– Как же это случилось? – вслух спросила я.

– Говорят, он потерял управление и врезался в столб. Машина вспыхнула как факел, так что... Ничего хорошего.

– Тело сильно обгорело? – резко спросила я. Макар, не ожидавший от меня такого напора, растерянно ответил:

– Я не знаю, честно говоря. Можете связаться с его родственниками.

– Да нет, нет, – я тут же пошла на попятный. – Спасибо, что позвонили.

– Не хотелось приносить вам плохие новости, но листочек с вашим телефоном лежал на моем столе. Я все утро смотрел на него, так что...

– Спасибо, Макар! Я благодарна, что вы избавили меня от потрясения узнать это от случайных людей. Или я испортила бы настроение кому-нибудь из родственников, позвонив и попросив профессора к телефону.

– Да, точно, – немного воспрянул духом геронтолог. И неожиданно поинтересовался: – А что вы делаете сегодня вечером?

– Вообще-то собиралась идти с мужем в ресторан, – безо всякого ехидства ответила я. – Но теперь, право, не знаю...

Макар сказал: «А-а-а!» – и поторопился распрощаться. Положив трубку, я сжала ладонями виски. Что же получается? Профессор Усатов был вчера жив, когда лежал на полу у меня в коридоре? Или это был не профессор, а его двойник? Или же... Или профессора убили у меня в квартире, а потом устроили дорожную катастрофу, чтобы замести следы? В таком случае по телефону со мной разговаривал кто-то другой. Связь была плохая, да и голос профессора еще не стал для меня знакомым. Убийца надеялся, что никто не заподозрит насильственной смерти – ведь профессор был в машине один, насколько я понимаю. Но зачем все это надо? Кому нужна эта смерть? Может быть, убийца был против того, чтобы профессор шастал по моей квартире с аппаратурой? Но ведь чтобы помешать ему прийти, не нужно было его убивать. Достаточно просто его поколотить, сломать, в конце концов, ногу, чтобы он загремел в больницу или на неопределенное время засел дома.

Едва я переварила плохую новость, как снова зазвонил телефон.

– Это Лера? – спросил меня незнакомый женский голос.

– Да, – ответила я настороженно.

– Я из автомата. Шура просил передать, чтобы вы ему перезвонили, как договаривались.

Трубка запикала короткими гудками. Я оживилась. Конечно, это секретарша из офиса частного детектива. Звонила из автомата, чтобы никто не засек номер. Значит, мне нужно сделать то же самое. Я быстренько натянула на себя что придется и выскочила на улицу. Уже через пять минут я услышала голос Валдаева.

– Я знаете почему попросил позвонить? – сказал он. – Потому что дело просто удивительное. Помните, вы мне сказали, будто частный детектив опросил свидетелей в том пансионате, где вы познакомились со своим будущим мужем, и сказал, что они все утверждают, что Туманов номер два – это Туманов номер один?

– Да! – с дрожью в голосе ответила я. Я просто не знала, чего ждать.

– Так вот. Сегодня с утра я отправился в эти самые «Елочки». И, представьте себе, все, с кем я разговаривал, не опознали на фотографии Туманова. Они утверждают, что на ней изображен вовсе не ваш муж. Никто не видел этого человека! Ну никто.

– Но я давала Белостоцкому тот же самый снимок, что и вам! – гневно воскликнула я, а потом уже спокойнее добавила: – Все ясно, его подкупили.

– Это еще надо доказать. Что-то плохо мне в это верится. Хотя... Кто знает, что за силы взялись за вас. Знаете что? Поеду-ка я, пожалуй, в Питер. Встреча с вашим бежавшим мужем представляется мне на сегодняшний момент наиболее перспективной.

– Но вы позвоните, когда вернетесь назад?

– Сразу же.

– Смотрите, он хитрый, – предупредила я, вспомнив, каким невинным взором смотрел на меня муженек в момент моего появления в ресторане. – И, кроме того, я могла его спугнуть. Он, может, уже смылся и замел следы.

– Я его найду, – пообещал Валдаев. – Это моя профессия.

