— …вернуть деньги, — закончил я, когда его прервал звонок в дверь.

— Вот именно, — сказал он, вставая. — Оставлю тебя на минуту. — Он вышел в прихожую.

Я услышал, как он поворачивает ручку входной двери. Потом он спросил:

— Кто там?

— Курьер из посольства, — ответил приглушенный голос.

— Хорошо.

Скрипнула дверь, потом раздался глухой хлопок, подобный тому, что я последний раз слышал лет сто назад. Возможно, я не узнал бы его, если бы вслед за ним не послышался резкий хрип, совсем не похожий на звук, издаваемый человеком, решившим прочистить горло. Потом кто-то застонал, из прихожей донесся шум, как будто этот кто-то упал или его повалили на пол.

Я вскочил на ноги, поняв, что в доме находится человек, у которого есть при себе пистолет с глушителем. Впрочем, убийца уже был в комнате и направлял пистолет на меня.

Он попытался что-то сказать, а я попытался броситься на него, но успех не сопутствовал нам обоим. На этот раз глухого хлопка я не услышал, зато раздался оглушительный грохот обычного выстрела, буквально за мгновение до того, как я рухнул у ног мужчины.

Через несколько мгновений я понял, что он промахнулся.

Меня спасло сумасшедшее везение, точнее, мой неловкий прыжок. Помогла и его торопливость, помешавшая нормально прицелиться. Так или иначе, но он промахнулся.

Я попытался подняться на ноги, но тут же получил чувствительный удар в правое плечо, удар рукояткой пистолета, который он использовал в качестве дубинки.

Я успел прикрыть голову руками буквально за секунду до того, как он попытался нанести боковой удар чуть ниже макушки.

Удар пришелся по левому локтю, я упал на бок и попытался перекатиться…

…а когда поднял голову и посмотрел на него сквозь заполненную танцующими искорками разделявшую нас реальность, то увидел направленный на себя ствол и улыбающееся лицо.

Вместо выстрела прозвучал щелчок.

И вот тут он совершил ошибку. Ему следовало треснуть меня по голове еще раз, а он попытался передернуть затвор.

Он выругался, когда я ударил его головой в пах и сбил с ног. Пистолет вылетел из его руки и упал на пол рядом со мной.

Я схватил оружие, намереваясь использовать его так же, как мой противник, в качестве дубинки. Он между тем перекатился и встал на четвереньки ко мне лицом, вытянув правую руку.

Я навел на него пистолет и машинально нажал на спусковой крючок.

На этот раз пистолет не заклинило.

Он ткнулся лицом в пол, и на ковре появились похожие на рога красные подтеки.

Пуля вошла ему в лоб и вышла чуть позади правого уха…

Быстрые шаги в прихожей заставили меня снова поднять оружие. В дверном проеме появился еще один гость — я успел заметить недоуменное выражение его лица — с пистолетом в руке. К счастью, он целился слишком высоко, видимо, не ожидал, что жертва будет стоять на коленях. В следующий момент я выстрелил и попал ему в плечо.

Уронив пистолет, он обратился в бегство. Я выстрелил еще раз, попал в стену и услышал свист рикошета.

Я вскочил на ноги и выбежал в прихожую. Внизу хлопнула дверь машины. Значит, он припарковался прямо у ворот виллы и не стал глушить двигатель. Услышав визг шин, я прислонился к дверному косяку, положил правую руку на левое предплечье и выпустил оставшиеся в обойме патроны в удалявшуюся машину.

Вторым выстрелом я разбил заднее стекло. Куда попала последняя пуля, я не понял.

Машина удалялась, набирая скорость, а я бессильно опустился на пол. Спустя четыре показавшиеся бесконечными секунды машина вдруг вильнула, перепрыгнула через бордюр, пересекла тротуар и врезалась в стену углового дома, выбив из нее несколько кирпичей. Еще через несколько секунд она загорелась.

Я знал: улице недолго оставаться безлюдной, поэтому меня уже не должно здесь быть.

Я вошел в дом и запер за собой дверь. Машинально вытер пистолет полой пиджака, прежде чем бросил его на пол. Взглянул на беднягу Мартинсона, наклонился и проверил пульс. Пульса, конечно, не было.

