Мужчина и женщина – это две ноты, без которых струны человеческой души не дают правильного и полного аккорда.
С позиций социального дарвинизма большинство представителей науки и образования единодушно противостояли попыткам женщин добиться социального равноправия, доказывая физиологически обусловленное ограничение не только физической, но и умственной и социальной активности женщин. В 1887 г. председатель Британской медицинской ассоциации выступил с предложением о том, чтобы в интересах социального прогресса и улучшения человеческой расы образование и другие виды активности женщин были запрещены конституцией как потенциально опасные, вызывающие перегрузку женского организма и неспособность произвести здоровое потомство.
Один из ученых писал в это же время, что функции овуляции, беременности, лактации и менопаузы по очереди доминируют в женском организме, истощая его и не оставляя достаточных для иной деятельности энергетических ресурсов. Даже такой прогрессивный деятель, как Герберт Спенсер, в своем труде «Принципы биологии» (1867) доказывал, что чрезмерный умственный труд негативно влияет на физиологическое развитие и детородные функции женщин.
Наконец-то женщины, наравне с мужчинами участвующие в производственном процессе, получили возможность вместе с ними управлять жизнью внешнего мира. Но они обладают еще исключительным правом контроля над продолжением рода. В любой момент они могут отказаться рожать детей. А в ближайшем будущем благодаря искусственному осеменению они смогут решать этот вопрос самостоятельно. Обратный же процесс невозможен: для продолжения рода необходима женщина. Таким образом, казавшаяся незыблемой идея соединения двух полов как первостепенного условия деторождения ставится сегодня под сомнение. И когда биологи и генетики предсказывают, что скоро можно будет оплодотворять ядро женской клетки без сперматозоида, становится ясно, как близко мы подошли к, казалось бы, фантастической идее партеногенеза, который в данном случае будет женским.
Даже если женщины третьего тысячелетия и не воспользуются этой возможностью, вполне вероятно, что мужчины болезненно отнесутся к подобному изменению своего статуса. Повидимому, им предстоят серьезные испытания. Возможно, они еще острее ощутят утрату характерных для своего пола черт, своей уникальности и нужности. Поэтому можно предположить, что они всеми силами будут стараться вернуть себе хотя бы часть своей былой власти. Уже сейчас биологи предсказывают невероятное: меньше чем через полвека мужчины смогут «вынашивать» детей. И это уже не научная фантастика. Скоро придется коренным образом пересмотреть взаимоотношения полов, определение их специфических качеств и отношение к их равенству.
Но в высказывании И. И. Мечникова есть и биологический подтекст: природа регулирует развитие самок, воспроизводящих потомство, и в этой регуляции действительно есть загадка. Как будет показано ниже, девочки опережают в темпах развития мальчиков на протяжении многих лет, обгоняют их в абсолютных параметрах и вдруг с окончанием полового созревания начинают отставать в развитии от субъектов мужского пола. Зачем это происходит? Зачем женщина должна уступать в физическом развитии мужчине?
Хотя роль мужчин в воспроизведении потомства нельзя сбрасывать со счетов, главная роль принадлежит все-таки женщине: именно она вынашивает плод, от ее стараний зависит полноценность этого плода, а эффект этих стараний тесно связан с характером ее профессиональной и общественной деятельности, с отсутствием физических и психических перенапряжений, столь характерных для стремящейся сделать профессиональную или общественную карьеру женщины. Поэтому можно понять опасения многих ученых: не пострадает ли в результате таких устремлений семейный уклад и воспитание детей? Так, Г. Спенсер, руководствуясь подобными опасениями, считал необходимым ограничить возможности любой деятельности женщины для того, чтобы вся ее энергия принадлежала ребенку и домашнему быту, – только такой уклад является, с его точки зрения, наиболее эффективной формой человеческой организации. У немцев этот принцип получил развитие в виде «трех К», предназначенных женщине: Kinder (дети) – Kuche (кухня) – Kirche (церковь).
Как отмечают Уильямс и Бест (Williams J., Best D., 1986), свобода перемещения женщины была ограничена, поскольку ей всегда нужно было ухаживать за младенцами, и коль скоро женщина оказалась «запертой в пещере», ей имело смысл заняться ведением домашнего хозяйства. В то же время мужчины могли отлучаться от домашнего очага, следовательно, заниматься охотой и войнами. Это было выгодно еще и потому, что опасные дела с участием женщин могли грозить исчезновением производительниц потомства.
Д. Басс (Buss D., 1989), а также Д. Кенрик (Kenrick D., 1987), придерживающиеся биосоциального, или эволюционного, взгляда, полагают, что такие черты, как мужская доминантность и женская заботливость, могли появиться путем естественного отбора и эволюции. С их точки зрения, мужчин женщины выбирали за черты, связанные с доминантностью и социальным статусом, а женщин мужчины – за черты, указывающие на высокие репродуктивные возможности и умение заботиться о потомстве. Предполагается, что эти черты положительно влияют на репродуктивный процесс и, следовательно, начинают чаще встречаться в популяции. Исследования выбора партнера в паре действительно показывают, что женщин сильнее влечет к мужчинам, которые кажутся доминантными, а мужчины тянутся к внешне привлекательным и молодым женщинам, причем эти различия проявляются в различных культурах.
Кайзерлинг («Из дневника философа») характеризует [ «половую полярность»] следующим образом: «Мужским мы называем варьирующий принцип, женским – сохраняющий; мужским – делающее, женским – воспринимающее и понимающее. Мужчина создает явление, женщина придает телесность его причине. Каждый человек есть синтез мужественности и женственности».
Но следует ли из этого, что женщина ниже мужчины? Разумеется, нет. Если она в каком-нибудь отношении уступает ему, то в другом бесспорно превосходит его. «Эти два резко разнящиеся друг от друга мира – мужской и женский – скорее призваны, по Ишлондскому, дополнять друг друга, стремиться к достижению взаимной гармонии, как бы к достижению состояния равновесия, нарушенного в тот самый момент, когда в природе имело место обособление полов. Это постоянное стремление полов к взаимной гармонии, никогда не прекращающееся, но никогда и не достигающее цели, и обусловливает тот феномен, который мы называем любовью»…
Каждому полу, говорит академик В. М. Бехтерев («Недооценка социальной роли женщины» (Вестник знания. 1925)), своя роль как в биологии, так и в социальном строительстве, и роль в равной мере необходимая в культурном равновесии человечества. Если, говорит он, человечество желает остаться культурным, то оно должно оберегать женщину как носительницу драгоценнейших качеств своего пола в социальных условиях жизни. В. М. Бехтерев заходит, однако, слишком далеко, когда утверждает, что культурное общество должно оберегать в большей мере женщину как носительницу своего пола, чем мужчину, «ибо в ней или в связи с ней вся культура будущего человечества». Мне думается, что об этом не мечтают даже самые пылкие феминистки.
В. А. Геодакян (1965, 1972) целесообразность наличия двух полов видит в их специализации по двум главным альтернативным направлениям эволюционного процесса – консервативному (сохранение свойств вида) и прогрессивному (приобретение видом новых свойств). Мужской пол реализует «прогрессивную» тенденцию, а женский – «консервативную», обеспечивая неизменность потомства от поколения к поколению. Женский пол филогенетически более устойчив (ригиден), но зато онтогенетически более пластичен. Мужской пол филогенетически менее устойчив (более пластичен), но онтогенетически – ригиден. Мужской пол – это передовой отряд популяции, берущий на себя функцию столкновения с новыми условиями существования. Если они достаточно сильны, то формируются новые генетические тенденции, которые могут быть переданы потомству.[4]
