Лиа вздохнула и обратилась к Ритару:

— Обижаться незачем. Я позвала тебя в гости как смогла и очень скучала. К тому же мы виделись совсем недавно.

— Я ему то же самое сказал, — доверительно шепнул Кель-младший. — Кстати, в академии меня прозвали Осой. Не слишком лестно для мужчины.

— Поднимешь малыша в мансарду? Мне нужно кое-что сделать.

— Ага, а я тогда охранку вам на забор брошу, — жизнерадостно отозвался Кель. — А если меня угостят вкусным шоколадом, скажу, какое прозвище было у герцога.

— Это будет венец моего мастерства, — пообещала Лиа, — с капелькой мятного ликера, белой шоколадной крошкой, апельсиновой цедрой и трубочкой корицы.

— Я готов продать вам все секреты герцогства, — повинился парень, — но это ведь не так и плохо?

— Обещаю хранить все выданные секреты, — подмигнула Лианон.

По лестнице Лиа поднималась первой — на тот случай, если Шэдда не успеет спрятаться или не поймет, что это нужно сделать.

Орчихи в мансарде не оказалось. Зато любопытный Кель тут же цапнул листок с эскизами, теми, что Лиа старательно вырисовывала для рода Корвелл.

— Красиво, а что это?

— Конфеты. — Лианон улыбнулась и охотно объяснила: — Они будут маленькие, с подушечку большого пальца. Молочный шоколад, густая начинка с разными вкусами, а прикроет это все нежная глазурь.

— Да, вижу герб Корвеллов. Это вы правильно догадались украсить конфеты гербом — они очень любят свой род. Всего шесть поколений, как титул получили, а фасон дерут — ужас. Только почему такие маленькие?

— Главная ошибка всех кондитеров — крупные конфеты, кусочки от которых падают на платье. Дамы не всегда аккуратны, а на таких приемах нет особой возможности уединиться и спокойно поесть. Нет, леди должны все совмещать — кокетничать, смеяться, говорить и есть одновременно. И все это должно красиво выглядеть. Высокие многослойные десерты остаются нетронутыми. За одним исключением — какая-нибудь простушка, конечно, схватится за безе, испачкается и даст сплетницам повод позлословить.

Лианон не стала уточнять, что когда-то сама оказалась такой простушкой. И как это было ужасно, тоже уточнять не стала. Незачем.

— Так что, малыш, порисуешь со мной?

Ритар улыбнулся и протянул руки к леди Дэрвогелл. Она обняла ребенка, забрала его у Келя и легонько коснулась губами макушки мальчика.

Кель прикрыл за собой дверь, а Лиа, посадив Ритара на ларь, заглянула ему в глаза и тихо спросила:

— Ты позволишь моей подруге посмотреть тебя? Может, она сумеет вылечить твои ножки.

Ритар поджал губы и как-то скуксился. Леди Дэрвогелл поспешно уточнила:

— Больно не будет. Честно слово леди Шоколадки.

Мальчик кивнул.

— Шэдда, ты здесь?

— Здесь, — проворчала орчиха, — невидимость сразу снять не могу. Ну да и ладно, это мне не помешает.

Лианон села на пол, рядом с ларем. Она немного понимала по-орочьи, особенно хорошо леди Дэрвогелл были знакомы крепкие словечки. Госпожа Крэгна порой устраивала выволочку особо ленивым девицам, а на вопросы Лиа о значении слов отвечала: «Ругательства, девочка моя, и не запоминай». А Лианон слушала и все же запоминала — на всякий случай.

— Что ж, — с орчихи начала сходить невидимость, — все поправимо.

Леди Дэрвогелл хихикнула — уж больно забавно смотрелось рассуждающее безголовое тело Шэдды. При этом Лиа не забыла прикрыть глаза Ритару — срез шеи со всеми мышцами, жилами и трахеей являл собой преотвратное зрелище.

— Только герцогу придется поискать кое-кого. — Шэдда проявилась полностью. — Чтобы вылечить мальчика, нам потребуется белоснежный и голубоглазый орочий волкодав.

Орчиха помолчала, подыскивая слова, и заговорила:

— Я не шибко разбираюсь в человечьих болезнях. Вижу ауру, душу вижу. И вижу, что душа сломалась, по-другому я объяснить не могу. Будет пес, щенок — свяжу душу с душой, и ребенок встанет на ноги. Может, заговорит, может, нет.

