Глеб тут же встал передо мной, чтобы лучше видеть. Его член оказался у меня перед лицом, и я инстинктивно сглотнула, видя, как Москвин поглаживает его. Смотрит на меня и ласкает себя.

Стоны один за другим рвались из моего рта против воли. Видит бог, я не хотела так реагировать, но он был хорош, красив, безумно горяч. Вторая его рука гладила мои плечи, опускаясь к соскам. Глеб сдавил один между пальцами, заставляя меня хныкать и корчиться. Я была так близко к оргазму в этот момент.

— Не кончай, — потребовал Москвин.

Я попыталась убрать руку, сбитая с толку, но он вернул ее обратно.

— Продолжай, но не кончай, детка, — пояснил Глеб.

«Как это, нахрен, возможно?» — хотела спросить я, но не смогла, потому что Москвин нажал большим пальцем на мою нижнюю губу, проталкивая его дальше, заставляя пососать.

Он убирал палец и снова погружал в мой рот. А потом вместо пальца моих губ коснулась его головка. Я охнула, не ожидая такой замены, но снова открыла рот, не смея отказать. Кончик был таким бархатным, гладким, а вкус его смазки пряно-соленым. Не противным ни разу.

Я не успела испугаться толком, а Глеб уже забрал у меня член.

— Проклятье, — просвистел Москвин. — Блядь, детка, как же хорошо. Давай еще.

И снова он приблизился ко мне. Я облизала губы и подняла глаза, встречая тяжёлый взгляд Глеба. Кажется, он был так близок к блаженству и смерти одновременно. Головка снова коснулась моих губ, и я приняла ее, втягивая глубже.

Москвин закатил глаза, и я тоже, получая абсолютно нелогично удовольствие от его кайфа. Может, он какой-то заразный порно-демон? Я ощущаю и впитываю его возбуждение неосознанно?

Черт его знает. Но факты — вещь упрямая. Я приближалась к оргазму быстрее, чем обычно и чем мне хотелось бы. Оттягивать разрядку становилось все сложнее. А Глеб продолжал забирать у меня свой член изо рта и возвращать.

— Язык, Лесь. Пососи меня и поработай языком одновременно, — требовал он, снова толкаясь в мой рот чуть глубже на этот раз.

До меня дошло, что так он позволяет мне привыкнуть к этому дерьму.

Хотя это оказалось не так дерьмово, как я считала. Скорее, наоборот. Наверно, в прошлой жизни я была грязной шлюхой, которая специализировалась на минете, и теперь из меня рвалось это проклятое подсознательное альтер эго.

Я выполняла все, что говорил мне Глеб. И чтоб меня черти взяли, но мне нравилось посасывать головку и обводить ее языком. Нравилось, как хрипло стонал Москвин и с трудом отстранялся снова, но чтобы только еще раз ущипнуть мои соски. Он проталкивал член мне в рот все глубже с каждым разом, а я буквально текла, как вода из крана джакузи.

— Жестче. Втяни щеки. Знаю, ты можешь сделать это. Давай, девочка, дыши носом.

Кажется, он доставал мне почти до горла, но благодаря поступательной стратегии, я почти не чувствовала дискомфорта. Лишь когда его головка набухла, я больше не могла принимать ее, Глеб отступил. Он провел рукой по всей длине, задевая кончик большим пальцем. Я невольно сфотографировала глазами эти действия, запоминая, как ему нравится больше всего.

Москвин зарычал, кончая, и сперма стрельнула мне на грудь и плечи.

— Фак, — выдохнул Глеб, тяжело дыша.

А я сидела и потрясенно смотрела, забыв даже, что он велел мне ласкать себя. Так и глазела на него с рукой в трусиках.

Москвин приходил в себя быстро. Буквально за пару секунд он снова стал самодовольным гадом, который осмотрел меня всю и усмехнулся.

— Хоть беги за телефоном, — проговорил он, присев на корточки, чтобы быть со мной на одном уровне.

Глеб провел ладонью по моей груди, размазывая свою сперму по коже. Почему? Боже, ну почему меня это все заводит? Потому что я не кончила? Или потому что он хотел снять меня в таком омерзительном виде?

Хотя я себя не чувствовала мерзкой. Неудовлетворённой — да. Даже немного гордой, но не мерзкой.

