— А кто был этот капитан, Фрэнсис?

— Мне всегда казалось символичным, что он едва не ослеп именно здесь, на родине его главного врага, — сказал Пауэрскорт. — Там, внизу, — он махнул рукой куда-то на юг, — появился на свет Наполеон. А здесь чуть не потерял зрение не кто иной, как Горацио Нельсон — человек, который остановил его у мыса Трафальгар и не позволил прорваться в Англию.

Дорога из Кальви в Иль-Русс бежала параллельно береговой линии. Иногда перед Пауэрскортом и леди Люси мельком открывался полукруглый залив Кальви с его соснами, а иногда они видели только унылую местность, по которой там и сям были разбросаны камни и бродили немногочисленные овцы; кое-где росли оливковые деревья, причудливо искривленные под натиском корсиканского ветра. Когда они спустились с холма, впереди показался еще один чудесный пляж — около полумили песка с крепостью на одном конце и кучкой диких утесов на другом. Кучер указал хлыстом вверх, на холмы и горы.

— Там, наверху, Ареньо, — сказал он, смахнув со щеки муху.

На самом гребне холма расположилось горное селение Ареньо — оно было почти идеально круглой формы и в слабых предвечерних лучах солнца казалось изящным украшением. Только с близкого расстояния можно было заметить искрошившуюся каменную кладку, дырявые крыши, зияющие окна — все эти свидетельства бедности простых корсиканцев. Околица Ареньо находилась примерно посередине склона. Они ненадолго остановились, чтобы пропустить овечье стадо, — пастух поглядел на них сердито, словно они вторглись в чужие владения. Для уверенности Пауэрскорт похлопал себя по карману. Леди Люси очень крепко сжимала в руках сумочку.

— Как ты считаешь, Фрэнсис, что нам сказать Декурси? Не можем же мы сразу поинтересоваться: а не думают ли они, что их сын убил Кристофера Монтегю? — Леди Люси пришлось повысить голос, чтобы его не заглушил скрип колес их повозки, которую лошади с трудом тащили вверх по склону.

— Мы написали им, что у нас есть друзья, которые хотят здесь поселиться. Можем упомянуть и о выставке венецианцев — мол, не их ли сын ее устраивал? Кроме того, — сумрачно добавил Пауэрскорт, — среди твоих родственников в Англии наверняка найдутся знакомые этого семейства.

— Даже здесь, в корсиканских горах, — ответила леди Люси, — ты умудряешься попрекать меня моими родственниками. Разве я виновата, что их так много?

— Разумеется, нет, — честно признал Пауэрскорт. — Смотри-ка! Похоже, мы приехали.

Повозка остановилась перед очень симпатичным домиком на краю главной площади Ареньо. За исключением нескольких шелудивых псов и четверки костлявых стариков, сплетничающих в убогом кафе, здесь никого не было видно. Треснутый колокол на церковной колокольне попытался пробить три часа.

У «Ла Джоконды», построенной в прекрасном стиле французской архитектуры восемнадцатого века, было четыре этажа. Это здание отлично смотрелось бы на материке — скажем, на окраине какого-нибудь провинциального городка или на вершине холма, в окружении тысяч акров плодородных угодий. Но Пауэрскорту было непонятно, зачем тратить уйму денег на то, чтобы возвести такой особняк и поддерживать его в приличном состоянии здесь, на острове из песка и гранита. Прихрамывающий слуга провел их в гостиную на втором этаже, откуда можно было полюбоваться великолепной панорамой побережья и далекой синевы Средиземного моря.

Миссис Алиса Декурси ожидала их в компании двух своих дочерей, Джулии и Сары. Интересно, подумала леди Люси, давно ли они в последний раз принимали в этой чудесной комнате гостей из Англии? Девушки были одеты безупречно, но в стиле, который в Лондоне вышел из моды три года назад.

— Добрый вечер, лорд Пауэрскорт и леди Пауэрскорт, рады приветствовать вас в Ареньо. Позвольте представить вам моих дочерей, Джулию и Сару. — Миссис Декурси держалась точно так же, как если бы они находились в их родном доме в Норфолке. — Не угодно ли чаю? — продолжала она, бросив красноречивый взгляд на слугу, который сразу же заковылял к лестнице. Вскоре они услышали его неровные спотыкающиеся шаги на ступенях, ведущих на первый этаж.

