Я кусаю губу, кусаю до боли крови, твою мать, что со мной, что… Ощущение его члена внутри меня или его хриплый голос, а может все вместе… Что со мной? Я словно потерялась, еще один толчок, дикий, неистовый безумный, мы оба тяжело дышим. Это безумие.

— Не отпускай. Я твоя.

Слова срываются с моих губ так неожиданно. Твою же мать, а ведь я сама не хочу, чтобы отпускал меня, не хочу. Хочу глубже, жестче, хочу его в себе. Только его, в себе, рядом и больше никого, только его. Кажется, я попала… Нагинает меня сильнее, я вся дрожу, разряд, камера, свет мотор, я кричу, рукой зажимает мне рот, и я ощущаю, что сейчас упаду, но он держит, так крепко, так, как нужно мне.

— Моя. Запомни. Моя.

Дикий словно зверь изливается во мне, мой крик становится громче. Я ползаю по стене. Кажется, теперь да, его, только его…

Асхан

Она прижата к моему телу, я обнимаю ее и перебираю длинные рыжие волосы, какая же она красивая. Не та, как все те что были до нее, все какие-то другие. А она… Даже пахнет по-особенному. Молчит, разворачиваю ее к себе и смотрю в ее зеленые глаза.

— Жалеешь?

— Нет, — спокойно отвечает она.

Я разворачиваю ее к себе. Любуюсь ей, она прекрасна. Все, кто до нее просто телки, дело не в том даже то что у меня никогда не было девственниц, она и вправду особенная. В ней сочетается какая-то гоповатось несвойственная девушке и в то же время хрупкость, нежность делающая ее особенной. За дверью слышатся шаги и я скриплю зубами от досады.

— Полина проснулась, мне надо идти.

Касаюсь губами ее щеки. Черт возьми, как я не хочу отпускать ее из своих объятий, хочу согревать, держать в своих руках.

— Она уже взрослая девочка, — хрипло шепчу ей на ушко, прижимая к себе все крепче.

Руки скользят к груди, сжимают соски и они тут же твердеют в моих пальцах, а мой член становится каменным. Очень хочу ее трахнуть вновь, просто нереально, мучить в своих объятьях, брать грубо неистово и тут же нежно, все умело чередовать.

— Отпусти, — шепчет она.

— Не отпущу.

Прижимаю ее к себе еще крепче, мои руки скользят вниз по стройным бедрам, не могу насладиться ее красотой и своим желанием, дико хочу ее. Шаги раздаются у ванны, и я понимаю, что нужно остановиться. Отпускаю сам того не хотя. Леся встает и начинает одеваться, я любуюсь ее идеальным телом, она оборачивается, ее щеки краснеют, но тут же толкает дверь и выходит. Я включаю холодный душ, мне нужно освежиться, нужно сейчас, прийти, в себя. Подумать о делах, о разговоре с отцом, но твою мать… Я не могу сейчас думать ни о чем, только о ней и все, она моя, никуда не отпущу… Никому не отдам…

Когда я вышел, ни Леси, ни Полины в комнате, не было, я направился вниз. Там выйдя на балкон, закурил. Мама… Так подло поступила, интересно все женщины такие? Она такая? Я затянулся и выпустил серебристо серый дым, мне так не хватало матери, а сейчас еще и с отцом начались проблемы. Я давно привык все решать сам, давно ни от кого не зависел и не хотел просто быть сыном Перса, я хотел быть самим собой, но как ни крути, то что сейчас произошла-это моя вина. Я в ответе за этих двух девчонок. На душе внезапно становится погано. Мне же 25 лет, я еще не до конца нагулялся, а что если это просто дикая страсть и это пройдет, а я ее трахнул? Откидываю сигарету и тянусь к новой. Жениться, семья… Мне все это сейчас не нужно. Затягиваюсь вновь. Только бы она в меня не втрескалась. Сам пугаюсь этой мысли, но у меня всегда были другие девчонки, да и не заботился я об их вообще мыслях, чувствах. Мне всегда было наплевать. Какого хрена происходит сейчас? Опускаю голову, она сидит с Полиной на лавочке и что-то обсуждает, смотрю на ее стройную хрупкую фигурку и загораюсь вновь. Как, ее не хотел никого, но и как она не было никого. Никогда… Внезапно она поднимает голову, наши взгляды встречаются, и я понимаю, что многие мужики бы отдали чтобы на них так смотрела их женщина, но только вместе с этим приходит осознание того, то что я сейчас наделал…

