— И вы не знаете, какое отношение имел этот человек к, делу Гартунга?

— Даже не догадываюсь. Я полагаю, в министерстве юстиции ваш запрос будет отклонен. То есть я знаю это наверняка: материалы суда по-прежнему засекречены.

— А вы не знаете хотя бы, жив этот человек или нет?

— Боюсь, что не знаю.

Страшно довольный собой, Аргайл пришел в кафе на улице Рамбуто, где они уговорились встретиться с Флавией. Весь день он просидел в Национальной библиотеке, отчаянно воюя с аппаратом для просмотра микрофишей [6], и вышел из этой битвы победителем. Возможно, его зрение никогда уже не восстановится после такого напряжения, но зато он сможет порадовать Флавию новостями. Он уже предвкушал, как они сядут друг против друга и она будет покачивать головой, слушая о его открытиях, и говорить ему, какой он умный.

Флавия еще не пришла. Джонатан сел за столик в углу, заказал аперитив и тихонько мурлыкал про себя песенку. Через несколько минут чья-то рука легла ему на плечо. С широкой улыбкой он обернулся:

— О, дорогая, это ты…

Слова замерли у него на губах. Перед ним стоял мужчина, который украл у него картину на вокзале, после пытался похитить Флавию и, предположительно, имел на своей совести уже не одно убийство. Аргайл где-то читал, что если человек совершил одно убийство, то решиться на следующее ему уже гораздо легче. Ну а третье, наверное, взволнует его не больше, чем поход в супермаркет. Почему-то от этой мысли Аргайл не почувствовал себя счастливее.

— Добрый вечер, мистер Аргайл, — сказал незнакомец. — Я присяду, не возражаете?

— Чувствуйте себя как дома, — ответил Аргайл; стараясь скрыть волнение. — Только, боюсь, мы до сих пор не представлены друг другу.

Не похоже было, чтобы мужчина с небольшим шрамом над левой бровью собирался исправить эту оплошность. Он присел на стул у окна и виновато смотрел на Аргайла.

— Не будете ли вы столь любезны сообщить мне, когда вернется ваша подруга? — спросил он тоном человека, который чувствует за собой полное право задавать вопросы и требовать на них ответа.

— А зачем вам это знать? — осторожно поинтересовался Аргайл.

— Просто мне хотелось бы с ней побеседовать. Мы стали настолько часто сталкиваться друг с другом, что мне показалось неплохой идеей прояснить некоторые детали. До сих пор всякий раз, когда мы встречались, кто-нибудь из вас пытался меня ударить. Честно говоря, я уже подустал от этого.

— Мне жаль.

— Хм-м… Кроме того, мне кажется, нас объединяет интерес к одной и той же картине. И ваш интерес я начинаю находить утомительным.

— Что вы говорите? Отчего же? — с вызовом спросил Аргайл, прикидывая, стоит ли говорить ему, что картина уже вернулась к хозяину. Раз он так жаждал завладеть ею, то ему, вероятно, будет досадно узнать, что по милости Аргайла она опять уплыла у него из рук.

— Мне кажется, в данных обстоятельствах вопросы должен задавать я.

— Ну что ж, валяйте.

— Вы торгуете картинами, верно?

— Да.

— А ваша приятельница? Как ее зовут?

— Флавия. Ди Стефано. Флавия ди Стефано.

После этих слов повисло молчание — так бывает на вечеринке, когда рядом сажают малознакомых людей. Аргайл даже невольно улыбнулся ободряющей улыбкой в надежде, что незнакомец скажет что-нибудь еще, но нет. Бедняга. Сначала Аргайл наставил ему синяков, а потом спасители Флавии пересчитали ему ребра и врезали бутылкой по голове. Под глазом у мужчины красовался пластырь.

— Угадай, что я разведала? — спросила Флавия, подходя к Аргайлу.

— Да, расскажите, нам будет интересно послушать, — подал голос француз.

Итальянка чертыхнулась.

