Гумбольд советовал не трогать темницу: лучше оставить все как есть.

— Королевам не пристало напрягать ум заботами об отбросах, запертых в каталажках. Королевы занимаются более серьезными вещами, вопросами государственной важности. Заключенные находятся в ведении Лорда-поимщика воров и его приближенных.

Следующим делом Солдат отправился повидаться с Лордом-поимщиком воров.

Ключа так и не нашли. Мало кто из тюремщиков вообще знал о существовании круглой темницы. Один или два смутно припоминали камеру, подходящую под описание Солдата, и говорили, что она находится в самом глубоком рукаве лабиринтов.

Лорд-поимщик воров, которого так и не удалось убедить в том, что камеру вообще нужно отпирать, поставил Солдата перед фактом: она останется закрытой.

— Там все равно никого нет, — заявил лорд. — Мы найдем лишь зловонный труп.

Солдат решил действовать своими силами.

— Послушай, Ворон, — обратился он к птице, — тебе придется проникнуть туда, вниз, и вскрыть замок своим сноровистым клювом.

— Ты серьезно?

— А ты сомневаешься?

Пернатый взъерошился.

— Да, собственно, причины для сомнений у меня нет, кроме того, что тебя, вероятно, повесят, колесуют и четвертуют, если что-нибудь пойдет не так.

Солдат надолго задумался. Ворон говорил дело. Если по его приказу откроют темницу и в результате случится что-нибудь ужасное, он будет иметь дело с самой королевой Вандой. А с другой стороны, вдруг там заперт ни в чем не повинный, совершенно безвредный человек?

Ворон улетел, а Солдат остался на своем любимом месте, балконе Зеленой башни, наблюдая с высоты за происходящим на рынке. Там внизу Спэгг продавал руки повешенных людей. Похоже, торговля шла бойко, принимая во внимание природу его товара. В другом углу площади Бутро-батан занимался своим кузнечным делом — подковывал лошадей. Им с Солдатом еще предстоит серьезный разговор насчет прогулок Лайаны. Бутро-батан на вид человек надежный, верный, но по наружности никогда нельзя судить. Как ни странно, капрал Транганда тоже был поблизости, сидел у таверны с какими-то стражниками и попивал эль.

В этот самый миг с запада пришла буря. Ужасный ветер набросился на город, горожан сбивало с ног и разбрасывало в стороны. Громовые раскаты сотрясали дома. Молнии убивали людей на улицах. Огромная лошадь-тяжеловоз, которую подковывал Бутро-батан, взмыла в воздух и рухнула на бок. Тяжелая телега, груженная сеном, ударилась о стену Зеленой башни.

Люди, панически крича, бежали с площади. Солдат вцепился в решетки выходящих на балкон окон, а ветер пытался оторвать его от спасительного «якоря». Внизу, на улице, в воздух подбросило женщину: ветер забрался ей под юбки и поднял несчастную до самого пика башни. Подобно воздушному змею, который реял на потоке воздуха и вдруг потерял его, она устремилась к земле, а ее юбки вывернулись наизнанку и больше не удерживали тело в воздухе.

Затем пошел дождь. Он хлестал по городским стенам, башням, куполам и зданиям. Ледяные капли частили с неимоверной силой, будто обрушилась сплошная стена воды.

Солдат уперся в балконные перила и, аккуратно переступая, дюйм за дюймом долез до окна комнаты на верхнем этаже. Там Офао как раз пытался закрыть ставни, когда, к своему ужасу, увидел карабкающегося за окном Солдата. Слуга подхватил господина под руки и втащил внутрь.

— Быстрее, сэр, закрывайте двери и окна!

По спиральной лестнице в комнату поднялась Лайана.

— Что происходит? — воскликнула она. — Такого в природе не бывает. Это что-то неестественное.

— Не знаю, — ответил Солдат. — Все случилось слишком быстро. На небе не было ни облачка, ни тучки. Вдруг откуда ни возьмись такой ураган.

Солдат прислонился к окну и стал выглядывать на улицу сквозь вырезанное в ставнях сердечко. Деревья выкорчевывало с корнем, с домов срывало крыши, людей сбивало с ног. С небес сыпались шаровые молнии в несметных количествах. Сточные канавы переполнились водой, и потоки воды стремительно неслись по улицам. Каналы вышли из берегов.

А с небес все лило и лило.

