Ответ : Эти японские военные приготовления считались чрезвычайно секретными, и они никогда и ничего не говорили мне об этом. Судя по карте, которая показывает, что японцы построили железные дороги в северной и восточной части Маньчжурии, я заключаю, что они вели военные приготовления… Советский Союз не имел агрессивного плана против Маньчжурии. Есть несколько примеров, которые я могу вам привести, доказывающих это положениие. Когда генерал Уэда был в Маньчжурии и командовал Квантунской армией, японская армия в Чжанкуфэне (то есть на Хасане – В.У.) бросила вызов русской армии. Японцы хотели испытать силу русской армии, в результате чего и были разбиты. После поражения японской армии вопрос был решен без всяких условий, на месте. Если бы Советская Россия имела какие-нибудь территориальные притязания, она могла бы пройти дальше и военные действия не прекратились бы… [264]

Защита пыталась опорочить Пу И, заявляя, что если удастся доказать, что свидетель стал монархом Маньчжоу-Го по собственному согласию, то все, что он говорит, не имеет никакого значения и ценности.

Она стремилась доказать, что у Пу И отсутствуют моральные устои, что он проявлял политическую беспринципность, переросшую в прямую измену своей родине.

Наиболее активном в этом направлении был американский адвокат майор Блэкни.

«Платили ли вам регулярно четыре миллиона долларов до того времени, когда вас вновь пытались возвести на трон?» – спрашивал он.

Ответ : Предполагалось, что эта сумма будет нам выдаваться, но правительство находилось в финансовых затруднениях. Поэтому нам платили неаккуратно. Время от времени нам давали несколько сот тысяч долларов, а однажды – миллион.

Вопрос : Продолжалось ли это и после вашего вторичного свержения с престола?

Ответ : Да.

Председатель : Чего вы стараетесь добиться, майор Блэкни?

Майор Блэкни : Я надеюсь показать характер мышления этого свидетеля, сэр. Я пытаюсь показать, что он хотел найти возможность вернуться на трон, старался создать эту возможность и в конце концов использовал ее.

Председатель : Вы хотите доказать несостоятельность предположения о принуждении?

Блэкни : Да, сэр…

Далее Блэкни задает вопрос Пу И, почему он согласился играть ту роль, которую фактически был не в состоянии сыграть.

Пу И : Я уже ответил. По-моему, вам мало поможет, если вы будете продолжать задавать мне один и тот же вопрос… Меня угнетали все последние десять лет. Конечно, я хотел бы рассказать моим друзьям и широким массам публики обо всем, что пережил. Я уже дал вам ответ. Может быть, вам это и не понравится, вы как защитник, конечно, хотели бы искать правду, но я заявляю, что все, что я сказал, правда.

Председатель : Я думаю, что ваша цель – не получить информацию, а подорвать доверие к свидетелю.

Блэкни : Могу я объяснить мои намерения в этом случае?

Председатель : Да, я хотел бы узнать о них.

Майор Блэкни : Основной смысл всех показаний этого свидетеля сводится к тому, что он был королем поневоле. Через все его показания красной нитью проходит утверждение, будто все, что он сделал, было сделано по принуждению. Конечно, если мы сумеем доказать отсутствие принуждения если мы сумеем разоблачить этого свидетеля, показать, что он действовал по собственной воле, то вся его система будет разрушена…

Блэкни : Свидетель, до вашей встречи с полковником Итагаки посылали ли вы когда-нибудь Ло Гэньюя или какого-нибудь другого советника к нему или к другому японцу для обсуждения вопроса о предоставлении вам регентства или маньчжурского престола?

Ответ : Это просто смехотворно. В то время не существовало ничего похожего на монархию. Существовало только временное правительство. А что касается личных взглядов Ло Гэньюя, то я к ним никакого отношения не имею.

Блекни : Мне кажется, что вы не поняли вопроса. Повторяю его. Говорил вам полковник Итагаки или не говорил, что он пришел к вам потому, что Ло Гэньюй сказал ему, что бы хотите его видеть для обсуждения этого вопроса?

