Должно быть, подумалось ей, это из него Саймон застрелил Джоуи…
– Бобби, – печально прошептала Энни. – Мне больно! Ты сделал мне очень больно.
Ее призрачная фигурка вплыла в круг света и остановилась перед человеком в маске. На Энни была тонкая ночная рубашка, сквозь которую просвечивало еще не до конца развившееся полудетское тело. Энни была босиком, и Мэгги увидела, что на правой ноге у нее недостает мизинца.
– Почему ты сделал мне больно, братик?
Бобби издал какой-то странный хриплый звук, словно у него в горле застряла рыбья кость. Ствол револьвера ходил ходуном в его трясущихся руках.
– Бобби! – сказала Мэгги, приближаясь с другой стороны. – Прости меня! Когда я сказала, что ты не мужчина, я не имела в виду ничего такого! Я не смеялась над тобой, нет! – Она сделала еще один шаг вперед и, бросив взгляд на кровать, с трудом сдержала дрожь при виде избитого, истерзанного тела на окровавленном матрасе. Лицо женщины было сплошь залито кровью, пустые глазницы зияли точно отверстия, пробитые пулями в мишени.
Мэгги не чувствовала, жива Тара Джемисон или нет, и на мгновение едва не утратила контроль над собой, над своими чувствами. К счастью, пронзившая мозг острая боль заставила ее собрать остатки сил и еще плотнее отгородиться от нечеловеческого страдания, способного раздавить ее точно паровой каток.
– Бобби! – Энни снова скользнула вперед и протянула к брату руки, отвлекая его внимание от Мэгги. – Я так долго искала тебя! Я очень по тебе соскучилась. Мы все по тебе соскучились.
Бобби-Саймон вздрогнул, коротко гортанно вскрикнул и одним движением сорвал с себя маску и парик. Свет упал на его лицо, и Мэгги сразу узнала Саймона Уолша, которого не раз видела на фотографиях в доме Кристины. В его внешности не было ничего примечательного. Высокий лоб, светло-русые волосы с небольшими залысинами, чуть водянистые светло-серые глаза. Телосложение самое обычное для сорокалетнего мужчины, который старается держать себя в форме. Только непропорционально большие кисти рук выдавали незаурядную физическую силу. Сейчас Саймон Уолш был в перчатках, и от этого его руки казались еще больше.
Но в остальном он ничем не отличался от сотен и тысяч других мужчин.
– Ты… умерла! – прохрипел Бобби-Саймон, обращаясь к Энни. – Тебя нет!
Мэгги шагнула вперед и тоже оказалась в круге света.
– Мы обе умерли, Бобби. Ты убил нас. Ты убил нас давным-давно… – Ее голос звучал почти спокойно, но на самом деле она боялась, что снова допустила ошибку, снова что-то не рассчитала.
Она очень боялась умереть, боялась небытия, но другого выхода у нее не было.
Бобби-Саймон повернулся к ней и с трудом сглотнул.
– Диана? Но ведь я же убил тебя! Откуда ты взялась?! Почему вы не можете спокойно лежать в могиле, зачем вы явились за мной?!
Энни негромко рассмеялась:
– Ты сам ответил на свой вопрос. Мы явились за тобой. Мы оказались сильнее, чем ты думал, и всегда были сильнее. Разве ты этого не знал?
Два выстрела слились в один, разорвав тишину. Он выстрелил в Энни практически в упор, но пули, не причинив ей никакого вреда, с визгом срикошетировали от какого-то массивного станка, стоявшего у стены позади нее.
Энни только улыбнулась.
– Вот видишь, Бобби! Мы всегда были сильнее и всегда будем!..
– Нет! – истерически взвизгнул он. – Я сильнее! Я могу снова убить вас. Я убью вас всех!
– Ты не смог убить меня, Бобби! – спокойно сказала Холлис Темплтон, выступая из-за большого деревянного ящика в нескольких ярдах слева от Мэгги.
Бобби-Саймон взвыл и попытался отступить еще на несколько шагов, но ему мешал стол.
– Нет. Нет!!! Я могу убить тебя! Ведь я уже убил тебя!
– Нет, ты не сумел, струсил, – ответила Мэгги и вдруг добавила, словно по наитию: – Кроме того, твоя выдумка насчет глаз была совершенно лишней. Мы тебя видим. Видим всегда, везде!
– Всегда! – как эхо повторила Холлис, делая еще один шаг вперед. На ее лице все еще видны были не до конца зарубцевавшиеся шрамы, но на Бобби-Саймона смотрели ярко-голубые, ясные и спокойные глаза.
– Неужели ты думал, что сможешь отнять у меня способность видеть? – спросила Холлис и улыбнулась надменно и чуть презрительно. – Ты и вправду думал, что отнял у меня глаза?
