— А если он натворит что-нибудь?

— Исключено. Повторяться он не станет.

— Неужели ничего нельзя сделать? Я не могу на все это смотреть! И Марину не узнаю… Что с ней? Что она вытворяет?

— Знаешь что? Давай тоже куда-нибудь уйдем! — Кит потянул ее за руку. — Пойдем смотреть звезды!

…Зрелище действительно было завораживающее. Лежа на вершине внушительного стога, они смотрели в мерцающий экран ночного неба и искали знакомые созвездия. Потом придумывали названия незнакомым. Потом искали отражения звезд друг у друга в глазах. Потом…

…Кит первый увидел огонь. Горело в деревне. Пожар был довольно далеко, но пламя отчетливо светилось и прыгало на черном фоне, делая пространство вокруг себя из черного темно-синим.

— Пожар… — У Вики получилось удивленно, испугаться она не успела. Испугалась уже потом, когда подбежали, задыхаясь, поближе и поняли, что горит как раз в стороне их дома.

— Быстрей!

Кит тянул за собой Викторию, но бежать быстрее у нее не получалось. Кололо в боку.

Когда добежали до холма, откуда вся деревня как на ладони, увидели наконец, ЧТО горит.

— Баба Лена! — вскрикнула Вика, и Кит рванул от ее крика, бросив:

— Догоняй!

Из всех домой по улице бежали люди, кто в чем был, когда проснулись. Собаки лаяли, вся живность подавала встревоженные голоса. Дом бабы Лены горел, как на картинке в книжке «Кошкин дом». Пламя рвалось из окон, с чердака кто-то кидал старые вещи, орали дети. Кто-то громко причитал. Люди цепочкой передавали ведра с водой, но вода не в состоянии была справиться с бешеным огнем. Кто-то растягивал длинный садовый шланг. Шифер на крыше раскалился и начал стрелять и подпрыгивать. Вика увидела младшую внучку бабы Лены — девочка выпрыгнула со стороны огорода и юркнула к сараю.

— Куда?! — Вика рванулась за ней и едва успела уцепить девчонку за подол сарафана. — Куда? Нельзя!

Девочка визжала и вырывалась, показывая на сеновал.

— Нельзя туда, огонь перекинется по сараю, — стараясь говорить спокойно, объясняла Виктория.

— Павлик! Там Павлик! — взвизгнула девочка и, изловчившись, укусила Вику ниже локтя. От неожиданности и боли Вика разжала руку. Девчонка вырвалась и в следующий миг уже карабкалась по лестнице наверх, на сеновал. Осколки шифера прыгали в разные стороны. Несколько штук упало на крышу сарая. Толь задымился под ними.

— Назад! — кричала Вика. Она бежала к лестнице, когда увидела Макса.

Он опередил ее, оторвал девочку от ступенек и передал Виктории.

— Унеси ее отсюда.

Сам вскарабкался наверх, к двери сеновала. Крыша сарая вспыхнула, как бумага.

— Макс! — Маринин крик врезался в какофонию пожара и перекрыл ее. — Ма-а-кс!

Он на секунду обернулся на крик и тотчас исчез в темноте сеновала. Марину кто-то схватил за руку, стал оттаскивать. Она отключилась от происходящего. Потом она пыталась вспомнить подробности пожара — кто был, что делал? — безуспешно. В тот миг у нее перед глазами была спина мужа, исчезающая в темноте. И вслед за его спиной, даже нет, на фоне спины, в мозгу стали всплывать, словно затонувшие фотографии со дна реки — кадры их жизни вдвоем. Странное дело, откуда-то из глубин памяти выплыли самые лучшие мгновения. Вот они студентами гуляют по набережной. Макс купил виноград, и они моют его прямо в фонтане. Рукава его рубашки намокли… Лицо в брызгах… Вот они принесли Ренатку из роддома. Она все спит, спит, а они с Максом спорят, какие у дочери глаза — карие или зеленые? И ждут, когда девочка проснется. Стоят, склонившись над кроваткой, как две птицы над гнездом… Да, как две птицы.

