В самом Риме все было вверх дном. Кессельринг[113] поспешно формировал боевую группу. Госпитали прочесывались, едущие в отпуск останавливались, отбившиеся от своих частей солдаты ставились в строй. Фактически каждый, кто говорил по-немецки и носил оружие, посылался на фронт. Римская боевая группа была направлена к плацдарму[114].

Если бы в тот момент американцы решили надавить на педали газа своих «Шерманов», то они прорвали бы фронт и доехали до Флоренции, а проблема Монте-Кассино решилась сама собой; но они упустили случай, и эта задержка помогла планам главнокомандующего на юге[115]. Американская пехота продвигалась вперед до тех пор, пока имела артиллерийскую поддержку, а затем она окапывалась и ждала. Спешно сформированные Кессельрингом команды просочились через Понтийские ворота, Toppe-Гайа[116] и вышли к побережью южнее Остии[117]. В центре они продвинулись к Априлии, Ланувио и Чистерне[118], а оттуда к побережью. Войска удерживали свои позиции, позволяя подойти подкреплениям, и линия фронта была сформирована. С другой стороны, американская артиллерия наконец получила цель для обстрела. На время десант был остановлен.

Аэродром нашей группы в Тускании[119], около Витербо, был великолепно оборудован. Самолеты были скрыты естественной маскировкой в виде групп деревьев на полях, окружающих аэродром. На взлетно-посадочной полосе паслись стада овец.

Когда пролетали вражеские самолеты-разведчики, то вместо аэродрома они видели щиплющих траву овец. В то же время, как только поступал приказ, кусты раздвигались, ввысь взлетала сигнальная ракета, овцы и пастухи растворялись в углублениях в земле, и самолеты взлетали, скользя над спинами стада, которое немедленно после этого продолжало прерванную кормежку. Несколько минут спустя летное поле снова становилось мирным, пасторальным лугом. Вражеские разведчики, должно быть, задавались вопросом, каким чудом «Мессершмитты» оказываются в воздухе. Они так никогда и не смогли обнаружить, откуда мы взлетали. Таким образом, мы избежали ковровых бомбардировок, преследования со стороны назойливых визитеров и сохранили моральный дух группы.

В среднем мы выполняли два или три вылета в день, иногда четыре. Мы получили приказ прикрывать группу штурмовиков, базировавшуюся в Витербо[120]. Эта группа, приблизительно от пятнадцати до двадцати самолетов, должна была два или три раза в день сбрасывать свои бомбы на плацдарм. Очевидно, что нам – истребителям – подобные полеты доставляли немного удовольствия.

Истребители-бомбардировщики «Фокке-Вульфы-190» обычно летели на высоте 5500 метров. Мы, истребители группы сопровождения, распределялись по флангам, сверху и снизу боевого порядка группы, формируя защитный «зонтик». Оказавшись над целью, «Фокке-Вульфы» пикировали со своими 500-килограммовыми бомбами. Некоторые из истребителей тоже переходили в пикирование, в то время как другие оставались наверху прикрывать атаку. Бомбы предназначались для позиций передовых частей американцев или, в редких случаях, для десантных судов.

Пикирование истребителей-бомбардировщиков, устремлявшихся к своим целям на скорости 645 км/ч, было вопросом нескольких секунд. Затем все сломя голову мчались обратно на свой аэродром.

Эти вылеты на сопровождение не всегда были тихими и мирными. Для истребителей это самое неприятное дело из всех возможных. Начать с того, что это, прежде всего, задача прикрытия машин, которые мы эскортируем. Мы не могли атаковать противника в надежде на возможную победу. Наоборот, все остаются на месте и продолжают оставаться начеку.

