Пожалуй, Великому княжеству словенскому не на пользу пошла суверенность. При эллинах, наверное, монстры типа князя-боярина Лыбина невозможны были по определению. И таких стариков, как дед Василий, неспособных уже трудиться, попросту освобождали бы – по указу базилея Аркадия от 1572 года.

Но книги книгами, а неопределенность моего положения давила на мозги. Что со мной случится, когда капитан Кассиан наконец придет в свой вожделенный порт? Меня просто выпрут на берег? Сдадут местным властям и засунут в темницу, где я и буду кормить клопов, пока из Александрополя не поступит ответ на запрос обо мне? Оставят на судне матросом без жалованья – отрабатывать потраченные на меня деньги? Продадут в рабство, как я и предполагал с самого начала?

– Слышь, Санек, – я в очередной раз попытался разговорить моего стража, – а ты давно с Кассианом Олеговичем плаваешь?

– Хожу, – строго поправил Саша.

– Ну, ходишь. Давно?

– Прилично.

– Сколько лет?

– Много.

– Ну, раз много, то скажи – хорошо море знаешь?

– Да уж знаю, – небрежный кивок.

– И те места знаешь, где меня на лодке подобрали?

– И те знаю…

– А не подскажешь, далеко от того места до маленького такого островка? Мне в Корсуни люди говорили, что там где-то на западе островок имеется и на этом островке всякие клады зарыты…

Зря я надеялся возбудить в нем финансовый интерес.

– Брешут, – был флегматичный ответ.

– Что именно брешут? – уточнил я.

– Про остров. Нету там вообще никаких островов. – Саша расплылся в идиотской своей улыбке. Так, наверное, улыбается отличник в школе для дураков, сдавая контрольную работу про дважды два четыре.

– Как так нет? – едва не вскрикнул я.

– А так. В Синем островов почти нет, а близ Корсуни – так и вовсе. В Мраморном вон есть, в Элладском тоже до кучи. В Булгарском есть…

Пару секунд мне потребовалось, чтобы сообразить: Черное море здесь называют Синим, Эгейское – Элладским, а Адриатическое – Булгарским.

Это географическое открытие меня подкосило. Буквально. Ослабели ноги, и я плюхнулся на койку. Дебила Сашу трудно заподозрить во лжи. Но ведь и Душан… Ему-то врать зачем? Он же так подробно расписал приметы… он же так заинтересован…

А может, он заинтересован в чем-то другом?

…На седьмой день моего заточения Саша вместе с завтраком принес мою одежду – выстиранную и выглаженную. Фроловский кинжал к ней, разумеется, не прилагался.

– Одевайся, – сообщил он. – Сегодня к полудню на месте будем.

И ушел, подлец, не дав мне возможности выспросить, что же это за такое место.

…Я мерил шагами каюту, бродил от одной стенки до другой. Время, как назло, текло с улиточной скоростью, расстояние от завтрака до полудня было ощутимо длиннее, чем известное «от забора до обеда». Какой еще поворот меня ожидает? Какая очередная подлянка… а может, наоборот, подарок?

Когда за дверью наконец послышались шаги, я готов был чуть ли не плясать от счастья. Что угодно, лишь бы не томительная неизвестность.

Капитан Кассиан был на сей раз одет вполне торжественно – черный и длинный, едва ли не до колен, камзол, края расшиты серебряными нитями, у пояса – короткая сабля вроде тех, с какими я тренировался на учебном поле, но с куда большими понта-ми: посеребренные (а может, и из чистого серебра) ножны, перекрестье украшено тремя крупными жемчужинами. Я почему-то задумался о рыночной цене такой игрушки. Три коня, две лодки, полтора холопа?

– Прибыли, – коротко сказал он. – Сейчас, Андрей, ты пойдешь с нами и не будешь пытаться смыться. Понял? Впрочем, даже при всем желании не сможешь, Саша с Колей за тобой присмотрят. И не волнуйся, все будет хорошо.

Ох, еще и некий Коля. Видимо, вон та жердь, что маячит в дверном проеме. Однако и ценная же я персона. Двое охранников, лично капитан за мной является… Радоваться или погодить?

Я не стал трепыхаться, смываться и совершать прочие безумства. Просто спросил, можно ли взять книги.

