На дороге показались шесть «грирсонов» грузовой модификации, на это указывал единственный люк сзади, закрывавший просторный грузовой отсек. Они были вооружены крупнокалиберными бластерами на двух башнях. Стволы, направленные вверх, указывали на то, что стрелков на своих местах нет. Колонна держалась на высоте трех метров над дорогой, как и предписывали правила маневров — вне поля зрения любого радара.

Командир первого «грирсона» заметил неистово жестикулирующего растрепанного финфа, взывающего о помощи, и человека, распростертого на обочине.

— Опусти машину, Сай, — отдал он команду, и водитель подчинился. Командир, уоррент-офицер второго ранга, выбрался из люка на крышу машины еще до того, как «грирсон» приземлился.

— Что случилось? — крикнул он.

— Сэр, у нас случилась авария! Зацепились за дерево при взлете, — на одном дыхании выпалил Кипчак. — Мой аспирант, наверное, мертв. Он не шевелится…

Командир машины быстро спустился на землю по выступам в обшивке и подошел к обезумевшему солдату.

— Успокойся, парень… Черт! — Последнее восклицание было вызвано появлением короткого, непохожего на уставный, бластера, нацеленного ему прямо в лоб.

— Огонь! — крикнул Кипчак, и Лир тут же дала очередь из своего пулемета. Солдаты РР вышли из засады, держа оружие наготове.

— Все вы взяты в плен «синими», — зычно объявил Петр. — При попытке сопротивления — расстрел.

— Не имеете права! — запинаясь, сказал уоррент. — На вас нет опознавательных знаков врага!

— Ага, — согласился Петр. — Это абсолютно незаконно и, наверное, аморально. По двое в каждую машину! Если кто-то будет брыкаться, обезвредить!

Солдаты вскочили в «грирсоны». Из одной машины послышались крики и звук удара. Из люка командира высунулся ухмыляющийся Нектан:

— Экипаж обезврежен. Один фингал.

— Этого нет в плане маневров! — протестовал уоррент.

— Действительно, нет, — ответил Кипчак. — Мне очень стыдно. Что везем?

Уоррент сжал губы.

— Слушай, дружище, — мягко сказал Петр. — Ведь я могу и сам посмотреть. А вы не удосужились даже закрыть номера на машинах. Так что я уже могу сказать, что вы — обоз четвертого полка. Лучше скажи, что лежит в этих железяках, а то мне придется, как настоящему партизану, расстрелять твою молодую задницу. То есть я макну тебя в реку, привяжу к дереву на каком-то холме и только через пару суток скажу кому-нибудь, где ты находишься.

Уоррент уставился на Петра и решил, что перед ним один из тех сумасшедших сержантов разведки, о которых он так много наслышан, и что этот безумец вполне может осуществить свою угрозу.

— В первых двух машинах — палатки и спальники, за ними — горячий ужин, в последней машине — ужин для офицеров.

Вытащив военнопленных из машин и согнав их в одну кучу на обочине, Моника подошла как раз на последних словах уоррента.

— Какой ужас, — сказала она с притворной жалостью. — Сегодня вечером некоторые продрогнут, промокнут и останутся голодными! Держу пари, завтра с утра четвертый полк проявит чудеса воинской доблести! Ночью, кстати, обещают проливные дожди с ураганным ветром.

— Вы не имеете права… — повторил уоррент.

— Но мы это уже сделали, — сказал Кипчак. — С вами нет наблюдателя?

— Нет.

— Хм, значит, у нас проблемы. Можно было бы, конечно, вытащить все из «грирсонов» и ради достоверности сжечь их к чертовой матери. Но, думаю, папочка Уильямс нас за это хорошенько отшлепает. Лир, не знаешь, как сломать «грирсон»? Ну, не навсегда?

— Знаю.

— Тогда действуй. — Кипчак повернулся куорренту: — Диверсанты не могут позволить себе брать пленных. Я мог бы отпустить вас под честное слово, но уж больно ты похож на такого подлого типа, который станет потом говорить, что ничего не произошло. Значит, так. Мы нас выстроили вон в той рощице и совершили военное преступление. А чтобы это потом доказать, мы у вас отберем идентификационные карточки. Так мы убедим наблюдателей, что поступили с вами нехорошо и вы теперь «убиты». Ну а еще заберем ваши брюки. Но по-настоящему, поскольку мы благородные и свободолюбивые головорезы, мы вам никакого вреда не причиним и отпустим на все четыре стороны. Прямо по дороге до ближайших частей Корпуса — километров шесть. В обратную сторону, думаю, столько же. Приятной вам вечерней прогулки!