Через потайной глазок Солдат увидел нечто странное. От открывшегося его взгляду зрелища кровь стыла в жилах. Какой-то человек, судя по походке — пожилой, шагал сквозь непогоду, будто огражденный какой-то дарованной ему одному стеной. Струйки дождя текли по бледному лицу с крючковатым носом, вода капала с длинных редких волос, вымокшее насквозь пальто развевалось на ходу, но человек этот оставался неподвластен беснующемуся ветру. Стихия хлестала людей точно плетью, разбрасывая их, как невесомых тряпичных купол, а загадочный незнакомец оставался неуязвим перед бушующей вокруг стихией. В его походке чувствовалась огромная сила. Он целеустремленно шел вперед. У Солдата сложилось впечатление, что представшему перед ним человеку не страшны никакие испытания: стихии над ним не властны!

А следом за странным незнакомцем плыл черный ковер из крыс. Грызуны следовали за ним, будто длинный черный шлейф. Этим существам безумство бури не причиняло никакого вреда. Когда порывы ветра становились невыносимыми, крысы, что шествовали впереди, хватались за узкие брюки человека, а те, что шли следом, крепко хватались за хвосты передних, и так они на самом деле превращались в черное свадебное шествие, волочась позади незнакомца на разрушительном ветру, который пришел из ниоткуда.

Ниоткуда!

Солдату вспомнились похороны.

Такие ветры связаны с чародеями.

Покидая площадь, загадочный человек задержался и посмотрел вверх, на Зеленую башню, будто знал, что за ним наблюдают. Солдат был потрясен твердостью его взгляда. Затем улыбка на лице незнакомца перешла в усмехающуюся гримасу. Глядя прямо на щель, к которой приник Солдат, он воздел свой костлявый кулак в подобии приветствия. Наконец непоколебимая фигура исчезла в пелене проливного дождя, который задрапировал площадь покровом тьмы.

Вдруг из камина дыхнуло облачком сажи.

Послышалась возня: кому-то нелегко давался спуск по каминной трубе.

— Что это? — заголосил Офао. — Упыри! Гремлины!

Слуга ринулся к камину и, схватив кочергу, занес ее над головой. Однако взорам присутствующих предстал не злой дух и не гремлин, а всего-навсего черный ворон, ставший еще чернее от сажи. Птица захлопала крыльями и брезгливо взъерошилась. Солдат подоспел как раз вовремя, чтобы остановить Офао, который чуть было не огрел несчастное создание кочергой.

Ворон закашлялся и заговорил:

— ОммуллуммО! Это он.

— Где?

— Там, в круглом подземелье.

В комнате настала тишина, когда ужасная новость дошла до сознания присутствующих. Затем принцесса издала исполненный муки стон.

Солдат гневно воскликнул:

— И ты его освободил?! Я не давал приказа открывать темницу!

— Давал же, давал! — закричал Ворон. — Ты сказал, что запертый нуждается в помощи.

— Да нет же, нет. Я просто продолжал думать. Мысли вслух. Просто думал и говорил… — Он замычал. — О боги, что ты наделал! Что я наделал!

— Беда на мою голову! — воскликнул Офао, заразившись отчаянием Солдата.

— Беда на все наши головы, — сказал Ворон, чистя клюв лапкой. — Или правильнее сказать «беды»?

Первой от потрясения оправилась Лайана. Она тут же поняла, что теперь надо защищать мужа. Уже спокойным голосом принцесса посоветовала Солдату, как поступить:

— Тебе придется покинуть страну. Отправляйся прямо сейчас, пока сестра не знает, что ты натворил. Ну зачем ты полез в дела, в которых ничего не смыслишь?

Ворон сказал:

— Не больно-то интересно вмешиваться в дела, в которых все смыслишь. Слишком легко предсказать конечный результат.

— Муж, почему бы тебе не заставить эту птицу заткнуться! Я пытаюсь сосредоточиться. Надо как можно скорее сообщить обо всем ИксонноскИ.

— Я сообщу ему, — сказал Солдат, направляясь к двери. Там он обернулся. — Я очень раскаиваюсь.

— Знаю. Иди же.

Солдат, перепрыгивая через две ступени, выбежал на улицу. Буря пока бушевала, хотя и без прежнего неистовства. Это был лишь хвост подвластной колдуну стихии, удаляющийся вместе с ним. Солдат, сопротивляясь пригибающему к земле ветру, направился к конюшням, оседлал лошадь и тронулся в путь. Проезжая с внешней стороны ворот, он увидел, что сторожка пуста. Вскоре ему стало ясно, какая участь постигла стражников: от них осталась лишь кожа, свисающая с шипов на городских воротах.