Попытался выпрямиться, почувствовал головокружение и опустился на четвереньки. Правая рука подогнулась, плечо взорвалось болью. На лбу выступил пот, я вытер его и увидел на ладони кровь. Попытался восстановить дыхание, мне это удалось, и я пополз вперед.

Внимательно рассмотрел напавшего на меня мужчину. Несмотря на глубокие морщины между бровями и на щеках, ему было не больше двадцати пяти лет. Смуглая кожа, черные волосы, широкие ноздри. В карманах дешевого темного пиджака пусто.

С трудом поднявшись на ноги, я пересек комнату и снял трубку телефона. Услышал доносившиеся издалека звуки рок-н-ролла, приглушенные голоса. Позвонивший Мартинсону не повесил трубку, надежно заблокировав телефонную линию. Я повесил трубку и направился в заднюю часть дома.

Обнаружил кухню и дверь, которая выходила в небольшой, обнесенный стеной сад с калиткой в дальнем углу. За калиткой просматривался какой-то узкий переулок.

Я остановился, прежде чем открыть ее.

Было маловероятно, чтобы кто-нибудь еще поджидал меня в переулке. Нет, для двух ничего не подозревающих жертв теоретически должно было вполне хватить вооруженного водителя и основного стрелка.

И все-таки мне было не по себе. Хотелось убраться отсюда как можно быстрее и как можно дальше, исчезнуть из этого мира и вернуться когда-нибудь позднее, ясным солнечным днем. Через калитку, похоже, я мог двинуться в нужном направлении.

Сделав несколько глубоких вдохов, я распахнул ее. Вжал голову в плечи, стиснул зубы, выскочил в переулок, упал на землю, перекатился…

Никого. Я был один.

Несколько секунд я лежал на земле, затем поднялся на ноги. Отряхнул одежду, вытер лицо и руки носовым платком, попытался провести расческой по волосам и чуть не вскрикнул. Движения мои были машинальными, но дало о себе знать ушибленное плечо — руку было не поднять, пришлось просто зачесать волосы пятерней левой руки.

Повернув направо, чтобы поскорее отойти от угла, на котором произошла авария, я думал уже о другом.

Да, я довольно скоро почувствовал, что снова могу ясно мыслить и что спинномозговые нервы медленно восстанавливают контроль над передним мозгом.

Три трупа, два от моей руки, еще священник, четвертый, который коченел в Лиссабоне, и Карл, пятый, из-за которого, собственно, я и влип в эту историю…

Так, подумаем, что происходит.

Кто-то пытался меня убить. Я совершенно не понимал за что. Я не помнил за собой ничего такого, что могло бы угрожать кому-то настолько, чтобы возникла необходимость меня убрать. Совпадение я исключил. Я отказывался верить в то, что мой визит к Мартинсону просто совпал по времени с моментом, в который кто-то решил вычеркнуть его из списка живых. Нет, я тихо сидел в гостиной, когда в нее вошел человек с пистолетом, который, несомненно, знал, что я должен там находиться.

Но если охотились за мной, почему не выбрали другое время, когда рядом никого не было? То же самое касалось Мартинсона, если мишенью был только он. Убить двоих всегда рискованнее, чем одного.

Значит, охотились за нами обоими, и единственным объяснением такой комбинации было предположение, что я должен был сообщить ему нечто важное и ради этого пришел к нему в дом. Значит, кому-то потребовалось немедленно уничтожить информацию.

Информация. Она была необходима мне, чтобы остаться в живых. Кто-то уже вычеркнул мое имя из списка живых, воткнул булавку в мою куклу, вбил гвоздь в крышку моего гроба.

Я шел прямо минут двадцать, прежде чем решил свернуть в сторону оживленной улицы. К этому времени звук полицейских сирен остался в прошлом.

Я пересек улицу и направился на юг. Через некоторое время поймал такси, но в отель решил не возвращаться, назвал водителю адрес в нескольких кварталах от дома Марии и закрыл глаза.

Как-то раз мне пришлось провести целый день с детьми сестры. Я принес им подарки, чтобы чем-то их занять, а сам решил почитать книгу. Но я совершил ошибку, подарив племяннику Тимми игрушечный барабан. Через пару часов я подарил ему свой перочинный нож, сказав, что барабаны обычно набивают конфетами. Это на некоторое — весьма непродолжительное — время решило проблему, и я до сих пор помню, как сказал ему, сочувственно покачав головой: «Тебе достался барабан без конфет».