— Главное, чтобы не залаял, — вздохнула Лианон. — Где мы должны этого волкодава искать?

— Что значит мы? Не мы, а лорд Сагерт. Да ему только свистнуть — благодарные ученики и соратники свору притащат. Его люди ценят своего господина.

Ритар шмыгал носом и всхлипывал. Лианон утерла пальцем слезинки с детских щек и решительно произнесла:

— Теперь — рисовать!

Весь вечер был посвящен рисованию. Пострадал стол, ларь, листы с расчетами, Кель, неосмотрительно скинувший камзол, — как выяснилось, рисовать на белой рубахе ничуть не хуже, чем на желтоватой бумаге. Лианон смеялась, не замечая того, что у нее на щеке — пятно голубой краски.

Едва стемнело, Слав развел во дворе костерок, и все обитатели дома-магазина собрались вокруг огня. Жарили хлеб и кусочки ветчины, ели, обжигая пальцы и губы, и вновь насаживали на прутья вкуснятину. Квас и свежий воздух пьянили лучше молодого вина.

Неудивительно, что ночью все спали крепко и сладко.

Кель проснулся раньше всех и успел сбегать до ближайшего магофона — узнать, во сколько герцог планирует помолвку. Потому к завтраку были свежие новости.

— В середине дня за вами заедет ландо, — жизнерадостно улыбнулся он и добавил: — Отец герцога, старый лорд, тоже решил присутствовать.

— Что ж, это его право, — рассудительно произнесла Лианон.

Этим утром она уже успела поплакать — единственное ни разу не надеванное платье не подходило для помолвки. Совсем. Вот на рынок сходить, по лавкам пройтись — да, тут Лианон чувствовала бы себя достойно и красиво. А уж если подумать о том, что герцог наденет парадный камзол… Эх, совсем дурнушкой будет смотреться леди Дэрвогелл.

— Тогда магазин я открывать не буду, пройдусь по делам, — решительно произнесла Лиа.

— За платьем? — лукаво улыбнулся Кель.

— Нет, — она покачала головой, — по делам, это значит — по делам. У меня жизнь бьет ключом, Кель. И очень не хочу получить этим ключом по голове.

Поднявшись наверх, Лиа еще раз критически осмотрела платье и просто решила купить красивый покров. Набросит на плечи и укроется им до самого подола. В волосы — ветку жасмина, благо в цветочной лавке его всегда можно купить, подкрасить губы — и хватит. Будь эта помолвка настоящей, Лианон бы расстаралась и платье перешила или даже новое заказала. Украшения бы нашла…

В груди поселилась горечь, все раздражало. Леди Дэрвогелл посмотрела на эскизы, подготовленные для Корвеллов, на заготовки желе и ягод и почувствовала дикое желание разгромить всю мастерскую.

Собрав сумку, Лиа спустилась вниз и встретила две умильные мордашки: Кель и Ритар так сладко улыбались, что становилось понятно — их просьба Лианон не понравится.

— Можно мы тебя тут подождем? И все вместе в ландо поедем?

— Настолько не хотите видеть старого лорда? — вопросом на вопрос ответила Лиа, и Кель кивнул.

— Он неравнодушен к Ритару, — уклончиво произнес он. — Очень.

— Хорошо, что с вами делать. Если дед вам поесть приготовит. Магазин не открывать, никому. Господина Анграма, если появится, гнать в шею — я официально отказала ему в посещении дома.

— Я могу вызвать его на дуэль, — тут же вскинулся Кель.

— Шоколад допей, — посоветовала ему Лианон. — Не все проблемы решаются кулаками.

— Есть те, которые решаются сталью, — набычился тот. — Мужчины только так их и решают.

— Господи, я могу спокойно пойти по делам и надеяться, что вы тут без меня ничего не натворите? — нахмурилась Лианон.

Кель поднял ладони, мол, все будет в лучшем виде.

— Внучка, так ведь и я здесь, — поразился Слав. — Выкинем мы Кира твоего, если придет.

— Он не мой, — вспыхнула Лиа.

— Тогда точно выкинем, — сам себе кивнул Кель. — Дедушка, а вы не расскажете…

— Дед!

— Иди! Не мешай людям общаться, — подмигнул Лианон старик.

Все, что в этой ситуации утешало леди Дэрвогелл, — заливистый смех Ритара. До чего ему понравилось, как пикируются взрослые, что он даже о своем извечном страхе забыл.