Покинув гостеприимную будку, замусоренный пол которой свидетельствовал о ее многофункциональности, я поплелась обратно. Однако по мере приближения к дому шаг мой становился все тверже и размашистей. Мысли крутились в голове, словно белье в мощной центрифуге. В конце концов я пришла к выводу, что настала пора обзавестись настоящим сторонником. Не наемником, каким является Шура Валдаев. Ведь его, что ни говори, тоже могут подкупить. Смотря какую сумму предложат. А вот Катерину, если мне удастся убедить ее в собственной нормальности, никто против меня не настроит и, уж конечно, ничего от нее подкупом не добьется.

Возвратившись домой, я тепло оделась и достала с полки фотоальбом. Вытащила очередную свадебную фотографию и перед тем, как положить в сумочку, еще раз придирчиво разглядела. Отличный фотомонтаж! Только профессионал высокого класса мог такой сделать. Наверное, изображение шлифовали на компьютере. Но вот кто? И зачем?

– Не могу сказать, что я тебе рада, – заявила с порога бессовестная Катерина и пояснила: – Только что отдала ребенка свекрови и рассчитывала заняться делами. А тут ты с твоими завихрениями!

– Так ты сейчас свободна! – подпрыгнула я от радости. Мысль о том, куда девать племянника, точила меня всю дорогу.

– Это неверная формулировка. Руки у меня развязаны, это да. Но дел столько, что не переделать целой бригаде Золушек.

– Собирайся, – перебила ее я. – Мы с тобой едем в «Елочки».

Катерина отправилась в спальню и достала из шкафа рейтузы.

– У меня нет доброй феи, – бурчала она, прыгая в них по комнате и пытаясь натянуть до подбородка, – которая прикажет ужину приготовиться, а кастрюлям перемыться.

– Зато у тебя есть добрый муж, – возразила я. – Если ты хорошенько попросишь, он после работы пойдет к маме, поужинает там, а вечером привезет домой Костика.

– А что мы будем делать в твоих «Елочках»? – продолжала нудить Катерина, надевая пальто. – Поймаем ночного сторожа, закроем в хозблоке и станем щекотать его, пока он не расскажет о мировом заговоре?

– Молчи и слушай, – сказала я, придавая голосу максимум таинственности.

Это подействовало. Мрачность слетела с моей сестрицы, словно легкомысленная шляпка, подхваченная порывом ветра. Лицо ее приобрело до ужаса знакомое мне выражение хищного любопытства. Еще когда она была школьницей, то читала приключенческие книги, сидя с ногами на диване, именно с такой вот физиономией. Пока мы ехали на вокзал, я рассказала ей про Белостоцкого, про профессора Усатова и, главное, про сегодняшний звонок Шуры Валдаева. Уверена, что костры инквизиции горели не так ярко, как негодование Катерины, понявшей, до какой степени она обманывалась в моем так называемом муже.

– Вот погоди, – пообещала я. – Скоро ты сама все увидишь.

Мы так увлеклись разговором, что сели не в ту электричку. В самый последний момент Катерина вдруг подскочила на скамейке и, ткнув пальцем в головной вагон стоявшего по другую сторону платформы поезда, сообщила:

– Смотри-ка, что там написано!

Мы пулей вылетели из вагона и двумя торпедами ворвались в двери в тот самый момент, когда они начали закрываться.

– Это ты виновата! – сказала Катерина. – У меня от твоих россказней просто ступор наступил. Потом бы ждали два часа!

Сумерки уже опустились на корпус администрации, который располагался в тени высоких сосен. В окошке горел свет, и мы поняли, что нам повезло.

– Лера! – воскликнула администраторша, как только мы открыли дверь и появились на пороге. – Лерочка, что у вас происходит? Сегодня приезжал мужчина, сказал, что вы его наняли расследовать конфиденциальное дело. – Она понизила голос и тряхнула пуделиными кудельками. – Вроде бы у вас муж пропал!

– Это точно, – сказала я, доставая из сумочки фотографию. – Оставил на столике вот это. Вам ведь такой снимок сегодня показывал частный детектив?

– Такой, да, точно такой, – покивала головой администраторша. – Но я не опознала этого мужчину, который стоит тут рядом с вами. Я его никогда раньше не видела. Жаль, что не смогла помочь. Или вы еще что-то хотели спросить?