Однажды один из его помощников, видимо желая подсидеть Гутмана и завоевать у японцев особое расположение, подробно описал все случаи насилия, зверств, вымогательства, пыток, которые творились в подвалах Особого Отдела, и подал это в пекинскую японскую жандармерию. Там на дело Гутмана посмотрели как на самоуправство и превышение власти: право распоряжаться арестованными и их жизнью, как им заблагорассудится, принадлежало только японской жандармерии и никому другому. Произведенное следствие, полностью подтвердило донесение этого помощника. Хотя следствие велось секретно, Гутман узнал о нем. Он спешно выехал с женой в Циндао, но по прибытию туда оба были арестованы опередившими их японскими жандармами. Вслед за арестом Гутманов, в Пекине была арестована машинистка из Особого Отдела железнодорожной охраны, бывшая в близких отношениях с Гутманом. Начались допросы. После двух с половиной месяцев допросов и заключения Гутман, его жена и машинистка были освобождены. Однако через месяц супруги были арестованы вновь. После нескольких месяцев заключения их выслали в Японию.

Позже Гутману вновь удалось связаться с японцем Таки, который в то время был уже подполковником и возглавлял в Хайларе русский отдел японской военной миссии. Таки вызвал Гутмана к себе и поставил во главе разведки. Для Гутмана опять наступил период привычной деятельности, но быстро приближающееся завершение Второй мировой войны положило ей конец.

Итак, при встречах со Слуцким Гутман пытался вымогать у него деньги. Однако его шантаж и вымогательства потерпели неудачу, тогда он муссировать слухи, что Слуцкий занимается подозрительной деятельностью и порочит доброе имя атамана Семенова. Гутман сфабриковал ложные обвинения и довольно легко убедил японские власти в том, что Слуцкий человек подозрительный и что следует пресечь его влияние на Семенова. Слуцкий был арестован. Атаману Семенову стало известно об аресте Слуцукого. Многие думали, что он заступиться за него, так как он имел некоторое влияние среди японских властей и мог опровергнуть лживость обвинений Гутмана. Но у Семенова были свои причины не выступать в защиту Слуцкого. Вероятно, он не хотел раскрывать перед японскими властями некоторые свои тайные финансовые сделки и махинации.

Свергнутый император продолжал надеяться, что придет время и он может вернуться на императорский трон. Его надежды значительно укрепились, когда в 1927 г. в Японии к власти пришел кабинет Танака.

Барон Гиити Танака (1863 –1929) японский генерал, с сентября 1918 по июнь 1921 г., а затем с сентября 1923 по январь 1924 г. был военным министром Японии. С 1927 по 1929 г. – премьер-министр, министр иностранных дел и министр колоний Японии. Танака был хорошо известен советским властям, как один из главных руководителей интервенции на Дальнем Востоке. Он был известен также как инициатор создания беспорядков в северо-восточном Китае с целью вызвать там дистабилизацию обстановки и укрепить свое присутствие в этом регионе.

14 июля 1920 г. будучи тогда в должности военного министра Японии Танака инструктировал японского командующего во Владивостоке о посылке шпионов и диверсантов в такие города, как Харбин, Хайлар и Маньчжурия, для захвата телеграфных станций. 19 июля японскому командованию в Полосе отчуждения был отдан приказ о тщательном наблюдении за передвижениями китайских войск вдоль КВЖД и ежедневном информировании военного министерства о полученных данных [65].