– Да, конечно. Я же помню, – пробормотал он и внезапно расхохотался громко, как самый настоящий безумец. – Я прекрасно помню, как вырезал тебе глаза! Потом я бросил их в таз с водой и смотрел; как они плавают. Я отнял твои глаза, Одра! До сих пор мне иногда снится по ночам, как я поддел твои большие карие глаза ножом и как лопались под лезвием мышцы и нервы. Я помню, как это было. Ты не можешь меня видеть!
– Но я вижу тебя. – Голос Холлис звучал спокойно и холодно. – Мы все тебя видим. Тебе больше не удастся спрятаться от нас. Мы найдем тебя везде.
– Н-нет… – забормотал Бобби-Саймон себе под нос, и револьвер в его руке вновь заплясал. – Нет-нет-нет… Пожалуйста!.. Я прошу вас!
– Мы тебя видим, – повторила Энни.
– Видим, – сказала Мэгги.
– Всегда. Везде, – закончила Холлис.
Бобби-Саймон снова захохотал. Он захохотал визгливо, громко и никак не мог остановиться. Именно в эти мгновения выражение его глаз изменилось. Мэгги ясно видела, как в глубине их что-то распадается на части, разваливается, исчезает. Растворяется. Тает. Потом ей показалось, будто мимо нее пронесся порыв ледяного ветра, но это был не ветер. У нее даже слегка заложило уши, как бывает при внезапной перемене давления.
Все это произошло в какие-то доли мгновения. Потом ствол револьвера уставился прямо ей в грудь. Он по-прежнему дрожал и подпрыгивал, но на таком расстоянии промахнуться было невозможно.
– Нет… – прохныкал Бобби-Саймон почти жалобно.
У Мэгги оставалась лишь доля секунды, чтобы снова взглянуть ему в глаза. Теперь в них не было ничего – только пустота и тупая, животная ненависть.
Сухо треснул выстрел.
Мэгги Ждала боли, была готова к ней. Но револьвер вдруг выпал из руки Саймона Уолша, а сам он пошатнулся и медленно, как в замедленной съемке, сполз на пол.
Все было кончено. Наконец-то все было кончено.
Прежде чем Мэгги успела перевести дух, рядом с ней оказался Джон. Не опуская пистолета, он крепко обнял ее свободной рукой.
– Мэгги!
– Мне уже казалось, – услышала она свой на удивление спокойный голос, – что вы никогда не придете.
– Мы едва не опоздали, – заметил Квентин, появляясь из-за большого ящика почти рядом с тем местом, где стояла Энни. Он тоже был вооружен. Продолжая держать на прицеле голову Саймона, Квентин осторожно приблизился к нему и, присев на корточки, пощупал пульс. Убедившись, что пульса нет, он выпрямился и, поставив пистолет на предохранитель, засунул оружие в наплечную кобуру.
– Мне с моего места было крайне неудобно стрелять, поэтому все зависело от него. – Он кивнул в сторону Джона. – Прекрасный выстрел!
– Тара… – начала было Мэгги, но Квентин уже подошел к кровати.
– Она жива, – сообщил он через секунду. – Но в очень плохом состоянии.
Он достал мобильник и вызвал «Скорую помощь». Хол-лис помогла ему отвязать Тару от кровати.
– Вы обе чертовски рисковали! – сердито сказал Джон, но голос его дрожал. – Господи, Мэгги, разве можно так рисковать?
Прежде чем ответить, Мэгги быстро огляделась по сторонам и, убедившись, что Энни исчезла, сказала:
– Я знаю, но я просто не могла…
– …не могла иначе. – Джон тоже спрятал пистолет и взял ее за плечи уже обеими руками. Мэгги ясно видела, что ему хочется встряхнуть ее как следует, но он сдерживается.
– С чего ты вообще взяла, что сможешь одержать над ним верх? Я еще понимаю, если бы ты взяла с собой оружие, но ведь у тебя не было даже зубочистки!
– Неправда. – Мэгги слабо улыбнулась. – У меня в кармане их целых две. И еще пилочка для ногтей!
– Целый арсенал! – Джон насмешливо хмыкнул. – Ты пытаешься уйти от ответа.
– Я не пытаюсь. У меня было преимущество. Я знала, что он чувствует себя в полной безопасности, и надеялась застать его врасплох. Кроме того, мое лицо… Мне казалось, что единственный способ победить Зло – разбить его вдребезги. Или, по крайней мере, уничтожить разум, который служил этому Злу вместилищем. И, как видишь, я была права. Встретившись с одной из своих жертв, да еще с той, которая знает все его секреты, он испытал настоящее потрясение. Поверь, Джон, это был единственный способ! Я должна была спасти Тару!
