Сам же конь испуганно ржал и дрожал, косясь на мертвого собрата. Нервный приятель, однако, Буся по сравнению с ним само спокойствие, жевал травку и периодически поглядывал на этого паникера.

— Ведьмак, поможешь вещи со второй телеги в лес перенести? — серьезно спросил парень.

— Зачем? — я оперся о телегу и скрестил руки на груди.

— Неохота товар просто так оставлять, а ты свою лошадь не хочешь одолжить. А если телегу так на дороге оставить, сопрут, обязательно сопрут. В лес спрячем и телегу откатим подальше, может, товар и не найдут. А через пару деньков вернусь да поищу. С Анджеем все в порядке?

— Да, он спит. А куда едите?

— Домой возвращались, спешили, решили срезать и сократить путь, вот и сократили. Нарвались на чудовищ этих. Эх, — парень горестно вздохнул.

— А до дома далеко ехать-то?

Вит посмотрел на небо:

— Ну, дня полтора, может, два. Думали, сегодня на большак выедем да там переночуем, там еще день пути, как раз немного не доезжая до деревни Вохровки, а там пару часов — и к обеду дома.

Вещи в лес тащить, да и телегу эту толкать было откровенно лень. Бросив взгляд на мертвую лошадь, еще и ее до костра тащить, я подумал, что зря за это взялся. Ну набежали бы падальщики, да и хрен с ними.

— Хрен с вами, дам лошадь в телегу, но если Буся не пойдет, то уж извини, бить его не буду, не приучен он к телеге, не тот это конь.

— Да я и сам вижу, не просто крестьянская лошадка.

— Конь это, а не какая-то лошадь. — Даже как-то за Бусю стало обидно, хотя и сам раньше его частенько лошадью называл.

Вит перешел к другой телеге и начал проверять кожаные ремешки, которые надевались на лошадь, везущую телегу.

— Да дымок, конечно, порвал, но починить можно, — и начал что-то связывать.

— Слушай, Вит, а ты где-то учился? — не смог я сдержать любопытства, очень уж он правильно говорил.

— Я? — он удивленно на меня посмотрел. — Хотел в Оксенфурт поступать, — и замолчал на мгновение, — в общем, не до учебы стало. А к чему ты, ведьмак, это спрашиваешь? — Вит вновь начал перебирать сбрую.

— Да уж очень ты правильно говоришь и предложения складываешь.

— Ха-ха, ведьмак купеческому сыну комплимент делает о правильности речи, забавно.

— Есть такое, — я улыбнулся, действительно, забавная ситуация.

— Да отец мне учителей нанимал, сам-то он писать и читать взрослым научился, крестьянский сын. Вот у него и было желание, чтобы я образование получил и был грамотным. По грамматике и риторике учителя были, по философии даже и по музыке. По риторике вредный и злой старик, чуть что, сразу порол, у меня задница иной раз неделями не заживала, пришлось учиться, — он кривовато хмыкнул.

— Все, готово, давай попробуем одеть вашего коня, господин ведьмак, — и шутливо мне поклонился.

— Хорошо, — я направился за Бусей, который к этому времени отошел в сторону леса, спасаясь от жары и прячась в тени деревьев.

Вернувшись к телеге, снял с него узду и начал гладить по запутанной гриве.

Вит зря времени не терял и споро надевал на него тележную упряжь. Конь поначалу на это не обращал внимания, а после начал коситься и храпеть, ведь на седло это совсем не похоже.

— Бусичка, милый, ты же у меня красивый и сильный, что для тебя эта телега, мелочь. Вот приедем, я тебя искупаю и гриву расчешу, и накормлю самыми вкусными яблоками.

Буся на мои увещевания не поддавался и начал бить землю копытом, по-прежнему косясь на Вита.

— Все, Рин, готово, — и парень подошел к нам. А Буся как будто этого и ждал, рванул всем телом в сторону Вита и клацнул зубами у того перед носом. Вит от неожиданности свалился и начал отползать задом.

— Ведьмак, ты точно уверен, что это конь, а не собака-переросток?

Буся же после начал прыгать и ржать, тут уж мне пришлось к нему прижаться и виснуть на шее, продолжая увещевания, чтобы тот не порвал упряжь.

— Ведьмак, ты с ним разговариваешь как с живым человеком, — Вит поднялся с земли, но приближаться опасался.

