Тамп вяло отсалютовал уходящему и постарался вернуть на лицо следы интереса. Мим задавил в горле непроизнесенные грубости, успокоил дыхание и повернулся к наемнику:

– Значит, мой человек погиб и не выполнил поставленную задачу. Но проблема не решена. Кто может дать мне людей для поисков?

– Вы собираетесь искать нежить?

– Да. Мне нужно найти тело.

– Мог дать Соварн. Но теперь никто. И вряд ли кто-то из горожан согласится поехать так далеко на юг.

– Ваши люди не хотят размяться?

– Нет.

– Даже если им заплатят? Хорошо заплатят.

– Еще раз нет. Мы служим короне, а не ее богатым друзьям. Даже если у друзей очень весомые покровители. Кроме того, я совершенно не собираюсь терять солдат на Перешейке. Там свернули себе шею куда более серьезные люди. Маги, великолепные командиры с отличными солдатами. Кто бы ни пытался пощупать нежить сталью – итог один. Мертвые пополнят свои ряды, а ваши наследники получат радостную весть. Не думаю, что безглазый одиночка смог пережить рядом со скелетами хотя бы одну ночь.

Наемник выложил пару монет рядом с грязными тарелками и стал собираться. Мим лишь разочарованно вздохнул:

– Вечером, за бокалом горячего пунша, вспомните, что я вам скажу. Этот проклятый одиночка пережил пытки, несколько покушений и участвовал в самой страшной битве за последнее столетие. Тысячи отличных воинов навсегда легли в снежной степи, а он вывернулся и вестником смерти промчался по вашим землям. Везде, где он появляется, начинают твориться страшные вещи. Бродяга зачастую не убивает, но от его присутствия расходятся незримые волны, сметающие все на своем пути. Боюсь, что он разберется с нежитью, а потом на орехи достанется имперцам.

Тамп лишь расхохотался:

– Забавные вещи вы рассказываете, господин Мим. Можно подумать, один человек способен разрушить целое государство. Но если вы так беспокоитесь за наших южных соседей, то отправляйтесь на восток. На любой речной барже спуститесь на побережье, оттуда к имперцам. Думаю, вы успеете до того, как бродяга оставит после себя руины. На восток по реке – самый быстрый путь в те края.

– Как знать, как знать, – пробормотал Мим в спину уходящему наемнику.

Через несколько минут гонец Спящих купил пару бутылок вина и в самом мрачном расположении духа отправился на постоялый двор, где утром снял комнату.

Грубые подсвечники придерживали расправленные края карты. Мим водил тонким пальцем по сплетениям дорог и разглядывал пятно пустыни, раскинувшейся между Нарвелом и Перешейком.

– Проклятые вояки правы, я не найду ни одного желающего сунуться в пасть к смерти. Черепушки убивают любого и не делают различия между одиночкой и многотысячной армией. Но ведь ублюдок бежал именно на юг. Не в Сарнум, не в Южные порты. Он упорно рвался к Перешейку. Для чего?

Мужчина обхватил руками голову и тихо стал напевать старую мелодию, запомнившуюся ему больше ста лет тому назад:

Мим с силой ударил кулаком по отметкам солончаков в разостланной перед ним бумажной пустыне.

– Юг, он идет на юг! Почему я решил, что он стремится на Перешеек? Если так, то ни мне, ни Спящим там его не достать. А если он идет дальше? Еще дальше! Перешеек, империя, кочевники и эльфы. Эльфы. Почему бы нет? Эльфы и орки водили свои хороводы еще во времена Владыки. Кто знает, что ему надули в уши эти мохнатые твари, раз он так мчится к остроухим в гости? Но как бы ни было, это мой единственный шанс. Или я найду его след в имперских землях, или моя жизнь закончится с первыми летними днями.

Обе нераспечатанные бутылки вина легли в широкую сумку, туда же последовала свернутая карта. Короткие сборы – и по лестнице прогремели быстрые шаги. Мим продолжил погоню. Не имея возможности остановиться. Пытаясь убежать от самой мысли о поражении. Пока он двигался, пока он искал своего врага, у него оставалась хоть какая-то цель в жизни. Стоит остановиться, и хитро сплетенное нагромождение лжи, ненависти и невыполнимых обещаний похоронит его.