Леся

Низ живота сильно тянет, еще бы я стала женщиной. Только никакой дикой боли или чего-то еще не было. Было другое неизведанное ранее чувство, меня всю трясло, я словно потеряла над собой контроль. Презирала и в то же время ненавидела себя. У меня погиб брат по его вине, а я отдалась, как последняя шалава. Полина что-то говорит, а я совсем ее не слышу, дыхание спирает все сильнее, становится тяжелее дышать. Смотрю наверх где он стоит и курит, в его жгучие глаза, я словно потеряла счет во времени, контроль над собой, я не могу остановиться, не могу. Он отшвыривает окурок и уходит с балкона даже не обернувшись, а я понимаю, что мне срочно нужно закурить, сама не знаю почему, не так я все это представляла.

— Лесь, с тобой все в порядке? — спрашивает Полина трогая меня за руку.

Я словно прихожу в себя, смотрю на нее и внезапно понимаю, мы не будем вместе, это был просто секс. Так часто я слышала от девчонок, как парням мы нужны на один раз, почему-то девушка чувствует, и я сейчас понимаю, что это было зря, все было зря. Не стоит думать об этом, но я не могу, я не хочу, чтобы так было, несмотря на всю ненависть к нему, внутри меня что-о еще, что-то теплое и дикое, словно бурлящая лава разливается по венам при воспоминании о его прикосновениях. Хватит Леся, хватит…

Вечером я даже не спустилась к ужину. Ко мне пришла Ксюша, обнимала, целовала, говорила про Олега. Я едва сдерживала слезы. На следующий день были похороны, Давид Русланович держал меня за руку, Ксюша осталась с Полиной. Его я увидела не сразу, он даже не смотрел в мою сторону, не подошел, ничего не сказал. Обратно, я ехала с его отцом, он что-то говорил, что обязательно поможет нам с Полиной, но я его словно не слышала. Я не могла поверить, что больше нет Олега и не могла поверить, что, Асхан так поступил.

Вечером мы сидели с Ксюшей, она налила коньяк и коснулась моей руки.

— Я не умею говорить слова такие, они лишние, наверное, будут. Олег был очень хорошим человеком.

Я молча осушила стопку, боль было не заглушить, я потеряла брата, я переспала с тем человеком, из-за которого он погиб. Хуже не придумаешь…

— Лесь, я…

Ксюша не успевает договорить, раздаются шаги, мы обе оборачиваемся. У входа стоит Асхан, он не трезв, глаза устремлены на меня.

— Вставай, по дороге поговорим. Бери Полину, поехали.

— Она никуда с тобой не поедет, — Ксюша берет в руки коньяк. — Давид сам во всем поможет им.

Асхан с презрением смотрит на Ксюшу.

— Тут подстилок спросить забыли.

Ксюша вспыхивает.

— Ты вообще соображаешь, что ты делаешь? У человека горе.

— Леся поехали.

Он делает шаг, а я отрицательно мотаю головой.

— Нет, мне тут лучше остаться. Тем более ты пьян.

Асхан подходит ближе и садится рядом, его аромат вперемешку с алкоголем и сигаретами, он касается меня, по телу проходит волна дрожи.

— Поехали, я сказал.

— Оставь ее, — Ксюша начинает злится. — Иди протрезвей.

— Закрой свой рот идиотка, — Асхан резко толкает ее, Ксюша падает на пол.

Я вскакиваю и замираю, в зал входит его отец, его лицо пылает яростью.

— Какого хрена ты вновь здесь забыл ублюдок? Ты даже в такой день не можешь себя нормально вести. Я сказал тебе здесь больше не появляться, ты плохо понимаешь?

Я помогаю Ксюше подняться, внутри все переворачивается…

— Это не только твой дом, — Асхан встает на ноги. — Я уйду, подавись, но с ней.

Он хватает меня за руку, больно сжимает запястье.

— Не трогай девушку. Ты итак ее брата угробил. Хочешь, чтобы она пострадала?

Я вижу, как на красивом лице Асхана ходят желваки.

— Замолчи. Я без тебя разберусь. Она тут не останется.

— Нет останется, — Давид Русланович спокойно смотрит на сына. — Я не хочу, чтобы на тебе еще была кровь, тем более девушек. Ты ноль и ничего не можешь, только кулаками махать.