– Конечно.

Даже из гостиной Триш услышала щелканье камер на улице, встретившее появление старшего инспектора Блейка, и выкрикиваемые вопросы. Через минуту вернулась Антония, вид у нее был по-прежнему больной.

– О, Триш, что мне делать?

– Держись. Они выяснят, что случилось.

– Но они же думают, что она умерла. Сейчас констебль ничего не скажет, но ведь именно поэтому они ходили наверх? Найти доказательства того, что она умерла. Должно быть так.

– Не знаю, Антония.

– О, бога ради, не лги! Ты, как и я, должна была прочесть это по их лицам, когда они спустились вниз. Они с самого начала считали, что она мертва, и теперь они считают, что убил ее не чужой человек. Они думают на Ники, да?

– Все может быть не так плохо, – проговорила Триш.

– И тем не менее почти всегда оказывается именно так. Когда дети такие маленькие, как Шарлотта, – голос Антонии снова дрогнул, – и когда они пропадают на такой долгий срок.

Триш обняла ее.

– Старший инспектор Блейк? – спросил Роберт Хит, легко сбегая по винтовой лестнице в атриум. – В чем дело? Разве Антония не сказала вам, что я занят? Вы не могли подождать, когда я вернусь домой?

Блейк подавил вздох.

– Мистер Хит, – терпеливо произнес он, – ваша падчерица исчезла при чрезвычайно тревожных обстоятельствах. Нам надо ее найти. Для этого мы опрашиваем всех, кто видел ее вчера, какими бы занятыми ни оказались эти люди.

– Но Антония точно знает, что я делал весь день, как и Ники Бэгшот. Одна из них могла вам все рассказать. Вам не было необходимости являться сюда.

– Для нас всегда лучше получить показания из первых рук, сэр. Мы можем где-нибудь поговорить?

Роберт Хит отбросил назад свои черные волосы и оглядел сверкающий стеклом и сталью холл. Затем снова посмотрел на Блейка, приподняв уголки губ в злобной усмешке.

– Не вижу ни кляпов, ни надписи «Соблюдайте тишину». Что вас останавливает?

– Наверняка есть какое-нибудь более спокойное место, сэр, куда мы могли бы пойти, – сказал Блейк, преисполненный решимости одержать верх в этой стычке.

– Что… чай с печеньем в переговорной? Вы на это намекаете?

– Переговорная прекрасно подошла бы.

– Не повезло, старина, – сказал Хит, настолько непринужденно спародировав Берти Вустера, [2] что Блейк понял: это один из его отработанных трюков. Снова заговорив своим обычным голосом, Хит раздраженно добавил: – Там сейчас встреча. С которой вы меня вытащили. Чертовски важная, между прочим.

– Ни одна встреча не может быть важнее пропавшего ребенка. Вы хоть представляете, сэр, какие страдания может испытывать в этот момент Шарлотта? Хотите, я расскажу вам, что мы видим, когда наконец находим похищенных детей?

Роберт Хит пожал плечами, но Блейку показалось, что под этим небрежным жестом проскользнул стыд.

– Нет, разумеется, нет. Я так же хорошо, как и вы, знаю, что может случиться. И это… ужасно. Но я не понимаю, чем, по-вашему, тут могу помочь я. Тем не менее, если вы решительно хотите потратить впустую свое и мое время, задавая вопросы, давайте начинайте. Что вам так не терпится выяснить?

– Не могли бы мы сесть? – Старший инспектор Блейк указал на ряд темно-зеленых кожаных кресел на той стороне бассейна, занимавшего значительную площадь в центре атриума.

– Нет, не можем. Нет времени. Задавайте ваши проклятые вопросы и дайте мне вернуться к работе.

Он как будто очень нервничает, подумал Блейк, но это может иметь отношение к заседанию, что бы они там ни обсуждали. Длинные пальцы Роберта беспрестанно двигались, то поправляя манжеты, то разглаживая лацканы пиджака, то откидывая назад черные волосы. Приглядевшись, по его лицу можно было догадаться, что это скользкий тип, но из-за контраста черных как смоль волос и ослепительной белозубой улыбки, а также прямо-таки из-за распирающего его самомнения этого поначалу не замечали.

– Очень хорошо, сэр. Не могли бы вы рассказать обо всем, что случилось вчера до того момента, как вы оставили вашу падчерицу с няней.

