Вокруг по-прежнему было пустынно, безлюдно. Погода стоит холодная и пасмурная, да и рабочий день еще не кончился. Кто пойдет в парк, чтобы почти наверняка подцепить простуду? Только сумасшедший. Но и сумасшедших поблизости не оказалось. Похоже, ей ничто не угрожало.

Не угрожало? Как бы не так. Сейчас – нет, а вообще?

Как бы там ни было, эти несколько минут показались Мэгги очень длинными и неприятными, и только потом ощущение страха и вины (хотя в чем она виновата и перед кем, ей было непонятно) отступили. Она задышала ровнее и поудобнее уселась на сиденье.

Прошло добрых десять минут, прежде чем она осмелилась взглянуть на свой рисунок.

Руки… Это были мужские руки, которые тянулись к чему-то или к кому-то. Худые, почти костлявые, но в них чувствовалась неимоверная сила. Сила, алчность, неутолимый, жадный голод. Короткие черные волоски густо покрывали не только тыльные стороны ладоней, но даже фаланги пальцев. Ногти были длинными, но неровными, словно он их обкусывал.

Потому что он их обкусывал!.

Какое-то воспоминание промелькнуло у нее в голове и растаяло, словно легкое облачко дыма. Мэгги вновь взглянула на нарисованные ею руки. Они выглядели достаточно своеобразно. Она не сомневалась, что узнает их, как только увидит, так сказать, во плоти. Но никаких особых примет – шрамов, татуировок – на них не было. Вот только кольца.

На правой руке был надет массивный золотой перстень с каким-то камнем. На левой – тонкое обручальное кольцо.

Мэгги долго смотрела на набросок, не в силах оторвать взгляд от рук, которые лапали, пытали, мучили, убивали.

– Бобби… – прошептала она.

– Но как я могла забыть, что написала записку? – воскликнула Дженнифер. – Клянусь, я ничего подобного не помню. Я только нашла этот листок бумаги в своей машине-и все!

– Разумеется, не помнишь, – успокоил ее Квентин. – Я же не сказал, что ты сделала это сознательно!

Дженнифер нахмурилась.

– Вы хотите сказать, что я сошла с ума и мне не место в полиции?

– Вовсе нет. – Квентин покачал головой. – В психологии это называется автоматическим письмом. С помощью такого письма высвобождаются подсознательные знания, воспоминания и способности.

– Ты хочешь сказать, что я откуда-то знала эти даты?

– Нет. В данном случае речь идет скорее о скрытой… – Квентин смущенно кашлянул и обменялся взглядом с Кендрой. – Назовем это условно сверхчувствительностью, – сказал он. – Природа автоматического письма еще до конца не выяснена, однако известно, что оно иногда проявляется в стрессовых ситуациях. Человек, находящийся в безвыходном положении, пишет сам себе записку с подсказкой или советом, а потом не помнит, как и когда он ее написал. У тебя ведь хорошо развита интуиция, я прав? – неожиданно спросил он.

– Да, пожалуй, – смутилась Дженнифер. – Иногда я действительно что-то угадываю, хотя никаких объективных данных вроде бы нет или их слишком мало.

– Обычно так и бывает. Человек с развитой интуицией часто не замечает, как пускает в ход свои скрытые, латентные способности.

– Ты хочешь сказать, что я – экстрасенс?! – выпалила Дженнифер.

– Нет. Ты могла бы стать им, если бы в раннем детстве произошло нечто, что заставило бы тебя развиваться в определенном направлении. Существует теория, согласно которой каждый человек наделен какой-то одной или даже несколькими необычными способностями, просто он не умеет ими пользоваться, а разбудить их извне мы пока не можем. У большинства людей они проявляются лишь в ситуациях, связанных с чрезвычайно сильным напряжением или с реальной опасностью. Лично я считаю, что эти способности – атавизм, пережиток тех далеких времен, когда человеку, чтобы дожить до каждого следующего утра, нужно было не пять чувств, а гораздо больше.

– Да, я об этом что-то слышала, – нехотя призналась Дженнифер.

Квентин кивнул.