– Конечно, – удивился капитан. – Сам же говорил, тебе их сдавать.

Ох, будет ли кому их сдать… Увижу ли я вообще когда-нибудь завкафедрой прикладной линиединамики?

Против моих ожиданий, не было никакого города, никакого порта с шумными грузчиками, оборванцами, чайками, купцами, холопами, проститутками и всем остальным, вычитанным в приключенческих книгах. Вообще не оказалось никакой пристани – а только зеленый берег метрах в двухстах. Шхуна, как выяснилось, стояла на якоре, а добираться до суши полагалось шлюпкой.

– Полезай, – толкнул меня в спину амбал Саша, а из шлюпки уже делал приглашающие жесты амбал Коля. Капитан остался на борту.

– Ну, удачи тебе. – Вот и вся напутственная речь. Ни пожеланий ровной линии, ни рассуждений на тему, как приятно было пообщаться.

Саша сел на весла, а Коля устроился вместе со мной на корме.

– Прыгать не надо, – шепнул он, когда шхуна стала отдаляться.

– Да как-то и не собираюсь, – усмехнулся я. – Боюсь рыб.

И вдруг подумал: а может, лучше все-таки прыгнуть? Из духа противоречия хотя бы.

Лодка мягко ткнулась в прибрежный песок, Саша вылез, без особых усилий втянул ее вместе с нами на полкорпуса, вытащил из-под носа веревку с чем-то вроде ледоруба, со всей дури вогнал в песок.

– Ну, пошли, – скомандовал он.

И мы пошли.

Солнце жарило вовсю, уже метров через двести мне захотелось раздеться до пояса. Там, за спиной, плескалось обманчиво мирное море, темнела крошечная, с копеечную монету, шхуна. А впереди уже начиналось буйство тропической растительности. Наверное, все это я раньше видел в ботаническом саду, но названий, разумеется, не помнил.

Скоро деревья сомкнулись за нашими спинами, стало чуть прохладнее. Под ногами, чуть поднимаясь, вилась вполне утоптанная дорожка. Трещали насекомые. Наверное, у нас тут был бы туристский рай. Но в этом мире никаких признаков цивилизации, кроме дорожки, не наблюдалось.

– Долго еще? – обернулся я к Саше.

– Нет, – ответил этот человекоподобный робот с простейшей программой.

И оказался прав. По моим прикидкам, по лесу мы шли минут двадцать, затем деревья расступились, и прямо перед нами выросла огромная, с многоквартирный московский дом скала. Не то чтобы вертикальная, но без альпинистского снаряжения я бы лезть не решился. Со снаряжением, впрочем, тоже. Как-то не увлекает меня этот экстрим.

Примерно метров до трех в высоту по скале вился плющ, дальше уже тянулся буровато-серый камень.

Коля уверенно сунул руку в листья плюща – и вдруг вся эта растительность плавно поехала в сторону, словно занавеска в ванной.

Перед нами обнаружился просторный вход в темные внутренности скалы.

– Ну чего стал, пошли уж, – напомнил о себе Саша.

– А куда, собственно? – напоследок встрепыхнулся я. – Что там будет?

– Сейчас все тебе объяснят, – прогудел впереди Коля. – Иди-иди, не заблудишься.

Он вновь что-то сделал – и тьма озарилась ровным свечением. Не свет-факелы, а что-то иное. Наверное, световые щели, я про такое читал. Свет многократно отражается, доходит ослабленным, но все равно видно, куда идешь.

Тут и впрямь невозможно было заблудиться. Идеально ровный коридор шириною в метр и высотой побольше двух – даже моим охранникам не приходилось нагибаться. Идти пришлось недолго, уже через сорок шагов (я на всякий случай считал) перед нами возникла металлическая дверь. Коля выстучал по ней какой-то хитрый ритм – и массивная плита поползла в сторону, открывая проход в ярко освещенную комнату.

– Иди-иди, – вновь толкнули меня в спину, и я, сглотнув, переступил порог. Дверь за мной тут же вернулась на место. Коля с Сашей, более уже ненужные, остались снаружи.

– Ну, здравствуй, Андрей, – Арсений Евтихиевич Фролов улыбнулся и, встав с кресла, сделал шаг навстречу. – Как отдыхалось?