Одной из особенностей Флавии было то, что в кризисных ситуациях она действовала рефлекторно. Увидев француза, она отступила на шаг, раскрутила сумку, которую держала в руках, и с силой метнула ему в голову. Учитывая, что в сумке лежали продукты, закупленные ею на ближайшую неделю, скорость и вес сумки были впечатляющими. Сумка попала мужчине в висок, и на несколько секунд он утратил равновесие. Не давая ему опомниться, девушка схватила со стола маленькую вазочку и яростно швырнула ее в том же направлении, что и сумку. Француз громко застонал и упал на пол, ударившись головой. Флавия победно посмотрела на Аргайла. В который раз она спасает его. И что бы он без нее делал?

— Ты как ротвейлер, — сказал Аргайл, выбегая вместе с ней из кафе. — Он вел себя очень мирно.

— Не отставай! — возбужденно крикнула она и вклинилась в толпу туристов.

Точно не немцы, подумала она, прокладывая дорогу локтями. Для датчан их слишком много — тут практически все население Дании. Возможно, чехи. Но независимо от национальности туристы оказались очень милыми людьми и ничуть не обиделись на неожиданное вторжение в свои ряды.

Француз опомнился на удивление быстро — беглецы выскочили из толпы всего лишь с пятисекундным отрывом. Не сговариваясь, они потопали вниз по пешеходной улице.

Однако француз пребывал в отличной форме — наверное, следил за собой. Может быть, даже ездил на работу на велосипеде. Флавия с Аргайлом не любили заниматься спортом, и, хотя в рывке оба были достаточно сильны, на длинной дистанции отсутствие тренировки давало себя знать.

Уже почти настигнув их, француз совершил роковую ошибку.

— Полиция! — закричал он. — Держите их!

Французы, особенно молодые парижане, принимают горячее участие в общественной жизни — сказывается революционное прошлое их отцов. И полицейские — даже те, кто выдает себя за них, — вызывают у них активное неприятие; не успел француз выкрикнуть слово «полиция», как вся улица пришла в готовность оказать ей сопротивление. Штатские граждане мгновенно оценили ситуацию и поняли, что парочка, пытающаяся скрыться от правосудия, будет вот-вот схвачена.

С чувством братской солидарности, которую парижане всасывают с молоком матери, народ сплотил свои ряды, прикрывая беглецов. Флавия бросила беглый взгляд через плечо и увидела, как сразу четыре ноги выставились наперерез их преследователю. Первые две он успешно перепрыгнул, третью обежал, а обладатель четвертой, возмущенный подобным надувательством, резко ткнул его кулаком под ребра, отчего тот рухнул на тротуар как подкошенный.

К несчастью, он оказался поразительно крепким парнем. Откатившись в сторону, человек со шрамом снова вскочил на ноги и продолжил преследование.

К тому времени беглецы оказались в непосредственной близости от «Базара» — самого красивого супермаркета Европы. К сожалению, позднее в подражание центру Помпиду к нему пристроили длинное плоское здание с неряшливыми торговыми рядами, тянувшимися вплоть до влажных и временами удушливых берегов Сены. Лучшее место для укрытия трудно вообразить. Всякий раз, попадая туда, Аргайл не мог найти выход и долго плутал по подземным улицам; при этом никто, абсолютно никто не мог подсказать ему, где находится выход.

Сообразив, что у них появился шанс оторваться, Аргайл перехватил лидерство у Флавии и потащил ее за собой.

Супермаркет был оснащен эскалаторами, отделенными друг от друга гладкими, ровными, блестящими металлическими перекрытиями. Дети обожали скатываться с этих «горок», несмотря на яростные протесты администрации. Флавия иногда упрекала Аргайла за его нелепую страсть к детским удовольствиям, и сейчас, ему представился случай доказать ей, что из ребяческой забавы можно извлечь и некоторую пользу.

Вспрыгнув на перекрытие, Джонатан лихо скатился вниз. Если бы не серьезность положения, он не удержался бы и сопроводил катание радостным воплем — он столько лет отказывал себе в этом удовольствии.

Флавия последовала за ним, радуясь, что надела джинсы. Оказавшись внизу, они побежали к другому эскалатору, который доставил их на второй этаж. Здесь им показалось, что они оторвались.

— Куда теперь? — спросила Флавия.

— Не спрашивай меня. Куда ты хотела бы поехать?