– Как там Калиншевский? Он собирался позвонить, если Арзамасцева официально объявят в розыск…

– Не звонил. Кстати, мне известна настоящая фамилия Калиншевского. Он из Питера…

– Ты вышел на него?!

– Получилось так… Адвоката узнал пенсионер-комитетчик на выездных воротах. Оказалось, Калиншевский учился в школе с его племянником… Ну, а дальше просто… Бирк поехал к племяннику домой. Я связался с коллегами в Питере. Во время учебы Калиншевский значился как Бобров… Бобров Николай Михайлович. Он закончил физико-математическую школу, а затем Высшую школу КГБ по специальности «прикладная математика» с присвоением квалификации «инженер-математик»…

Я и не представлял, что Высшая школа КГБ готовила математиков.

– А потом?

– Уволили по компрометирующим основаниям…

– Чем он может заниматься в фонде?

– Как обычно… Обеспечение внутренней безопасности. Оценка лояльности сотрудников. Ну а его конек – коммерческая деятельность… – Рембо процитировал лежащий перед ним документ: «Учредитель и руководитель тринадцати различных коммерческих фирм…» – Рембо пропустил несколько строк, снова вернулся к оперативной установке: «Налоговой полицией Санкт-Петербурга решается вопрос о возбуждении против него уголовного дела…» Но это нас не касается… Интересно вот это! – Рембо нашел нужное место: «Женат. Жена Калин Сарра, гражданка Израиля…» Вот откуда «Калиншевский»! «Вступил в брак в городе Старая Загора, Болгария. В настоящее время с женой не живет…»

Рембо закончил прогнозом:

– Фонд не передаст материал в милицию. У них на Арзамасцева ничего нет. Все – только внутренние разборки. Поэтому они и не спешат объявить его в розыск. Не к чему светиться… Он помолчал:

–А нам искать генерала, чтобы с ним разобрались… Как менту мне это западло. Даже за большие бабки… – Он вздохнул. – Сейчас бы отдохнуть. Знаешь, что я имею в виду…

–Вроде да… Слетать в Египет? В Хургаду?

–Да нет. Дел много…

Было еще два варианта. Я знал оба:

Скрыться на даче, пить вино божоли нуво или шабли по тысяче пятьсот рублей за бутылку и выплакаться, слушая «Лесоповал»… А можно было запивать утиную печень нефильтрованным светлым пивом «Францмискане» под песни покойного Михаила Круга… С песнями юности, как со школьными друзьями – их не выбирают!..

Развернутая панель элитного здания показалась издалека.

Начиналась поземка. Морозный фон ясного неба отдавал синевой. Светились пустые подъезды. В модерновых светильниках вдоль здания тоже горели огни. Неподвижная мозаика темных и освещенных окон как осколок панорамы всего города…

Здесь я был такой же, как все. Мои технические возможности отсутствовали, мне уже не надо было заезжать на пустырь, где я установил свой постоянный наблюдательный пункт.

Я постоял против знакомого подъезда, нашел на шестом этаже известные мне окна. В квартире было темно. Так могло продолжаться еще долго. Может, всю ночь.

Как уже бывало, неожиданно заработал мой суперрадар, кто-то снова проявил интерес к тому, чем я занят в данный момент. Где-то поблизости действовал обычный нелинейный локатор. Наполненное электронными средствами охраны здание жило своей обычной жизнью. Секунду-другую меня держали на электронном прицеле…

Все, как раньше.

Вдали за домом, на трассе показался очередной троллейбус – такой же холодный, с неживым бледным светом, бесшумно покатил в темень, за типовое здание впереди. Я так и не узнал, что там – то ли интернат, то ли роддом.

Неожиданно в подъезде хлопнула дверь. Первой показалась собака – большая белая, натянула поводок…

На секунду мне показалось, что сейчас вслед покажется девушка…

Но это была не она – пожилая женщина в длинной шубе. И собака при ближайшем рассмотрении оказалась не лайкой, а пуделем. Я уже раньше видел эту пару…

«Не она!»

Я мог уезжать.

На что, собственно, я надеялся, пригнав сюда… Хотел убедиться в том, что киллер действительно определен на квартиру?

«Или другое… – Я хотел быть честным с самим собою. – Чтобы помешать киллеру!..»

