли пластинками, хотя он мог и не знать, что именно. Паркер будет доказывать, что дело не терпит промедления, продавец постарается не поддаться его напору, однако ему наверняка захочется прикрыть свою задницу на случай, если визитер действительно принадлежит к важным персонам.

Но теперь продавец распушил хвост и упрямился вовсю. Он хмурился, смотрел поверх головы гостя на трех потенциальных покупателей, будто надеясь, что кто-нибудь спасет его, выбрав наконец покупку, — словом, не делал ничего, в то время как минуты одна за другой уходили в никуда. Наконец Паркер глянул на часы и железным голосом произнес:

— У меня не так уж много времени.

— Посмотрим еще, что он скажет, — угрюмо произнес продавец и вынул телефон из-под прилавка. Он сидел на табуретке и набирал номер, держа аппарат на коленях, ревностно следя за тем, чтобы Паркер не заметил цифры. Паркера это не заботило.

Продавец приложил трубку к уху и довольно долго ждал. Паркер почти уверился, что Брока нет дома, и решил-таки вернуться после обеда, как вдруг парень сказал:

— Поль? Арти. Слушай, Поль. Тут жлоб какой-то пришел, тебя ищет. Хочет, чтоб я дал твой адрес. — Он выслушал хозяина и сказал: — Не знаю, никогда не видел. — Его голос звучал обиженно, будто на Паркере лежала вина за то, что они до сих пор не встречались. Затем, послушав снова, ответил: — Я сказал все, что знаю.

Паркер потянулся за прилавок и защемил его нос между большим и указательным пальцами.

— Не надо врать, — запротестовал он, сильно сжал пальцы и убрал руку.