– Я всего лишь хочу, чтобы ты был со мной, – Марат гладит его по волосам.

– Я с тобой, – Хрис прикрывает веки.

– Про нас забыли, – комментирует мелкий.

Хрис виновато улыбается ему и медленно моргает.

– Не хочешь выйти покурить? – интересуюсь у Марата, поглаживающего пальцами руку Хриса. – На пару минут.

Саня бросает на меня настороженный взгляд, нервно ведет ладонью по волосам, зачесывая челку.

– Хорошо, – кивает мне Марат.

Ну, посмотрим, что он скажет.

***

– Ты знал, – это я говорю после того, как мы уже минуты две просто молча курим.

– Я был в курсе не по своей воле, – тут же отзывается Марат.

– Диск положил ты? – спрашиваю, хотя уже знаю ответ.

– Я, – коротко кивает он.

– И ты знал, что на нем, – сигарета тлеет меж пальцев, на кончике собирается пепел.

– Знал, – на меня Марат не смотрит. А я смотрю на свою руку и думаю о том, как хорошо бы сейчас было зарядить ему в челюсть. Со всей силы, чтобы он упал на заплеванный асфальт. А потом добавить пару раз ногами. А может, даже не пару.

Вместо этого я просто говорю:

– Мудак.

– Я не мог поступить иначе, – глухо говорит Марат.

Ага, рассказывай.

– Мне четко дали понять, если я пойду в полицию, хорошим для меня это не кончится, – продолжает он. – Меня бы в прямом смысле закопали. Прецеденты были.

– Значит, испугался? – затягиваюсь, уже ощущая горький привкус фильтра.

– Не за себя, – качает головой Марат. – Не только за себя. У Хриса, кроме меня, никого нет.

Вот, значит, как...

Кидаю сигарету в урну, но не попадаю. Теперь окурок тлеет на асфальте, рядом с проросшим сквозь трещину подорожником.

Надо было бить сразу. Теперь это уже будет как-то неправильно.

– Все ведь обошлось, – неуверенно добавляет он.

– Не для Сани, – мой окурок все дымится.

– Не говори Хрису обо всем этом, – просит Марат. – Пожалуйста.

– Саня знает, что ты участвовал во всем этом? – вообще, мне это не особенно интересно.

– Да, – Марат выбивает себе еще одну сигарету. – И он знает почему.

Бля, вот это поворот!

– Почему он мне не сказал? – спрашиваю, доставая пачку из кармана.

– Не знаю, – пожимает плечами Марат.

Докуриваем мы молча.

***

– Дай мне сотню, – мелкий требовательно протягивает руку, когда мы идем по коридору к выходу.

– Зачем тебе? – достаю из кармана сложенные пополам купюры и ищу стольник. – На.

Ответом Саня меня не удостаивает. Он просто тормозит около автомата с шоколадками, подносит бумажку к купюроприемнику и через несколько секунд достает шоколадку в яркой обертке.

А я просто смотрю на это все и не могу понять, почему так паршиво в груди. Словно это я отнял у своего брата детство.

***

Я понимаю, что мелкого нет в комнате, только тогда, когда, наконец, отрываюсь от компа, решив, что пора укладываться. Оборачиваюсь к кровати, где мелкий, по своему обыкновению, всегда играл в телефон, и понимаю, что постель пуста. Только телефон валяется на смятом покрывале.

Чё-то долго он уже моется.

Поднимаюсь и иду в коридор. Дверь в ванную почему-то чуть приоткрыта, на полу – тонкий лучик света.

Пожимаю плечами и дергаю за ручку.

Мелкий абсолютно голый стоит около раковины и что-то сосредоточенно стирает. На меня он даже не оборачивается.

И как ему не больно только с не до конца зажившими руками?

– Эй, – окликаю его. – Пора закругляться.

Ноль внимания.

Да что он там делает-то?

Беру мелкого за плечо, чуть разворачиваю и вздрагиваю: он стирает свои трусы. Только вот мыла на ткани уже нет, Саня просто трет ее, не обращая внимания на то, что вода в слив течет уже розоватая.

Ну, естественно, ссадины-то он все содрал к чертовой матери.

– Сань, все, ты уже все отстирал, – кричать в таких ситуациях бесполезно. Я только сделаю еще хуже. – Вешай сушиться и пошли спать.

Мелкий молчит, не реагируя. Пытаюсь осторожно забрать у него эти несчастные трусы, но натыкаюсь на неожиданное сопротивление.

Саня молча вцепляется в ткань кровящими пальцами, явно не собираясь мне ничего отдавать.

Вот же черт...