Однако, если он и оцепенел, едва увидев Смита, то уход грабителя помог ему снова обрести обычное хладнокровие, ничуть не соответствовавшее ужасу его положения. Он решил немедленно освободиться от пут, причинявших ему тяжкие боли, используя для этого приемы, которые знал по своему старому опыту каторжника.

Внезапно он стал различать слабое, но непрерывное потрескивание и снова пришел в ужас.

Эти странные звуки раздавались у подножия того самого дерева, на которое его взгромоздил Сэм Смит, и обезумевшему пастору снова почудилось нашествие змей. Но нет, ползание змей по дереву сопровождается шуршанием, не похожим на звуки, которые его испугали. Одновременно он услышал какой-то особенный, острый запах, который медленно поднимался и насыщал пропитанный сыростью воздух.

Его преподобие сразу узнал муравьиную кислоту, обильно выделяемую некоторыми видами муравьев. Он задрожал при мысли об ужасной пытке, которая его ждет, если на него набросятся эти жестокие перепончатокрылые насекомые. Не то чтобы была так опасна выделяемая ими кислота, но африканские муравьи ужасно прожорливы, и опасность заключается в их неисчислимом множестве. Не раз случалось, что крупные животные, как лошади, быки и даже раненые слоны, попадавшиеся на пути прохождения муравьиной колонны, погибали за одну ночь: их съедали миллионы маленьких насекомых и оставляли начисто обглоданные скелеты.

Его преподобие знал это. Густой запах говорил ему, какое множество насекомых на него надвигается. Он понимал, что будет съеден заживо.

Пусть читатель не подумает, что мы что-нибудь преувеличиваем. Доктор Ливингстон часто встречал крупных черных муравьев, имеющих до двадцати пяти миллиметров в длину. Туземцы называют их «лешониа». Подумайте сами, какие опустошения может произвести, армия этих лешониа, густо покрывающая площадь длиной в триста и даже четыреста метров и шириной в пятьдесят метров. Тогда вы сможете понять, какой страх охватил Джемса Виллиса.

Рот у него был заткнут, но все же он глухо зарычал, когда почувствовал, что по ногам у него ползут тысячи проворных лапок. Он испытывал острую боль в ноге, точно его ущипнули стальные клещи. Кусок кожи был сорван, муравьи начали свое пиршество. Его преподобие стал судорожно корчиться и напрягать до предела все свои онемевшие члены, но Смит, связывая его, вспомнил свое старое матросское ремесло и завязал такие узлы, которые не поддавались никаким усилиям.

Муравьи, возбужденные запахом крови, с одинаковой жадностью пожирали и тело, и одежду, и даже кожаную обувь. Бандита брала приступом целая армия, она захватила его с головы до ног. Как мы уже сказали, ему в рот воткнули тряпку. Концы ее отчасти прикрывали лицо. Но скоро и оно будет искусано муравьями, затем язык, глаза, а он ничего не может предпринять против маленьких челюстей, которые держат его и не выпускают.

Вот она, стало быть, месть Сэма Смита!

Чтобы отдалить эту роковую минуту, Джемс Виллис машинально откинул голову назад, сделал невероятное и болезненное усилие и почувствовал, что его руки свободны. Тут не могло быть никакого самообмана, обе его руки освободились и получили возможность действовать! Прожорливые насекомые сами сделали то, чего не могли сделать его исступленные усилия. Живые клещи в одну минуту обратили в паклю те крепкие путы, которые стягивали ему запястья.

Увидев себя наполовину свободным, он прежде всего подумал о том, чтобы выдернуть кляп у себя изо рта, освободить ноги и побежать к реке. Что теперь значила для него опасность нарваться на кайманов, гиппопотамов, пресноводных акул или водяных змей! Сейчас главное было поскорей избавиться от страшной пытки.

Но он не успел приступить к исполнению этого плана. Дерево, на котором он находился, подмыло наводнением, оно закачалось и с шумом рухнуло.

Дерево стояло на самом конце косы. Ствол средней толщины поддерживал густой зеленый купол. По удивительной случайности дерево упало ветвями в воду, благодаря чему прежде всего прекратилась мучительная пытка его преподобия. Первой заботой Джемса Виллиса было взобраться на ветвь, за которую он ухватился. Освежившись благодаря благотворному погружению в воду и сам не веря своему счастью, он, однако, с ужасом заметил, что дерево, подхваченное течением, плыло, медленно кружась, по направлению к водопаду.