Теперь, когда я знал истинную цель заказа, между мною и заказчиком было полное партнерство.

Я не хотел, чтобы генерала Арзамасцева убили. Как мент, я не мог быть на стороне жулья ни за какие гонорары.

Мне это было тоже западло.

Я включил зажигание…

Вывеска армянского кафе призывно мигала огнями разноцветных лампочек, раскачивавшихся над автостоянкой.

Увидев меня, охранник – высокий, в куртке, с надвинутым на лоб капюшоном – обрадовался:

– Закурить найдется? – Из-под капюшона глянули маслянистые чужие глаза.

Я протянул пачку «тайма», зажигалку. Машин на стоянке у кафе было мало, здесь больше мело – кафе окружал пустырь.

– Вроде и не холодно, а сквозит… – Он знобко шевельнул лопатками.

– Места есть?

– Сегодня у нас свободно. – Охранник вернул сигареты вместе с зажигалкой. Поблагодарил. – И долго еще будет вот так? – Он кивнул в сторону дымящегося снегом пустыря.

– До марта, как обычно… – Я пожал плечами. – Сам-то издалека?

– Город Спитак. Тут все оттуда… – Не переставая, он зябко сучил ногами. – Слышали?

Про спитакское землетрясение в свое время было немало разговоров, но тогда мы жили в одной стране и все воспринималось иначе. Общая боль!.. Сегодня мы были мы, а армяне – армянами…

– Приятно отдохнуть… – Изо рта охранника ко мне потянулась морозная струйка.

Я вошел в кафе.

Здесь ничто не изменилось.

Царил обычный полумрак. Несколько человек разговаривали на своем, сидя у стойки на тумбах, еще десятка два посетителей расположились за столиками. Все тот же худой, в круглых очках юноша в углу негромко лабал на пианино что-то национальное – жалостно-тягучее.

Знакомый официант, курчавый, с тонкими фатоватыми усиками, сразу заметил меня, оглянулся на место у окна – оно было занято.

–Добрый вечер… Не знал, что вы приедете. Я бы оставил…

–Неважно. Добрый вечер… – Я огляделся. – Мне как раз сегодня лучше не на виду, где-нибудь в уголке…

Он не удивился.

– Сюда, пожалуйста…

Быстро нашлось место, которое я и сам бы выбрал, будь у меня возможность: небольшой тупичок сбоку от входа, в углу; каждый входящий в кафе был виден отсюда, как на ладони, в то же время, чтобы заметить меня, вошедшему следовало обязательно оглянуться. Сегодня я не хотел встречаться ни с кидалой, ни с криминальной милицией Северо-Западного округа…

–Спасибо.

–Есть сегодняшняя газета. Там, кстати, о детективах… Свежий номер «Коммерсанта». Вам его к форелина вертеле?

–К шашлыку…

–Харси-хоровац. Понял.

–Гарнир обычный. Плюс базилика.

–Я уже записал. Понял, что вы ее захотите… Лаваш?

–Обязательно.

Через несколько минут я уже держал свежий номер «Коммерсанта».

Я любил читать за едой. Привычка эта осталась у меня с детства. Бывало мы с матерью ужинали, сидя за столом, одинаково подогнув под себя одну ногу, отгородившись книжками. Мы молча читали, периодически отхлебывали холодную воду из чашек. Мать не признавала чай. Единожды заваренный, он мог стоять неделю…

– Чай – жидок, хозяин – русский, – острили мы, сливая спитой чай.

Последние годы после ее смерти я все чаще задумывался – кем была мать в действительности? Она не впускала меня в свою личную жизнь. До самого конца продолжала осознавать себя воспитателем и не опускалась до дружбы с собственным сыном. От этого мы многое оба потеряли…

На этот раз я не спешил углубиться в чтение, отгородившись газетой, внимательно оглядел зал. Контингент поздних посетителей был все тот же – завсегдатаи из приезжих с Кавказа, хотя кое-кто, несомненно, был из жителей микрорайона – кому полюбилась здешняя кухня либо надоела своя, домашняя, а ехать далеко от дома не хотелось. Тончайший аромат вымоченного в вине и специях мяса доносился с кухни, щекотал ноздри…