– Я – Шмендрик Маг, – провозгласил он, вздымая плащ руками. – А ты действительно знаменитый Капитан Калли из Зеленого леса, храбрейший из храбрых и свободнейший из свободных. Разбойники прыснули, женщина застонала. – Я так и знала, – объявила она. – Калли, выпотроши его от жабр до греха, прежде чем он облапошит тебя, как прошлый.

Но капитан гордо поклонился, блеснув плешью, и ответил:

– Воистину это я. Коль с миром ты пришел – то вот моя рука, а с умыслом – опасней нет врага. Как вы прибыли сюда, сэр?

– На брюхе, – ответил Шмендрик, – и непреднамеренно, но, тем не менее, как друг. Хотя ваша возлюбленная и сомневается в этом, – кивнул он в сторону тощей женщины. Она плюнула на землю.

Капитан Калли ухмыльнулся и осторожно положил руку на хрупкие плечи подруги.

– Такой уж характер у Молли Отравы, – объяснил он. – Она охраняет меня лучше, чем я сам. Я доверчив и благороден, возможно, и слишком. Открытое сердце для всех беглецов от тирании – вот мой девиз. Естественно, Молли должна была стать подозрительной, исстрадавшейся, суровой, преждевременно постаревшей, даже тираничной. Яркий шарик следует завязывать с одного конца, а, Молли? Но какое доброе сердце, какая душа. – Женщина увернулась от его протянутой руки, но капитан не повернул головы. – Приветствуем вас, сэр волшебник, – сказал он Шмендрику. – Прошу к огню, и расскажите нам что-нибудь. Что говорят обо мне в вашей стране? Что слыхали вы о лихом Капитане Калли и его свободной шайке? Угощайтесь.

Шмендрик устроился у огня, изящно отклонил холодное угощение и ответил:

– Я слыхал, что вы – друг беспомощным, враг могучим и вместе со своей веселой шайкой ведете счастливую жизнь в лесу, отдавая бедным отобранное у богатых. Дошло до меня, как вы с Джеком Трезвоном разбили друг другу головы дубинками и так стали побратимами и как вы спасли свою Молли от назначенной ее отцом свадьбы с богачом. – На самом же деле Шмендрик до этого дня ни слова не слыхал о Капитане Калли, однако хорошая подготовка в области англо-саксонского фольклора позволила ему использовать типичные мотивы. – И конечно, – рискнул он, – некий злой король… – Хаггард, да сгинет он! – вскричал Калли. – О, многим из нас причинил зло старый Король; кого лишил земли, кого – титула и доходов, кого – наследства. Они живут только местью – заметь, волшебник, – и настанет день, когда Хаггард нам за это заплатит так…

Оборванные тени что-то прошипели в знак согласия, но Молли Отрава разразилась смехом, шуршащим и разящим как град.

– Может, он и заплатит, – с издевкой сказала она, – но не таким болтливым трусам. С каждым днем его замок ветшает, его люди стали слишком стары, чтобы надевать броню, но если это будет зависеть только от Капитана Калли, его царство никогда не кончится.

Шмендрик поднял бровь, и Калли покраснел как редиска.

– Вы должны понять, – пробормотал он. – У Короля Хаггарда есть этот Бык.

– Ах, Красный Бык, Красный Бык, – как на травле, закричала Молли. – Говорю тебе, Калли, после всех лет, проведенных с тобой в лесу, я поняла, что Бык – это имя, данное тобой собственной трусости. И если я услышу эту сказку еще раз, я пойду и свергну Хаггарда сама и докажу, что ты…

– Довольно! – взревел Калли. – Не перед чужими! – Он схватился за меч, и Молли, все еще смеясь, простерла к нему руки. У огня сальные пальцы лениво вертели кинжалы, а длинные луки, казалось, сами звенели тетивой, но Шмендрик поспешил на помощь тонущему тщеславию Калли. Он ненавидел семейные сцены.

– В моей стране о вас поют балладу, – начал он. – Я только забыл, как она начинается… Капитан Калли замурлыкал как кот. – Которую? – вопросил он.

– Не знаю, – растерялся Шмендрик. – Разве их больше одной?

– Воистину так! – воскликнул Калли, сияя и раздуваясь от собственной славы. – Вилли Джентль! Вилли Джентль! Где он?

Волоча ноги, подошел длинноволосый прыщавый юнец с лютней.

– Спой этому джентльмену об одном из моих подвигов, – приказал ему Калли. – Спой о том, как ты присоединился к моей вольной шайке. Я не слышал этой баллады со вторника.

Менестрель вздохнул, ударил по струнам и запел дрожащим фальцетом:

– Начинается лучшая часть, – прошептал Калли Шмендрику. Обхватив себя руками, он прыгал на месте.

– Как овец, – выдохнул Калли. Забыв про колкости Молли и смешки своих людей при исполнении последующих семнадцати куплетов, он раскачивался, мычал под нос и парировал рукой удары трех мечей. Наконец, баллада завершилась, и Шмендрик громко и честно зааплодировал, восхищаясь техникой правой руки Вилли Джентля.

– Я называю это щипком Аллана-э-Дейла… – ответил менестрель.

Он хотел продолжить, но Калли перебил: – Вилли, хорошо, малыш, а теперь сыграй остальные. – Сияя, он следил за выражением лица Шменд-рика, которое, как тот надеялся, выражало смесь удовольствия и изумления. – Я говорил, что обо мне сложено много песен. Точнее, их тридцать одна, хотя до настоящего времени в собрание Чайльда они не попали, – тут его глаза внезапно расширились и он схватил волшебника за плечи. – Послушайте, а вы не мистер Чайльд собственной персоной, а? – спросил Калли. – Он часто выезжает переодетым на поиски баллад. Шмендрик покачал головой: – Нет, мне очень жаль, поверьте, нет. Капитан вздохнул и отпустил его. – Ничего, – пробормотал он, – конечно, ведь так хочется, чтобы собирали, подтверждали достоверность, искали разницу между вариантами, даже, даже чтобы сомневались в подлинности… Ну-ну, ничего. Вилли, дорогой, спой остальные песни. Когда-нибудь тебя будут записывать в полевых условиях, и тебе это понадобится…

Ворча, разбойники стали расходиться, кто-то наподдал по камню. Из безопасной тени раздался грубый голос:

– Не, Вилли, лучше спой нам настоящую песню. Что-нибудь про Робин Гуда.

– Кто сказал это? – Калли поворачивался из стороны в сторону, и меч его позвякивал в ножнах. Лицо его сразу стало бледным, усталым и выжатым как лимон.

– Я, – ответила до того молчавшая Молли. – Дражайший капитан, люди устали от баллад о твоей храбрости. Даже если ты пишешь их сам. Калли вздрогнул и искоса глянул на Шмендрика. – Но они все-таки могут считаться народными песнями, правда, мистер Чайльд? – спросил он тихим обеспокоенным голосом. – Все-таки…