Люсиль.
Я, брат, не знаю той,
О ком печетесь вы с такою добротой…
Но прекратим наш спор. Довольно, ради бога!
Я в одиночестве хочу побыть немного.
Аскань.
Жестокая сестра! Вы губите меня,
Свое ужасное намеренье храня.
Аскань и Фрозина уходят.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Люсиль, Маринета.
Маринета.
Какое быстрое, сударыня, решенье!
Люсиль.
Любовь оскорблена — ей нужно утешенье.
Что близко под рукой, берет она, спеша,
Чтоб местью поскорей насытилась душа.
Изменник! Наглое такое оскорбленье!
Маринета.
Я не могу прийти в себя от изумленья,
Кругом да около напрасно я брожу.
Что приключилось тут — ума не приложу.
Едва ли можно быть — скажу я вам по чести —
Восторженней, чем он, от вашей доброй вести:
Он так возликовал от вашего письма,
Звал божеством меня, был прямо без ума.
Однако же, когда явилась я вторично,
Я встречена была ну прямо неприлично.
Все изменилось так, что просто чудеса!
Но что произошло за эти полчаса?
Люсиль.
Что б ни произошло, мне это безразлично,
И ненависть моя отныне безгранична.
Как! Этой низости причину ищешь ты
Не в глубине его душевной черноты?
Письмо мое, винюсь, есть слабости излишек.
Но где же повод в нем для неприличных вспышек?
Маринета.
Вы правы. Сознаюсь: он виноват кругом
И мы нигде черней измены не найдем.
Вперед наука нам. Развешиваем уши,
Когда бездельники смущают наши души,
Клянутся нам в любви, страдают без конца,
И эти россказни смягчают нам сердца.
Мы поддаемся им затем, что слишком слабы.
Мы глупы, а они… Чума их всех взяла бы!
Люсиль.
О, пусть он надо мной смеется — ничего!
Недолго ведь его продлится торжество.
Я покажу ему, как в сердце благородном
Легко сменить любовь презрением холодным.
Маринета.
Да хорошо еще, что мы не в их руках;
Что было б иначе — подумать просто страх!
Нет, что ни говори, недаром в вечер темный,
Как расшалимся мы, я оставалась скромной.
Другой бы, может быть, и натянули нос:
«Брак, мол, прикроет грех». Но я nescio vos.[29]
Люсиль.
Послушай: неужель твой ум совсем не чуток,
Что этакий момент ты выбрала для шуток?
Я в сердце самое поражена навек,
И если б захотел тот низкий человек…
Но нет, я и на то рассчитывать не смею,
Что как-нибудь отмстить удастся мне злодею
(Уж слишком был небес несправедлив удар,
Чтоб ждать от них себе могла я мести в дар).
Когда б он захотел по воле провиденья
Мне жизнью заплатить за эти заблужденья, —
В слезах у ног моих проступок свой кляня, —
Не вздумай за него упрашивать меня.
Напротив, я хочу, чтоб ты без сожаленья
Напоминала мне всю дерзость оскорбленья;
И если б в слабости сердечной я могла
Забыть, как честь моя унижена была, —
Пусть преданность твоя суровей вдвое будет
И справедливый гнев опять во мне разбудит.
Маринета.
О нет, не бойтесь вы, чтобы мой гнев утих:
Оскорблена и я не меньше вас самих,
И лучше в девушках всю жизнь свою останусь,
Но с толстяком своим коварным я расстанусь.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Те же и Альбер.
Альбер.
Люсиль! Нельзя ль ко мне учителя позвать?
Хочу наедине я с ним потолковать.
Быть может, он мое рассеет беспокойство
И брата вашего мне объяснит расстройство.
Люсиль и Маринета уходят.
В какие пропасти мучений и забот
Дурной поступок нас безжалостно влечет!
Корыстолюбия презренного избыток
Уж сколько моему доставил сердцу пыток!
Наследство столько уж мне принесло вреда,
Что лучше бы о нем не знать мне никогда.
То мне представится, что стал обман известным,
Что в нищете семья, я заклеймен «бесчестным»;
То я за жизнь его пугаюсь и дрожу,
О мальчике чужом совсем с ума схожу;
Уеду ль по делам, боюсь по возвращенье
О бедствии таком услышать сообщенье:
«Как! Вы не знаете? У вашего сынка
Горячка, сломана нога или рука».
О чем ни думаю, а в мыслях неотвязных
Сто разных горестей и бед разнообразных.
А!
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Альбер, Метафраст.
Метафраст.
Mandatum tuum curo diligenter.[30]
Альбер.
Учитель! Я хотел…
Метафраст.
Учитель — magister,[31]
В три раза больший.
Альбер.
А! Не знал, скажу по чести.
Но это все равно. Учитель! Надо вместе…
Метафраст.
Прошу вас продолжать.