– Я бы попросил, чтобы вы ее так не называли. Слишком уж отдает жестокостями из сказок. Я отказываюсь быть чьим-либо злым отчимом. Она дочь моей любовницы. И не имеет ко мне никакого отношения.

В данных обстоятельствах Блейк не мог представить себе более не подходящего для Роберта Хита тона и задался вопросом, что может утаивать этот человек. Что ж, сейчас он это и выяснит. Он скрыл свое отвращение за вежливой улыбкой и пошел в атаку:

– Прекрасно, сэр. Просто расскажите мне обо всем, что вы вчера с ними обеими делали.

– Я ничего не делал ни с одной из них. В одиннадцать тридцать я проводил их в бассейн. Каждое воскресенье у Шарлотты частный урок плавания. Потом я отвез их в «Макдоналдс» на ранний ланч. – Он обаятельно улыбнулся Блейку и добавил: – О чем я попросил бы вас не сообщать Антонии, она не одобряет кормление своей драгоценной дочери бургерами и чипсами. Я могу положиться на вашу скромность?

Он помолчал, словно и в самом деле ожидая ответа. Блейк смотрел на него в упор. Роберт пожал плечами и засмеялся:

– Ну, как хотите. Так или иначе, после ланча я отвез их обеих домой, а потом обговорил с Ники, сколько мне придется заплатить ей за сверхурочные часы в воскресенье днем, чтобы я смог поехать на работу. Годится? Это достаточно понятно для вас?

– Удивительно прямолинейно, сэр. – Блейк с удовлетворением отметил, что его маленькая колкость задела Хита. – Когда вы покинули бассейн?

– Точно не помню. Урок длится полчаса, потом душ и одевание, скажем, в двенадцать пятнадцать – двенадцать тридцать.

– И вы сразу же поехали в «Макдоналдс» на Хай-стрит, да?

– Да. Не могу точно сказать, сколько времени понадобилось Шарлотте, чтобы слопать свой ланч.

– Насколько я понимаю, дома вы были около двух часов.

– Примерно так.

– Ясно. И какой была Шарлотта? Она нормально выглядела? Например, во время урока плавания?

– Идеально. Ее учит очаровательный молодой качок, просто чудеса с ней творит. Она боялась воды, главным образом поэтому Антония и настояла на этих уроках, и юный Майк Как-его-там прекрасно справился с поставленной задачей. Он хорошо ладит с детьми. Теперь Шарлотта плавает, как маленькая рыбка.

– Ей нравятся уроки?

– Очень! И для меня они тоже оказались полезными. Именно там, когда я сидел и вдыхал насыщенный хлором воздух, меня осенила идея купающихся малышей «Фрутитотс».

– Не понимаю.

– Просто это самая успешная телевизионная реклама нынешнего года. Вы не видели?

– К сожалению, нет, сэр.

– Ну, тогда поверьте мне на слово – это маленький шедевр. «Фрутитотс» – наши самые крупные клиенты, и они чертовски довольны тем, как разворачивается кампания с их купающимися малышами. Этим я обязан Лотти.

– Звучит так, будто вы регулярно посещаете уроки.

– Не регулярно, но довольно часто. – Роберт перестал старательно изображать смущение. – Это способ немного поддержать Ники. Ей бывает одиноко, когда не с кем поговорить, кроме Шарлотты, да и Антония зачастую резко с ней обращается. Я делаю, что могу, чтобы она чувствовала, что ее любят и в ней нуждаются. Небольшая цена за домашнюю гармонию. Понимаете, Ники очень хорошо относится к малявке.

– Малявке, сэр? Звучит так, будто вы не любите свою пад… простите, Шарлотту.

– Вовсе нет, старший инспектор Блейк, люблю! Во всяком случае, не меньше, чем любого ребенка. Но она требовательное существо, у нее случаются вспышки раздражения. Возможно, все они такие в этом возрасте, я не знаю.

– Понятно, сэр, – сказал Блейк, делая пометку. – Миссис Уэблок сказала нам, что несколько недель назад видела на руках Шарлотты синяки. Вы их заметили?

– Синяки? Нет. Я ничего подобного не видел. О чем вы говорите? Что за синяки?

– Как будто кто-то слишком крепко держал Шарлотту за предплечья, – ответил Блейк, выискивая в лице Хита признаки вины, веселья, удовлетворения или даже страха. Увидел он только удивление. – Вы ничего подобного не заметили? Даже в бассейне? Они должны были выделяться.