— Очень любезно с вашей стороны согласиться принять нас, незваных гостей, — галантно сказал Пауэрскорт, отмечая про себя, как скудна обстановка в комнате: два-три диванчика да несколько столиков.

— Вам нравится жить на Корсике, миссис Декурси? — спросила леди Люси. — Кажется, мы писали вам, что у нас есть друзья, которые подумывают сюда переехать.

Алиса Декурси улыбнулась.

— Спору нет, здесь все очень дешево, — сказала она. — Гораздо дешевле, чем на юге Франции.

Девушек явно шокировала откровенность матери. Нельзя же делать такие заявления всего через каких-нибудь пять минут после знакомства!

Они и понятия не имели о том, какие усилия прилагала мать, пытаясь сэкономить на всем — на еде, одежде для себя, мебели для дома, дорожных расходах. Они не могли знать, сколько времени уходит у нее каждый день на размышления о деньгах — точнее, об их отсутствии. Только на девушек она тратилась охотно. После ухода гостей она призналась дочерям, что думала о нехватке денег утром, думала о нехватке денег днем, думала о нехватке денег в тот самый момент, когда гости появились в комнате. И это замечание, сказала она, вырвалось у нее нечаянно. Ей очень жаль, что она ненароком смутила их.

Леди Люси мгновенно заметила, как щеки девушек залились румянцем, как они стыдливо отвели глаза в сторону.

— Ах, миссис Декурси, — весело сказала она, — спасибо вам большое за такие ценные сведения! Нашим друзьям — тем, о которых мы вам писали, — и вправду чрезвычайно досаждают денежные проблемы. Они потеряли все свои капиталы из-за неразумных вложений. А теперь ждут наследства, но богатый дядюшка отнюдь не торопится умирать.

— Но ведь здесь есть и другие преимущества, — вмешался Пауэрскорт, решив тоже поучаствовать в спасательной операции. — Такая красивая природа!

Алиса Декурси улыбнулась им обоим.

— Думаю, моим девочкам природа нравится больше, чем мне. Они часами бродят по горам и побережью. А я… боюсь, что постепенно горы начинают меня угнетать. Они как будто наблюдают за тобой, судят тебя, и так круглые сутки. Честно говоря, я соскучилась по равнинам. Когда мы вернемся в Восточную Англию, я снова вздохну свободно.

— А что насчет общества — есть тут кто-нибудь в округе? — спросила леди Люси, чувствуя себя как провинциалка, впервые приехавшая в окрестности Лондона и наводящая справки о местных жителях. — Вы хорошо ладите с коренным населением?

Девушки невесело рассмеялись. Пауэрскорт заметил за окном двух огромных птиц, то ли коршунов, то ли канюков, описывающих круги над домом. Они пролетели мимо трижды — крылья их при этом едва шевелились, — а потом исчезли из виду. Наверное, отправились инспектировать долину, подумал Пауэрскорт.

— Джулия, Сара, — сказала мать, — лучше говорите вслух.

— Ну, — призналась Джулия, — мы почти не знакомы ни с кем из корсиканцев, если не считать слуг и продавцов в магазинах Кальви и Иль-Русса. Тут совсем не осталось дворянства — одни бедняки. Практически все население Корсики живет очень бедно. Мне кажется, они не слишком жалуют иностранцев.

— Здесь неподалеку есть несколько англичан, — добавила Сара, — но они или очень старые, или очень странные. Один приехал сюда с целью облазить все горы на острове. Я не спорю, план смелый, но говорить с этим человеком особенно не о чем — разве что слушать его похвальбу о победе над очередной горой и жалобы на высокие цены, которые назначают за свою помощь местные проводники.

Хромой слуга явился с чайным подносом. Миссис Декурси стала ухаживать за гостями.

— По-моему, за все три года, что мы здесь живем, мы побывали только на двух балах и трех вечеринках, — горько сказала Джулия. — Иногда в городе бывают танцы в честь захода в порт какого-нибудь французского корабля, вот и все. Однажды мы встречали Новый год в доме, где все блюда были с каштанами — каштановый хлеб, каштановое пюре, каштановый шербет. Это было ужасно.