Она показывает мне язык, и от этого мой член начинает твердеть.

— Ты даже не платишь мне за это. Ты платишь мне за то, что я сосу твой член. Кстати, я хочу есть. Когда мы сделаем перерыв?

Смеясь, я поправляю затвердевший член, игнорирую ее и пытаюсь понять данные в бухгалтерской программе. Последние пару месяцев я забрасывал Джамала и Гленн всяческими вопросами. И каждой зацепке, кажется, нашлось объяснение. Это бесит меня.

— Заработная плата персонала домашнего обихода. Что в этом счете? — Ее голос вновь серьезный, и я вскользь смотрю на нее.

— Там деньги для Дюбуа, Картье и Кристины. Там ничего нет. Нам нужно искать какие-нибудь необычные учетные записи, которые выделяются. Все, что может быть оплачено на зарубежный счет. Черт! Мои деньги куда-то уходят, и я собираюсь выяснить куда.

Она хмурится.

— Могу я увидеть выписку по этому счету?

— Нет. Если ты просто хочешь полюбопытствовать, чтобы позлить Дюбуа, то это не сработает. Ищи в другом месте, Банни.

Она шире распахивает глаза — ее это задело. В груди всегда что-то сжимается, когда она обижается. Черт побери.

— Проклятье, прости меня. — Ладно, побалую свою маленькую игрушку. — Сядь ко мне на колени, детка. — Я одариваю ее хищной улыбкой, и она фыркает.

— Я не глупая, Бр… сэр. Можешь облапать меня, пока я роюсь в счетах. Обещаю, я выясню, что происходит.

Смеясь, я вхожу в аккаунт. Банни сидит у меня на коленях и щелкает по каждой строке, открывая каждую транзакцию. Ее попка теплая, и я снова хочу трахнуть ее прямо на своем столе. Сегодня утром я трахал ее в душевой кабине, но этого явно недостаточно, чтобы удовлетворить мои потребности. Я снова нуждаюсь в ней.

Скользнув руками, чтобы обхватить игрушку спереди, я щипаю ее затвердевшие соски через футболку. Она, может, и выиграла право выбора одежды, но я потребовал от нее не носить нижнего белья. Моя игрушка сдалась без боя и согласилась исполнить мое желание.

— Ты должен платить Кристине больше, — жалуется она вслух.

Я фыркаю. Моя домработница получает больше, чем любая горничная на Западном побережье.

— Перестань быть любопытной.

Она ерзает попкой и продолжает щелкать мышкой. Я скольжу пальцем между ног Банни и массирую ее сладкую киску. Ее стоны чертовски сексуальны, и вскоре она кричит:

— Вот оно! Вот оно!

Ожидалось, что она содрогнется или изобразит другой признак оргазма, но вместо этого Джессика тычет в экран компьютера. Я останавливаюсь, наклоняюсь вместе с ней к экрану и смотрю на это.

— Две тысячи. Ерунда. Персонал может использовать этот счет, чтобы покупать всякую хрень для дома.

Банни начинает спорить:

— Хорошо, но я вижу много таких, и суммы повторяются. И что важно — сумма в две тысячи долларов снимается ежедневно. Каждый день, Бракс. Что они покупают за две тысячи в день последние несколько месяцев? Кто имеет доступ к этому счету?

Я обдумываю ее слова. Карт, Кристина и Дюбуа — все имеют дебетовые карты с доступом к этому счету, который был открыт для переводов. Но эти деньги были взяты наличными. И она права, это происходит слишком часто. Ежедневно, по сути. Даже сегодня утром со счета снимались деньги.

— Уверена, что Картье и Кристина никогда бы не сделали этого. Дюбуа? В нем я сомневаюсь, — размышляет она вслух.

Но Банни ошибается. У него нет права подписи к этому счету, он просто владелец карты, как и эти двое. Право подписи есть у меня. И у Тревора.

— Твою мать!

Я же велел Джамалу отстранить его от всех счетов, но мы, очевидно, забыли про этот. Я даже не подумал о нем.

Банни указывает на экран.

— Смотри, поступление средств происходило с различных счетов твоих компаний. Так было до недавнего времени. Теперь же происходит только снятие наличных. Тот, кто делает это, пытается все скрыть, специально снимая небольшую сумму. Что будешь делать?

Я пробегаю пальцами по волосам и рычу:

— Собираюсь его убить.