– Не будем теоретизировать, давай разберем твой конкретный случай. Тебе очень хотелось получить ответ на мучившие тебя вопросы, и твое подсознание попыталось тебе помочь. Любые мысли – это модулированные электромагнитные импульсы мозга, и твое подсознание, словно антенна…

– То есть я подслушала чьи-то мысли? – Дженнифер недоуменно смотрела на Квентина.

– Скорее уловила какие-то фрагменты. – Квентин вежливо улыбнулся, но подумал о том, что могли значить эти две даты, и нахмурился. – Важные фрагменты.

– И это были мысли… насильника?

Квентин вздохнул:

– Как я успел убедиться, в жизни совпадения случаются довольно редко. Вы искали Окулиста. Ты на протяжении нескольких месяцев постоянно думала о нем. Все, что ты знала, запечатлелось в твоем мозгу, а ведь согласно еще одной теории личность человека представляет собой определенный, строго индивидуальный набор информации. Наука еще только начинает постигать, как работает мозг. Предположим, что разум каждого человека обладает собственной электромагнитной сигнатурой, по которой его можно идентифицировать так же безошибочно, как по отпечаткам пальцев. Теоретически это, во всяком случае, возможно. А теперь представь, что какая-то часть нашего мозга способна расшифровывать эти сигнатуры, пусть мы и не умеем управлять процессом.

– То есть мое подсознание каким-то образом вступило в контакт с сознанием Окулиста?

– Это не исключено. Как бы там ни было, сверхчувствительность, внешним выражением которой является автоматическое письмо, может считаться совершенно особым и очень точным инструментом, с помощью которого мозг человека пытается адаптироваться к стрессовой ситуации.

Дженнифер пристально посмотрела на него.

– Тебе никогда не говорили, что ты очень необычный агент?

– Говорили, и довольно часто.

– Почему-то меня это совсем не удивляет.

– В том, что сказал Квентин, есть смысл, – вмешался Джон. – Во всяком случае, мне так кажется. Кроме того, никакого другого разумного объяснения, как попала в твой автомобиль эта записка, у нас нет.

Дженнифер вздохнула:

– Просто великолепно! Оказывается, я не только разговариваю сама с собой и пишу себе странные записки, но еще и подслушиваю чужие мысли!

– Только в стрессовой ситуации, – напомнил Квентин.

– Полицейская служба – это сплошная стрессовая ситуация. – Дженнифер вздохнула и встала. – Ладно, мне пора. Я должна ехать в тот район, где нашли Холлис Темпл-тон, чтобы поговорить с патрульными. Вслух, как все нормальные люди, – уточнила она.

– Вы все еще ищете этого бродягу? – поинтересовался Джон.

– Да, мы его ищем, и мы его найдем. Без всякой помощи со стороны моего подсознания, – твердо сказала Дженнифер.

– Почему ты так уверена? – осведомился Квентин, хитро прищурившись.

– Интуиция, – машинально ответила Дженнифер, и все рассмеялись.

– Ты не будешь против, если я поеду с тобой? – предложила Кендра. – Я не знаю, смогу ли я чем-нибудь помочь, поскольку это все-таки ваш район, но чем черт не шутит. В конце концов просто пройтись и подышать свежим воздухом никогда не вредно. Если я и дальше буду сидеть, уставившись в компьютер, я засну или сойду с ума.

На лице Дженнифер отразилось сомнение, но все же она согласилась:

– Конечно, я не против. Вдвоем нам будет веселее в любом случае.

– Постарайся не попасть в беду, – предупредил Кендру Квентин.

– Это исключено, – твердо ответила она. – Ведь тебя не будет рядом, а значит, мне ничто не грозит.

– Вот те на! – пробормотал Джон.

– Когда Кендра не выспится, она становится очень раздражительной, – жизнерадостно сообщил Квентин.

В ответ Кендра погрозила своему партнеру пальчиком и вслед за Дженнифер вышла из конференц-зала.

Квентин проводил ее взглядом и вздохнул.

– Боюсь, Дженнифер не поверила моим объяснениям насчет автоматического письма, – сказал он. – Иногда я забываю, как тяжело бывает обычным людям принять то, что для нас является само собой разумеющимся.

– Но ты уверен, что записку написала именно она?