Сганарель.
Я думаю.
Валер.
Да-да, я отойду, не споря,
Лишь малого прошу (ужель в избытке горя,
В любви не признанный, я получу от вас,
Виновника моих несносных мук, отказ?).
Пусть, умоляю вас, поверит Изабелла,
Что, если месяцы по ней душа горела,
Сей жар невинен был; умев ее любить,
Я честь ее не мог и в мыслях оскорбить.
Сганарель.
Так.
Валер.
Что мой дух, ни в чем не видя принужденья,
Мечтал о браке с ней как высшем наслажденье,
Но волею судеб препятствие нашлось,
И покорить ее навек вам удалось.
Сганарель.
Да.
Валер.
И, чтоб ни было, я говорю не ложно,
Что прелести ее забыть мне невозможно,
Что, если рок меня лишил ее руки,
Удел мой есть — любовь до гробовой доски,
Но все исканья вы невольно прекратили
Тем уважением, что мне к себе внушили.
Сганарель.
Разумные слова! Тотчас перескажу
Ей все — обидного я здесь не нахожу.
Но если б внять могли вы доброму совету,
Послушайтесь меня: любовь забудьте эту.
Прощайте!
Эргаст (Валеру).
Влопался!
Эргаст и Валер уходят.
ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ
Сганарель один.
Сганарель.
Мне, право, жалок он.
Бедняга! Кажется, он не шутя влюблен.
Но в голову себе такую вбить нелепость:
Задумать осаждать мне преданную крепость!
(Стучит в дверь своего дома.)
ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ
Сганарель, Изабелла.
Сганарель.
Кто из любовников бывал в такой тоске,
Письмо невскрытое держа в своей руке?
Надежды он забыл и отойдет не споря.
Но он сказать тебе просил в избытке горя,
Что, столько месяцев умев тебя любить,
Он честь твою не мог и в мыслях оскорбить,
Что дух его, ни в чем не видя принужденья,
О браке лишь мечтал как высшем наслажденье,
Но волею судеб препятствие нашлось:
Тебя мне покорить навеки удалось.
И, как бы ни было, он говорит не ложно,
Что прелестей твоих забвенье невозможно,
Что если рок его лишил твоей руки,
Удел его — любовь до гробовой доски,
Но все исканья я невольно прекращаю
Тем уважением, что я ему внушаю.
Так сам он говорил: ему я не судья —
Он честный человек, его жалею я.
Изабелла (в сторону).
Я не обманута в надеждах сокровенных:
Невинен был огонь его очей смиренных!
Сганарель.
Что шепчешь ты?
Изабелла.
Мне жаль, что слишком слаб ваш суд
Над тем, кого во мне все помыслы клянут,
И если б вы меня действительно любили,
Его искания и вас бы оскорбили.
Сганарель.
Но сердца твоего он угадать не мог,
А в помышлениях он честен был и строг
И заслужил одно…
Изабелла.
Иль похвалы достойно
О похищенье мысль обдумывать спокойно?
Ужели с честностью план низкий совместим
Меня у вас украсть и мужем стать моим?
Как будто после жизнь мне счастие доставит,
Когда стыдом таким меня он обесславит!
Сганарель.
Как?
Изабелла.
Да, известно мне: влюбленный наш нахал
О похищении моем уж разглашал.
Не знаю, с кем он мог в секретном быть сношенье,
Но ваше он узнал недавнее решенье
Меня на этих днях ввести супругой в дом,
Хотя вы лишь вчера сказали мне о том,
И он предупредить — я слышала — стремится
Тот день, когда союз меж нами совершится.
Сганарель.
Однако он хорош!
Изабелла.
Уж вы простите мне!
Он честен и ведет себя со мной вполне…
Сганарель.
Такие шутки он напрасно допускает.
Изабелла.
Но ваша доброта Валера подстрекает.
Когда б вы в крупный с ним вступили разговор,
Его бы устрашил ваш гнев и мой укор.
Ведь после той своей предерзостной записки
Дерзнул он разглашать свой замысел столь низкий.
И он не только сам любовию горит,
Но думает, что он в душе моей царит,
Что не хочу вступать я с вами в брак решенный,
Что убежать от вас — вот план мой затаенный.
Сганарель.
С ума сошел!
Изабелла.
При вас притворщик нагло лжет.
Над вами подшутить он случая лишь ждет.
Словами льстивыми над вами он глумится.
О, как несчастна я! Должны вы согласиться,
Что хоть старалась я всегда себя блюсти
И обольщениям навстречу не идти,
Но все ж подверглась я случайности обидной,
Предметом став игры его неблаговидной.