Ответ : Я не знаю, что Ло Гэньюй сказал Итагаки. У меня никогда не было намерений восстанавливаться на престоле. Это все было сделано по инициативе Итагаки.

Вопрос : Говорил вам полковник Итагаки или нет?

Пу И : Не помню…

Блэкни : Значит, если Ло Гэньюй и сказал это Итагаки, вы не уполномочивали его делать такое заявление. Верно ли это?

Пу И растерянно: Я ничего не знаю о том, что говорил Ло Гэньюй. Конечно, нужно признать, что такие люди, как Ло Гэньюй и Чжэнь Сюэсю, были старомодными китайцами. Они работали при старых монархах, и взгляды их были старые. Нельзя считать, что-то, что они говорили, отражало мои взгляды. Их взгляды значительно отличались от моих.

Блекни : Не является ли фактом, что после сентября 1931 года и до вашего разговора с генералом Итагаки вы написали одно или несколько писем к высокопоставленным японским чиновникам, указывающих на вашу готовность принять трон в Маньчжурии?

Пу И не совсем уверенно: Нет…

Председатель : Я полагаю, что вы представите эти письма или объясните их отсутствие? Этот вопрос обращен непосредственно к вам, майор Блэкни?

Майор Блэкни : Письма будут представлены, сэр.

(Трибуналу было предъявлено письмо, адресованное японским властям (в частности Минами Дзиро), в котором Пу И выражал желание стать монархом с неограниченной властью. Пу И яростно отрицал это, заявляя, что подобного письма он не писал и документ является фальшивкой. Позже он признался, что подобные письма писал именно он, но тогда на заседании Трибунала в Токио солгал, страшно опасаясь, что в случае выдачи его на родину в Китай, там его будут судить как предателя и пособника японских агрессоров).

Блекни : Заявляли ли вы во время войны на Тихом океане японским чиновникам о вашем желании объявить войну Англии и Америке?

Ответ : Нет.

Вопрос : Разве вы не заявляли им неоднократно, что вы надеетесь, что Япония выиграет войну на Тихом океане?

Ответ : Как я уже много раз вам говорил, когда я прибыл в Маньчжурию, я был связан по рукам и ногам и не имел возможности выражать свое мнение. Все, что я говорил, подготавливалось японцами. После того как прибыл в Маньчжурию, я потерял личную свободу, физическую свободу. Если бы я сопротивлялся этому порабощению, меня здесь не было бы для дачи показаний.

Вопрос : Разве вы не доходили до того, господин свидетель, что, несмотря на возражение японцев, настаивали на том, чтобы ваши медали были сняты с вашей груди и посланы в Японию, где их могли бы использовать как куски металла на заводах военного снаряжения?

Ответ : Нет, я никогда не срывал своих медалей с груди.

Вопрос : Я хочу попросить вас вспомнить интервью, которое вы дали журналисту мистеру Вудхеду в вашем дворце в Синьцзине в 1931 году. Говорили вы тогда следующее: «История о том, что меня похитили из Тяньцзиня и привезли в Порт-Артур, нелепа. Ничего подобного не было».

Ответ : В то время, когда я имел беседу с мистером Вудхедом, я был почти в пасти тигра и совершенно не имел свободы слова. Что бы я ни говорил, все было сказано за меня, по существу, полковником Итагаки. Конечно, когда я произносил эти слова, то очень страдал в душе, но, с другой стороны, я думал, что эти слова могли быть некоторого рода контрпропагандой, при помощи которой я мог бы войти в доверие к японцам…

Затем, отвечая на вопросы майора Блэкни, Пу И подробно рассказал, как после вступления СССР в войну министр его двора Есиока силой заставил экс-императора вместе с семьей покинуть Синьцзин, где он тогда находился, и отправиться в Токио, предварительно подписав, неизвестно для чего, акт об отречении от маньчжурского престола, который номинально числился за ним одиннадцать лет. Пу И и его семью сопровождали Есиока и Хасимото.