— Дюбуа?

— Господи, нет, Банни. Тревора. Этот ублюдок думает, что он охренеть какой умный.

Она поворачивается в моих руках и злобно смотрит на меня.

— Я думала, он мертв. Ты сказал мне, что убил его.

Нахмурившись, я качаю головой.

— Я соврал.

Игрушка издает сдавленный звук и, вскочив с моих колен, направляется к двери. Я должен пойти за ней и извиниться. Но прямо сейчас мне нужно исправить ситуацию.

— Пришли сюда Дюбуа, — говорю я ей вслед. — И надень что-нибудь презентабельное. — Я не хотел причинять ей боль, но уже поздно. Она злится. Может, стоит заставить ее надеть что-то посексуальней, пока я в состоянии отдавать приказы?

Она уже одета в сексуальную одежду. Все, что она носит, сексуально.

Игнорируя эту мысль, я смотрю, как ее шикарная задница покачивается, пока она идет к выходу. В ответ получаю лишь «Иди в жопу, Брэкстон», перед тем, как дверь кабинета захлопывается за ней.

Позже, Банни.

Она

— Секрет в том, что прежде, чем отбить, нужно на ночь замочить куриное филе в обезжиренном молоке. Если ты купишь все, что нужно, я как-нибудь приготовлю ужин, — говорю я Кристине.

Она улыбается, и в уголках ее глаз появляются морщинки. Ей, должно быть, около шестидесяти, и она напоминает мне мою маму. Моя бедная мать была жертвой всю мою жизнь. Я скучаю по ней.

— Хорошо выглядишь, Джессика, — говорит она мне, когда таймер гаснет.

Все это время я сидела за барной стойкой и наблюдала за ее готовкой. Она порхает по кухне, как будто родилась для этого. Я могла бы наблюдать за ней и говорить с ней часами. Так же, как мы обычно делали с мамой.

— Спасибо, Кристина. По крайней мере, хоть кто-то в этом доме так думает, — говорю я со стоном. Я осматриваю свой «презентабельный» наряд и вздыхаю. На мне надеты темные узкие джинсы, бледно-розовый кашемировый свитер с оголенным плечом и пара балеток. После скотского поведения Бракса сегодня утром, я приставала к Карту, пока он, наконец, не сдался и не потратил несколько часов, чтобы привести меня в порядок.

Кристина ставит лазанью на подставку под горячее и останавливается передо мной. Она упирает руки в бока и, щурясь, смотрит на меня.

— Иногда ты слишком нахальна, но это к лучшему. Каким-то образом из-за этого мальчик сходит по тебе с ума. Я никогда не видела, чтобы Брэкстон привязывался к кому-то из своих девушек так, как он привязался к тебе. Старайся не доводить его, и не слишком дави. Тогда, думаю, ты сможешь остаться дольше, чем на дурацкие шесть месяцев, которые, кстати, на исходе. Ты нам нравишься. И вопреки тому, что ты думаешь, Бракс все понимает. Он понимает, что ты красива, умна и не похожа на других. Все остальные, даже Карт, не могут отрицать, насколько ты великолепна. Разыграй свои карты правильно, милая. А я с удовольствием тебя поддержу.

Улыбаясь, я соскальзываю со стула, чтобы подойти к ней. Она раскрывает свои объятия, и я крепко обнимаю ее. Вдыхая чесночный запах, я выдыхаю в ее волосы:

— Люблю тебя, Кристина. Ты напоминаешь мне о моей матери.

Она отстраняется и щелкает меня по носу.

— Твоя мать — счастливая женщина.

На глаза наворачиваются слезы, но я быстро смахиваю их.

— Мисс, мистер Кеннеди и его гость беседуют в кабинете. — Вялый голос Дюбуа прерывает наш разговор. — Он попросил, чтобы вы ждали его за столом. Кристина, я могу сказать ему, что ужин готов?

Как будто смутившись, она отходит от меня и начинает метаться по кухне.

— Лазанья только что из духовки. Можете сказать ему, что все готово.

Я ненадолго задерживаю на нем взгляд. Он выглядит как пижон в своем аккуратном костюме, и его презрение ко мне отчетливо написано на лице. Не понимаю, почему он так ненавидит меня. Не желая раздражать его, я киваю и иду в столовую. Когда я вхожу в комнату, одновременно со мной заходит Брэкстон.

И какая-то красивая темноволосая женщина.