Силы Корпуса продолжали атаковать. Над позициями реяли холорепортеры, записывая для зрителей системы Камбра картины героизма Наших Доблестных Бойцов. Для тех, кто привык смотреть новости, это была очень скучная неделя.

«Синие» все отступали и отступали на заранее подготовленные еще четыре года назад позиции, окаймлявшие вершину горы Наджим. Счастливые тем, что не приходится особо копаться в земле, «синие» готовились к последнему бою. После него прямо на том же месте должен был состояться торжественный обед коуда Уильямса и его штаба с рантье D-Камбры. Бойцы обеих сторон надеялись, что и им перепадут какие-то крошки с барского стола.

— Нас за это больше любить не станут, — сказал аспирант Воксхолл, взвесив предложение Хедли.

— Не станут, — согласился Хедли. — А какая разница?

— Но криков и воплей мы не оберемся, — задумчиво произнес старший твег Гонсалес.

— Так на то мы и козлы отпущения.

— Ну да. — Гонсалес посмотрел в глаза своему начальнику. — Джон, можно, я попробую угадать, для чего тебе все это нужно? Ты рассчитываешь, что нас запишут первыми засранцами в Корпусе, а в качестве худшего наказания Уильямс отправит нас наконец в джунгли ловить настоящих бандитов.

— Ну, братец Кролик, и проницательный же ты сукин сын! — ответил Хедли.

— Веди ниже, — приказал коуд Уильямс. — Хочу поближе рассмотреть этот холм.

— Да, сэр, — ответил финф Бегущий Медведь и опустил «кук» на высоту в тридцать метров. — По нам открыли симулированный огонь, сэр.

— Плевать на это, — раздраженно сказал Уильямс. — Сейчас я занимаюсь не маневрами. — Он осмотрел местность, сверился с планом последней баталии. — Подойдет, — сказал он. — Недалеко от дороги. Отсюда нашим гостям будет видна вся арена сражения. И если завтра пойдет дождь, навесы здесь тоже поместятся.

Зажужжал сигнал коммутатора. Уильямс взял трубку.

— Шестой слушает… Да, милль Рао, принимаю шифровку… — Он слушал, и его лицо постепенно вытягивалось. — Черт возьми! — Он спохватился. — Передачу принял, все понял. Немедленно отправляюсь назад, к вам, буду в… час пять. Соберите штаб для обсуждения этой проблемы. Конец связи. — Он положил трубку. — Обратно в штаб.

— Да, сэр.

— Интересный оборот принимают наши дела, — задумался Уильямс.

Бегущий Медведь хранил заинтересованное молчание.

— Вообще-то это совершенно секретно, — сказал Уильямс, — но только что Планправ получил сообщение из дальнего космоса.

— Из Конфедерации? — с надеждой вырвалось у Бегущего Медведя.

— Ответ отрицательный, — заявил Уильямс. — Не перебивай, солдат. От Алена Редрута, регента Ларикса и Куры. Он прибудет с визитом в систему через земную неделю. Для переговоров с генерал-губернатором Хэмером.

Бегущий Медведь сделал подобающую паузу и спросил:

— Для переговоров о чем?

— Неизвестно, — ответил Уильямс. — Но он хочет, чтобы встреча прошла на С-Камбре, а не здесь. Генерал-губернатор Хэмер просит нас организовать должный эскорт. — Он на минуту задумался. — Думаю, мы сможем благополучно завершить маневры… Но придется отозвать часть машин для подготовки к путешествию.

— Что-что? — зарычал Хедли.

— Уходим, сэр, — сказал Бен Дилл. — Шлем последнее прости. Все ваши «грирсоны» сняты с учений и направлены обратно в Мэхен.

— С какой стати?

— Никто ничего не знает, сэр. Даже слухов никаких. Но вроде бы нас будут готовить для отправки за пределы планеты.

— А мне об этом долбаном дерьме никто и слова не скажет! — вспылил Хедли. — Значит, из всего транспорта у меня остаются только эти сраные бумажные долбаные «куки»? И все мои планы идут под откос! Или чертовы маневры отменены?