Глеб поцеловал меня в губы, глубоко, горячо, чувственно. Я захныкала, желая тоже получить, наконец, разрядку. Черт с ним со всем. Сейчас я просто хотела кончить.

Он отвел мою руку в сторону, стянул трусики, отбросив их к остальной одежде, чуть отстранился, уперся коленями в пол и наклонился, чтобы лизнуть меня.

Я взбрыкнула, едва не упав. Меня прошила острая игла удовольствия.

— Попроси меня, малыш, — проговорил Глеб, касаясь пальцами моего влажного нуждающегося центра. — Просто попроси, Лесь.

Я попятилась, отодвигаясь, испугавшись его просьбы. Казалось бы, чего проще? Но ком встал в горле. Если бы я сделала, как он просит, это означало бы полную капитуляцию. Я отрицательно помотала головой.

Глебу этого оказалось достаточно. Как ни странно. Он встал.

— Что ж… Это твой выбор. Надеюсь, не надо напоминать, что ты не кончаешь без меня?

Я снова помотала головой.

— Помойся. И постарайся не попадать больше в истории типа той, что случилась у бассейна.

Москвин сказал это и вышел, оставляя меня наедине с бурлящей водой в джакузи. Кажется, моя кровь так же бесилась в жилах.

Едва за Глебом закрылась дверь, я начала остывать и соображать. В одном этот демон был прав. Мне нужно было скорее окунуться в воду с головой. Теплую. И по своей воле.

Или все же по его приказу?

Кажется, я окончательно запуталась.

Я отмокала в джакузи сто лет. Мои руки все время опускались вниз, желая дать телу разрядку. Глеб ушел так внезапно. Он не уговаривал в этот раз, не давил. Просто оставил меня наедине с диким возбуждением, которое искало выхода. Я могла попросить его. Но не стала.

Скорее ад замерзнет.

Можно было, конечно, наплевать на Москвина и его идиотские игры. Я несколько раз касалась себя, начинала гладить, но не могла расслабиться, вздрагивала от бурления пузырьков и одергивала руки.

Я боялась наказания? Наверно. Сама не знала, что будет, но не решилась ослушаться. Кроме того, мне неожиданно оказалось мало собственных рук. Я вспомнила прикосновение языка Глеба и застонала, окончательно отказываясь от попыток кончить. Чертов демон проклял мои оргазмы. Хоть звони и жалуйся маме.

Но вместо этого я, конечно, просто вышла из джакузи и долго приводила себя в порядок. Натерлась ароматным кремом для тела, высушила и уложила волосы.

— Сеньорина Леся, — позвала меня Тереза своим глубоким громким голосом, стуча в приоткрытую дверь. — Сеньорина Леся. Ужин подан в столовой. Сеньоре Глеб велел вас позвать.

Я вышла из ванной, туже затягивая халат.

— Спасибо. Сейчас спущусь.

Она кивнула и ушла вниз. Я прошла на свою половину и выбрала чистые сухие вещи, чтобы одеться. Как на зло, я совсем не подумала, что могу намокнуть, когда собирала одежду. Надевать спортивные штаны на ужин как-то совсем неуместно. А вот свободное платье-туника чуть выше колена прекрасно подойдет. Его мне положила мама и передала через Глеба. Разумеется, никаких колготок в сумке не было. Только чулки, только хардкор.

Я даже в руки их брать побоялась. Как будто этот аксессуар был синонимом сексуальных неприятностей.

Глупость, конечно. Синоним сексуальных неприятностей делил со мной вот эту самую комнату, заставлял сосать его член, извиваться от удовольствия и между делом спасал меня от своих гостей. Но чулки я все равно отложила, надела платье так. В доме было тепло, а на улицу я точно не собиралась выходить. Хватило уже сегодня вечеринки у бассейна.

Спустившись, я тут же оказалась в плену извинений. Ребята окружили, едва я сошла со ступенек. Каждый, кто макал меня, спешил выразить свои сожаления.

— Леська, прости, мы не хотели тебя напугать, — искренне говорил Андрей, поглаживая меня по спине.

— И издеваться не хотели, — вторил ему Слава.

— Увлеклись и не заметили, что тебе плохо, — закончил Ник. — Прости, пожалуйста.

От них попахивало алкоголем, но все были в своем уме. Я не держала на них зла, конечно. Покивав сказала:

— Ничего. Бывает. Но больше не надо.