– И он вот так вот с тобой заговорил? – с сомнением интересуюсь. Из Сани же слова не вытянуть теперь. Куда уж тут знакомства в общественных местах.

– Когда человеку страшно, он принимается болтать, – Хрис поправляет завернутый рукав рубашки. – Так получилось и с Саней. Нам обоим было очень страшно.

– Он рассказал тебе? – спрашиваю, не подумав, но Хрис понимает, что я имел в виду.

– Как он заразился? – он откидывается на спинку скамьи. – Да. В тот день и рассказал.

Я не знаю, что сказать, но от мучительного подбирания слов меня спасает Саня. Он сгружает на скамью три стакана колы, плюхается рядом со мной и тут же отщипывает кусок от ваты. Не удержавшись, я следую его примеру.

– Будешь? – он протягивает вату Хрису.

– Ага, – тот отрывает клочок. – Спасибо.

– Обсуждали меня за глаза? – надо же, прям прозорливец.

– Конечно, – улыбается ему Хрис. – Как без этого?

– Ну и пофиг, – Саня отрывает себе еще ваты и берется за колу.

– Я просто рассказал твоему брату, как мы познакомились, – Хрис облизывает испачканные в сладком пальцы и как-то устало прикрывает глаза.

– Ты в порядке? – младший поворачивается к нему, опускает руку на плечо.

– Нормально, – тонко улыбается Хрис. – Просто чуть хуже, чем обычно.

Снова воцаряется молчание. Только теперь никем уже не прерываемое. Я автоматически, кусок за куском ем вату, к которой все потеряли интерес. Саня ковыряет носком кроссовка щель между плитками. А Хрис просто сидит с закрытыми глазами.

Но тишина не давит. Я не чувствую какого-либо неудобства. Мне спокойно. И единственное, что вызывает некий дискомфорт – это то, что я не могу здесь закурить.

***

– Ты что творишь? – выдыхаю хриплым шепотом, когда Саня опускает ладонь на мой пах. Его тонкие теплые пальцы словно ударяют меня током, и я с ужасом чувствую, как возбуждаюсь. В свободных домашних штанах, под которые я не надел белье, это не скрыть. – Убери руку.

Блядские боги, почему именно сейчас?!

– У тебя стояк... – как-то с придыханием шепчет младший, касаясь губами моего уха. – Почему ты никогда не разрешаешь мне?

Его ладонь принимается поглаживать мой член через мягкую ткань. Дыхание тут же сбивается, внизу живота – тугой горячий ком.

Я просто давно ни с кем не трахался.

– Сань... – накрываю его руку своей и тяжело втягиваю воздух, – поцелуи – это одно. Но то, что ты делаешь сейчас...

– А что я делаю? – перебивает меня младший. – Тебе ведь нравится. Или противно?

Бля-бля-бля! Вот только этого сейчас не надо!

– Если бы мне было противно, у меня бы не встал, – что ж, отличное объяснение, Жень. Лучше не придумаешь.

– Тогда почему ты не хочешь? – Саня легко сжимает пальцы на стволе, придвигаясь ближе. Теперь он касается меня голым бедром.

И правда – почему?

– Может, потому, что ты мой брат, не? – господи, почему я просто не могу оттолкнуть его и вернуться к ноуту?

– Тогда на что у тебя встал? – младший касается губами моей скулы, потом уголка рта... А потом я поворачиваюсь и целую его. Саня удивленно всхлипывает и сильнее сжимает пальцы. Я вздрагиваю от прошившей тело волны удовольствия и почти грубо толкаю брата на кровать.

Саня тут же раздвигает ноги, и наши члены соприкасаются сквозь одежду. Толкаюсь бедрами, увеличивая трение, Саня хнычет, кусает нижнюю губу. Покрываю поцелуями его шею, худые плечи, выступающие ключицы... Задираю его майку, глажу впалый живот, грудь... Сережка чуть царапает пальцы. Наклоняюсь и втягиваю ее в рот, лаская твердую горошину соска языком.

Мелкий обхватывает меня одной рукой за спину, трется. А другой пытается стянуть с меня штаны. Дурак...

Отстраняю его от себя, пересаживаюсь на дальнюю половину дивана, облокачиваюсь о стену и усаживаю Саню меж своих ног. Прижимаюсь губами к выступающим позвонкам, целую в затылок и тяну вниз его трусы – пафосные черные боксеры. Впрочем, на его заднице они смотрятся отлично.

Саня дергается, замирает, но я просто глажу его по спине и шепчу:

– Приподнимись.

Он слушается, и через пару секунд его трусы болтаются в районе щиколоток. А я прикусываю губу и обхватываю пальцами его член.

Кончает мелкий быстро. В его шестнадцать не много надо. Выгибается в моих руках и всхлипывает, забрызгивая спермой мою ладонь и свой живот. И расслабляется, прижимаясь ко мне худой теплой спиной. Так что мой член упирается...

Ох, твою мать...

Я мягко обнимаю младшего за талию и пересаживаю в сторону. А сам позорно сбегаю в душ. И делаю вид, что не слышу, как Саня скребется в дверь.

Глава 8.

Знаете, я никогда не был моралистом. Вот честно. Я не испытываю негодования по поводу пропаганды секса и насилия. Я даже к гомосексуализму до недавнего времени относился вполне нейтрально, учитывая то, что сам с геями и прочим окологейским дерьмом не сталкивался. И уж тем более мне было плевать на разного рода извращения, вроде инцеста и педофилии. Я об этом не думал.

А сейчас, лежа в одной кровати с одетым в одни трусы младшим братом, я потихоньку осознавал свое положение. Нет, не то чтобы я не думал обо всем этом неделю, или три дня назад. Просто именно в этот момент я внезапно осознал всю глубину своего падения.