Загонщики потеряли бойцов, но погоня продолжилась. Вопреки всему.

Таран гулко врезался в закрытые ворота. Крепкие доски хрустнули, но выдержали удар. Широкие колеса завращались назад, легионеры споро откатили неповоротливую махину. Ускоряющийся разгон под нарастающие крики – и окованное железом бревно вломилось в ворота, кроша широкие створки и выламывая железный крепеж. Следом за разрушенной преградой хлынули солдаты. Пока группа бывших командиров держала оборону у входа в двухэтажный особняк, один из штурмовых отрядов ударил в тыл.

Алаэн стоял на другом конце площади и спокойно смотрел, как взмыленный толстый Хорте руководит осадой. Создавалось впечатление, что новый командир мятежного легиона своими суматошными приказами по большей части мешает вымуштрованным ветеранам.

С десяток наспех одетых бойцов обороняли балкон, резной волной нависший над частыми колоннами у входа. Лучники подстрелили пару, но затем непоседливый легорос [1]пожелал пойти на приступ, и теперь у забаррикадированных дверей суетилась куча народа: кто-то пытался выломать широкие закрытые двери, кто-то упорно целил копьем сквозь решетку разбитого окна. Командир бегал за спинами штурмующих и создавал должный уровень беспорядка.

Простучали за спиной сандалии, и Алаэн повернулся к запыхавшемуся гонцу. Скороговоркой выложенные известия порадовали: мятеж развивался по многократно выверенному плану.

Любимый богами первый легион только-только встал на границе, оседлав усиленными нарядами хребет стены и выпустив длинные конные дозоры в степь. Легионеры пятого перекрыли все дороги к побережью, страхуя мятежников от любых неожиданностей от грозди приморских городов и бесконечных болот. Второй легион занял заставы на дорогах в центральные провинции и перекрыл западную границу частыми патрулями.

Главная движущая сила беспорядков в лице третьего легиона нанесла удар в самое сердце провинции. При свете факелов улицы обычно тихого Аллора заполнили вооруженные люди. Заранее посланные отряды заняли пригородные арсеналы. Бумаги с печатями открыли необходимые двери. И пока горожане вовсю веселились на празднично украшенных площадях, тысячи солдат, закованных в железо, рассыпались по заранее намеченным адресам.

У домов богатых и влиятельных граждан выставили караулы. Канцелярию наместника и квартал административных зданий охраняли как дворец императора: развернув спешно доставленные баллисты и ощерившиеся жалами смертоносные «скорпионы». Самого наместника группа офицеров аккуратно вывела из толпы развлекающихся богачей и скорым маршем доставила на его городскую виллу. Первые минуты путешествия лицо наместника по белизне могло состязаться с молочным отсветом мраморных городских колонн. Но, двигаясь под усиленной охраной по пустеющим улицам, личный посланник императора осторожно побеседовал с предупредительными сопровождающими и несколько успокоился. А встретившие его дома новые тысячники и вовсе позволили румянцу вернуться на свое законное место. Одно дело – рассвирепевшие и убивающие всех подряд легионеры. И совсем другое – отлично работающая военная машина, выжигающая предателей, посмевших замышлять недоброе против императора и его верных слуг. Наместник даже настолько подобрел, что позволил своим помощникам лично проследить за тем, как будут арестовывать изменников. Помощники судорожно сглотнули, но перечить не посмели.

Главные действия развернулись на одной из небольших площадей, куда выходил фасад шикарной виллы. За высокими стенами собрались заранее приглашенные высокопоставленные офицеры и ряд неудобных политиков местного разлива. Текущее рекой вино и доступные женщины способствовали отличному настроению отдыхающих. До той поры, пока в закрытые двери не попытались вломиться солдаты семнадцатой сотни, специально направленной проницательным Алаэном в числе первых.