Японское командование уже в начале 20-х годов установило довольно тесный контакт с отрядами хунхузов (бандитов) на территории Маньчжурии (на данной территории, по некоторым данным, в разные годы насчитывалось до 300 тысяч «лесных братьев» [66]), снабжая их оружием, обмундированием и деньгами и тайно руководя их действиями. Пред хунхузами была поставлена задача взрывать железнодорожные мосты, разрушать полотно, привокзальные постройки, нападать на мирных граждан [67]. Ссылаясь на такие действия, японцы намеревались продемонстрировать неспособность китайских властей установить порядок на КВЖД и доказать таким образом, что дело охраны дороги должно быть передано в японские руки. Так российское телеграфное агентство Дальта на 22 июня 1920 г. сообщало: китайский директор КВЖД уведомил свое правительство о том, что «шесть главарей хунхузских банд подписали с японскими властями секретные договоры, в силу которых хунхузы должны прерывать железнодорожные сообщения по линии. Тогда японцы примут на себя охрану станций под предлогом, что китайские войска и полиция оказались не в состоянии охранять дорогу» [68]. Предполагалось также, что для более успешной организации охраны КВЖД японские представители будут допущены в состав правления дороги.

В секретном «Меморандуме Танаки» представленном японскому императору в 1927 году впервые открывались истинные планы Японии по завоеванию мира и в первую очередь Китая. «…Для того чтобы завоевать Китай, – говорилось в нем, – мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай. Если мы сумеем завоевать Китай, все остальные азиатские страны и страны Южных морей будут нас бояться и капитулируют перед нами… Имея в своем распоряжении все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, (Малайского – В.У.) Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы» [69]. Далее Танака писал: «первым шагом было завоевание Тайваня, вторым – завоевание Кореи. Мы уже осуществили это, и нам осталось предпринять третий шаг – захватить Маньчжурию и Монголию и всю территорию Китая…» [70].

(В СССР «Меморандум Танаки» стал известен после того, как его добыл советский агент Перекрест [71]. Получение его было «звездным часом» харбинской резидентуры.

В 1929 г., в разгар антисоветской кампании в Китае, в китайском журнале «Чайна критик» «Меморандум Танаки» с помощью российских спецслужб был обнародован. Его публикация вызвала широчайший резонанс в дипломатических кругах и оказала большое воздействие на развитие международных отношений в тот период и на многие годы вперед как в Азии, так и в других регионах мира.)

В Китае в те годы активно работала шпионская сеть Японии. Наиболее известной организацией из этой серии было «Общество Черного Дракона» (Кокурюкай). В названии общества содержался намек на реку Амур (Хэйлунцзян в переводе «река Черного дракона»), общество появилось в 1901 году. Эта организация играла весьма важную роль во время русско-японской войны 1905 года, по некоторым данным в то время общество насчитывало несколько сот тысяч человек и располагало громадным капиталом. Самым видным руководителем его был буддист и любитель роз с длинной серебристой бородой Тояма Мицуру, под руководством которого японские спецагенты пронили во все слои китайского общества. Они действовали повсюду – среди цинских князей и сановников, а также среди слуг и посетителей китайского императора и места его пребывания. Целью общества стало «широкое развертывание национальной политики Японской Империи для пробуждения народов Азии»

С помощью членов общества японцы замышляли чудовищные заговоры и организовывали злодейские и коварные убийства.

Доихара был один из самых активных членов Общества Кокурюкай. Именно им была отобрана и подготовлена для шпионской работы молодая японская девушка Кавасимо Иосико (или Момоако Иосико), которая являлась дочерью друга Доихара. Стройная, с коротко остриженными волосами, внешне походившая на юношу, она поступила в разведывательную школу Черного Дракона, где упорно изучала монгольский, китайский и бурятские языки. По окончании школы японка была заброшена в столицу Монгольской Народной Республики Улан-Батор под видом богомолки, но там чуть было не была схвачена и с большим трудом ей удалось скрыться и добраться до Маньчжурии. Позже Доихара выдал ее замуж за одного монгольского князя, от которого она вскоре сбежала, захватив с собой нужные ее покровителю бумаги. Как «десятой дочери принца Су» из маньчжурской правящей династии, Доихара устроил ей замужество в одним из маньчжурских князей, приближенных императора Пу И. После чего он мог из первоисточника знать обо всем, что происходило в частных покоях императорского дворца.