— Конечно, это же мой друг. Да, Буся, ты самый настоящий боевой скакун, да, я возьму тебя в следующий раз бить врагов, да успокойся, это ненадолго, — почесывал его между ушами, и мой четвероногий друг успокаивался. И уже не смотрел зло на злосчастного парня.

— Пойдем, Вит, поможешь своего родича перевязать, — и, погладив Бусю еще раз, направился к раненому.

Достав мазь и перевязочный материал, я разложил его на телеге, сняв компресс с Анджея, начал рассматривать раны, которые уже не кровоточили и немного подсохли, но чувствовалось, ткни пальцем или случайно задень — снова кровь пойдет.

На чистую тряпицу нанес мазь тонким слоем, площадь ран большая, так что повязку пришлось брать соответствующую.

— Теперь его приподнимай сзади и аккуратно бери под руки, — обратился к Виту, который стоял рядом и не знал, куда себя деть. — Ага, вот так и держи. — Анджей в себя так и не пришел, нам же лучше.

Я начал потихоньку аккуратно накладывать повязку, сначала просто обвязывать грудь, а после крест-накрест.

Ох как бинтов не хватает, а с этими перевязочными тканями пришлось помучиться.

— Все, клади. — И Вит аккуратно положил Анджея обратно.

— С этим все, пошли коня унесем, — я кивнул в сторону леса.

Взяв погрызенную тушу, мы оттащили ее к приготовленным дровам, веса в ней было килограмм четыреста, так что тащили волоком. Прижали с одной стороны дров, а сверху я начал закидывать тела накеров.

— Пойдем, твоего приятеля принесем, да можно будет ехать.

Вит весь скривился, смотря на накеров, хоть не сблеванул, сдержался. Крепкий парень.

Подойдя к мертвому человеку, Вит горестно вздохнул.

— Слушай, ведьмак, может, его в земле схороним, могилка будет? — парень глянул на меня и отвел взгляд.

— Хочешь копай, я-то не против, это все же ваш товарищ. Только копать будешь сам, без меня. А могила ему и так будет, вот на той куче накеров сверху. Как по мне, это получше будет. Быть похороненным над своими убийцами. Мне как войну это бы больше пришлось по вкусу. А тут уж дальше сам думай.

Да и хоронить-то, как по мне, здесь особо нечего уже, только кости. Накеры распотрошили да обкусали весьма качественно.

— Ладно, ведьмак, давай так и сделаем, надеюсь, Анджей не сильно ругаться будет.

Аккуратно взяли тело, что бы оно не плюхнулось на землю, водрузили сверху на накеров.

Я немного отошел и вытянул правую руку, «Игни» — и струя огня шибает в разложенные дрова. Десять секунд я держал весьма большую и плотно концентрированную струю толщиной в свою руку.

— Все, пошли, — и, развернувшись, потопал к телегам.

Вит немного постоял и догнал меня, а за спиной на высоту пару метров горел костер, сжигая трупы накеров и убитых ими лошади и человека. Сладковатый запах горевшего мяса начал распространяться в воздухе.

По-быстрому сполоснулись с Витом и покидали вещи в телегу. Лично мне здесь находиться не хотелось.

— Вит, когда он очнется, вот это давай ему пить, — я указал на баклагу с отваром. Сам же пошел в телегу и, устроившись поудобней, взяв вожжи, стеганул Бусю, он обернулся и, посмотрев на меня заржал, говоря: «Рин, ты что творишь, совсем охренел?»

Я же решил повторить.

— Н-но, — и вновь стеганул Бусю вожжами. Только хрен он двинулся, начал бить копытом землю, наклонив голову.

— Бусичка, ну не вредничай поехали, н-но, — и вновь ударил вожжами. Хрен он сдвинулся.

— Вот холера, — спрыгнув с телеги, я подбежал к коню, взял его под узду и потянул, вот здесь Буся сразу впрягся и пошел, не вредничая.

— И что мне с тобой вместе весь путь идти?

В ответ раздалось ржание коня, в котором мне почудились нотки злорадства.

Выехали на большак уже в полной темноте. Часть пути мне пришлось проделать пешком. Раза с четвертого, когда я сел в телегу и взял вожжи, Буся перестал вредничать и впрягся, а до того мне приходилось возвращаться и вести его в поводу.