А потом, позже, когда Макс снял помещение для своего бюро… Он вызвал жену по телефону, и она приехала с дочкой. На Ренатке были такие сандалики с пищалками. Она шаг — они пищат, она шаг — они пищат. И девочка бегала по помещениям, и писк раздавался то там, то тут. А Макс смеялся…

Все эти картинки роем пронеслись в голове Марины, уместились в долю секунды, и за эту долю секунды в ее сознании произошел взрыв. Как небо в грозу, расколовшись надвое, на миг высвечивает всю округу вспышкой молнии, так произошло и с Мариной. Она увидела всю свою жизнь и все поняла. Она любит только Макса. Нет ничего ценнее их семьи. Все остальное — чепуха. Все можно решить, только пусть с ним ничего не случится!

— Пожарных вызвали? Пожарных вызвали? — все повторял кто-то в толпе.

— Па-вли-ик…

— Макс…

Крики, шум, треск огня и стрельба шифера — звуки раскалились добела, и вдруг единой вспышкой, без разбега, осветился сеновал — вспыхнуло сено. Сарай загорелся, как спичечный коробок, — мгновенно. Люди отпрянули назад, и в усилившемся зареве пожара все увидели Макса с перепуганным ребенком на руках. Они появились откуда-то сзади. За спиной Макса возник Никита, черный как трубочист. Девчонка вырвалась из рук Виктории и подбежала к брату. У нее не осталось голоса, она только хрипло шептала:

— Павлик, Павлик…

Кит и Виктория собрали сторожихииых «мнуков» и повели к себе, где в саду на скамейке уже сидел Кирюха и отрешенно смотрел в зарево пожара.

Марина шла следом за Максом до середины дороги. А там вдруг остановилась и опустилась в мягкую серую пыль. Макс секунду смотрел на жену, а затем опустился рядом, вдавив коленями в пыль дороги потерянные кем-то колосья. Они смотрели друг на друга, ничего не говоря. Они не пошевелились, даже когда на околице завыла сирена и синие мигалки заявили о себе. Приехали две пожарные машины. Но тушить было нечего — хозяйство бабы Лены догорало.

Пожарные деловито и слаженно разматывали шланги, блестя снаряжением. Следом прибыл голубой «уазик» «скорой помощи». Технику окружили деревенские пацаны. Средь суматохи, прямо посреди дороги, разбитой тракторами и телегами, сидели двое, вцепившись друг в друга, словно пытаясь стать одним целым.

…Как-то незаметно подкралось утро и лизнуло черную ночь в закопченное лицо. Тьма таяла. Марина прикоснулась ладонью к лицу мужа — потрогала обгоревшие брови и подпаленные ресницы. Щека испачкалась сажей, а обычно зачесанные назад волосы спадали на перепачканный лоб.

— Какой ты красивый…

Макс шумно вздохнул и убрал прядь волос с Марининого лица.

— Тебе тоже.., очень к лицу сажа.

— Ты не ударился?

Макс отрицательно покрутил головой. Марина погладила его по небритой щеке.

Сколько бы они просидели так на дороге — неизвестно. Проезжий грузовик просигналил им, и пришлось подняться. Не глядя вокруг, держась друг за друга, они побрели по улице. Им не довелось увидеть, как закончили свое дело пожарные, как внесли в «уазик» носилки с двумя стариками, которым уже нельзя было помочь.

Баба Лена вместе с дедом умерли, задохнувшись дымом во сне. Виной всему оказался окурок, брошенный кем-то в сенях среди обуви. И хотя вовремя проснувшийся Кирюха разбудил спящее семейство и они вытащили бабку с дедом, оказалось — поздно. В суматохе и про спящего на сеновале Павлика забыли.

Вскоре деревню покинули две сверкающие «пожарки» и карета «скорой помощи». Завершал кортеж серебристый джип Кирилла, который тоже принимал участие в тушении пожара, но уехал, ни с кем не попрощавшись. Вика смотрела джипу вслед и думала: а был ли он, этот Кирилл? Или им всем это просто привиделось?