Тут лжемиссионер произнес богохульное ругательство. Однако он не оставался пассивным: держась рукой за свою ветвь, он старался высвободить ноги. Если бы это ему удалось, он мог бы либо переплыть реку по диагонали, либо пристать к одному из островков, каких на реке было много.

Но ему решительно не везло, ибо муравьи, его бессознательные освободители, перегрызли только те путы, которыми у него были связаны руки. Все же остальные остались целы и в воде они так набрякли, что развязать узлы было положительно невозможно. К тому же Смит совершенно обезоружил его преподобие и не оставил ему хотя бы карманного ножа, которым он мог бы их перерезать. И наконец, в довершение всех бед островки, на которые он рассчитывал, были затоплены и скрылись под водой. Так что Джемс Виллис потерял всякую надежду.

Тем временем его дерево стало игрушкой волн и неслось со все возраставшей, головокружительной быстротой. Попав в полосу прибоя, оно поплыло, кружась и вертясь. У верхней губы водопада оно на минуту задержалось, повернулось два или три раза вокруг своей оси, попало во встречное течение, стремительно понеслось в боковой проток и упало в бездну. Его преподобие, уже наполовину задохшийся, оглушенный грохотом, похолодевший от ужаса, закрыл глаза и потерял сознание.

Сила и слабость человеческого организма. — Кривая вывезла. — В угольной пещере. — Неожиданность, — Подземный ход. — Тайный склад. — Углубление в почве. — Еще один тайник. — Что иногда содержится в бочонке из-под анчоусов. — Шкатулка, достойная султана или набоба. — Золото!.. Алмазы!.. — Уж не тайник ли это Сэма Смита?

Организм человеческий настолько непрочен, что иной раз достаточно какой-нибудь мелочи, чтобы его разрушить. Но иногда он оказывается поразительно живуч. Обыкновенный сквозняк может вызвать смертельное воспаление легких, но сколько раз бывало, что солдат, раненный в грудь навылет, благополучно поправляется и всю свою дальнейшую жизнь наслаждается цветущим здоровьем. Какой-нибудь толчок, удар в голову при падении могут вызвать воспаление мозга, заканчивающееся смертью. Вместе с тем осколки снаряда, попадая в черепную коробку, обнажают мозг, но жизни это еще не угрожает.

Можно привести бесконечное множество таких примеров. И все же читатель будет удивлен, когда узнает, что его преподобие, почти удавленный Сэмом Смитом, едва не задохшийся из-за тряпки, воткнутой ему в рот, изъеденный муравьями, утопавший со своим деревом в Замбези и в конце концов унесенный водопадом Виктория, уже на следующее утро наслаждался всеми радостями бытия.

Логически он должен был бы сначала быть раздавленным огромной массой воды, а затем разбитым о базальтовую скалу, по которой она проносится с оглушительным шумом.

Но его преподобие чудесным образом избежал обеих этих. опасностей. Он был, по всей вероятности, первым человеком, пробравшимся живым через места, над которыми гремит божественный голос баримов.

Случайность, благодаря которой слепая судьба сохранила бандиту жизнь, была, в сущности, очень простой. Читатель помнит, что его преподобие тщетно пытался распустить узлы, которыми были стиснуты его ноги, и с отчаянием утопающего впился в свое дерево.

То, что должно было стать причиной его гибели, стало источником его спасения. Дерево, как мы видели, было унесено в один из боковых каскадов, отделенный от главного водопада скалами. Оно свалилось, как в колодец, на дне которого с воем кружилась вода. Густая зеленая крона и прочные ветви не дали его преподобию удариться о базальтовые скалы, и он уцелел. Это не все. Базальтовая стена стояла здесь не отвесно, а представляла собой наклонную плоскость, и в ней зияло неправильной формы отверстие шириной метра в три. Никто не мог и заподозрить его существования. Чтобы его увидеть, нужно было предварительно выполнить гимнастическое упражнение, которое против своей воли проделал Джемс Виллис.