Иногда в поле зрения поблизости пролетали один или два американских самолета, ожидавших, что «Мессершмитты» ринутся преследовать их. В отдалении же, вне видимости, находилась группа «Лайтнингов» или «Тандерболтов», ждавшая сигнала от отвлекавших внимание самолетов и готовая атаковать группу истребителей-бомбардировщиков, которая и была их настоящей целью. Нескольких минут, которые проходили между уходом эскорта и его возвращением, для «Лайтнингов» было достаточно, чтобы разделаться с истребителями-бомбардировщиками, а затем вступить в открытую схватку с «Мессершмиттами».

Так что истребители держались около бомбардировщиков словно собака около ноги своего хозяина. Их роль заключалась в том, чтобы служить щитом, если, несмотря на истребительное прикрытие, группа будет атакована, и подставлять свою шею, пока бомбардировщики мирно возвращаются на аэродром. Во всяком случае, это была точка зрения истребителей люфтваффе, и в некоторой степени она была оправданной.

Однако и пикирование также было очень неприятным. Союзники применяли особую тактику, основанную на их численном превосходстве и разнообразии типов вооружений, имевшихся в их распоряжении.

Прежде всего они создали над плацдармом почти непреодолимый барьер зенитного огня. Выше его над окружающим районом господствовали «Тандерболты», оснащенные двигателями мощностью 2200 л. с. Более тяжелый, чем «Мессершмитт», «Тандерболт» мог пикировать намного быстрее, а мощность его двигателя намного превышала 1350 л. с., развиваемые двигателем Me-109, делая его быстрее по крайней мере на 65 км/ч. Ниже них рыскали «Лайтнинги» и «Мустанги», которые были одинаково противны. Они оба имели лучшую маневренность, чем Me-109. И наконец, около самой земли патрулировали «Спитфайры» самой последней модели. Они очень хорошо умели неслышно подкрасться и нанести удар в спину. Вы даже не могли заметить их, а они внезапно садились вам на хвост, и схватка грозила закончиться не в пользу «Мессершмитта».

Все эти вражеские самолеты превосходили несчастный Me-109 на больших, средних и малых высотах. Кроме того, противник каждые шесть месяцев выпускал новые типы машин, которые были быстрее, маневреннее и имели лучшую скороподъемность, чем их предшественники. «Кертисс» Р-40 во время высадки в Северной Африке был классной машиной. Но уже в Тунисе его оттеснили «Лайтнинги». После высадки в районе Неттуно «Лайтнинги» с Сицилии впервые стали усиливаться «Мустангами». Мы же летали на Me-109 начиная с авиационной выставки в Цюрихе в 1936 г. Что же касается численного превосходства, то оно увеличилось до приблизительно десяти «Лайтнингов», «Тандерболтов» и «Мустангов» на один «Мессершмитт».

Однажды, сопровождая истребители-бомбардировщики в ходе их ежедневной прогулки, я пропустил свою «реплику», когда они начали пикировать. Это было еще ничего. Я был лишь в 90 метрах от них, но уже попал в беду. Прежде чем я успел вздохнуть, у меня на хвосте висели несколько «Тандерболтов», готовые подстрелить меня. В последний момент мне в голову пришла блестящая идея.

Приблизительно посередине Албанских холмов[121], на высоте около 600 метров, у подножия Рока-ди-Папа[122], лежало озеро Неми. Регулярно каждый день, около полудня, над ним на высоте 1800 метров возникало небольшое скопление кучевых облаков приблизительно километра два шириной.

Я направился прямо к нему, заранее смеясь над шуткой, которую собирался сыграть со своими преследователями.

«На сей раз вы не сможете достать меня, – думал я. – Я не чувствую себя достаточно сильным противостоять вам в открытую, как недавно вашим приятелям над долиной По».

Я вошел в кучевые облака и начал вертеться в них, как юла, выполняя произвольные петли. Поскольку я был обучен слепым полетам, то это было не особенно трудно. «Тандерболты» потеряли меня из виду, но пилоты, должно быть, полагали, что я могу быть только в этом проклятом небольшом облаке. Они создали своеобразный барьер вокруг него и поджидали меня.