Жесткий понял, что путь только один.

— Бегом сквозь толпу этих грубиянов, и ни в коем случае не останавливаться. Они убегают от моря, мы бежим к морю. Троби, мы с тобой впереди пробиваем путь. Остальные за нами. Виллип и Блинч в середине, держите Брамвила. Готовы? Еула-ли-а!

Они ринулись вниз по туннелю, в гущу крабов. Троби и Жесткий отбрасывали шипачей в стороны, изо всех сил работая дротиками. Это оказалось непросто, крабы и зайцы столкнулись в узком туннеле, не оставлявшем места для маневра. Мощные клешни и челюсти хватали древки дротиков, пытались вырвать их из лап, острые шипы кололи зайцев. Некоторые крабы от чрезмерных усилий опрокидывались на спину, и тогда зайцы топали по ним, как по мостовой. Но туннель шире не становился, а вскоре стал вообще непроходимым. Гигантский краб двигался прямо на Жесткого, раскрыв клешни.

— Троби, факел, быстро!

Опалив шерсть на лапах, заяц схватил факел и ткнул им в пасть краба. Краб недовольно зашипел и сцапал факел обеими клешнями. Зайцы и крабы смешались в невообразимой неразберихе.

— Ай, снимите с меня это!

— Ой, мое ухо!

— Уйди, гад, отстань!

— Держите Брамвила, не дайте ему упасть!

— У-уй, нос отдай!

И тут всех накрыла волна.

Прилив послал им весточку со всей силой штормового моря. Кипя белой пеной и сине-зеленой водой, волна швырнула всю живность вверх и сразу же втянула всех обратно, вниз по скату туннеля. Жесткого завертело, как юлу; глаза, нос и уши наполнились соленой морской водой. Его швыряло на стены туннеля и на крабов. Весь мир наполнился грохотом, сам он грохнулся животом на дно и наелся песку. Мгновенно вскочив, он осознал, что довольно твердо стоит на лапах по пояс в воде, морские волны лупят в него со всех сторон. Отплевываясь и откашливаясь, Жесткий протер глаза. К нему шлепала по воде Блинч.

— Осторожно, Жесткий, к тебе Виллип!

Волна швырнула Виллип в спину Жесткого. Он покачнулся и схватился за обеих зайчих.

— Держитесь крепче! Где остальные? Как Брамвил?

— Ха, малыш, вот он я, во!…

Тут Жесткий почувствовал, что вода льется и сверху. Брамвил сидел на берегу под проливным дождем. В лапах он сжимал кусок бревна, которое, очевидно, помогло ему выплыть. Рядом жались в кучку другие зайцы.

К Жесткому подплывал Троби. Он задрал лапу в приветствии и тут же ушел под воду, но сразу вынырнул, отплевываясь.

— Тьфу! Все в порядке. Вон и Перлоу выкарабкивается. Эй, Перлоу, как дела?

— О-отлично, во! А ты? Погодка, я тебе скажу!

— Перестаньте орать, ребята! — громко прошептал Жесткий. — По берегу могут бродить патрули. Выходим вон там, под скалами.

Над берегом нависла холодная, промозглая безлунная ночь. Брамвил едва различал массивный силуэт Саламандастрона к югу от них.

— Эта скала — часть нашей горы, ее выступ. Она прячется в песке и выходит к самому морю.

Виллип подползла к краю и высунулась, тщательно осматривая скалу.

— Брамвил прав. Видно место, где мы вышли на берег, но туннель так зарос кустами и водорослями, что ни одна душа его не обнаружит.

Брамвил безуспешно пытался унять дрожь.

— Мы вырвались, ребятки, живые и свободные, в-в-во. Но без оружия и пищи. Что будем делать, малыш Жесткий?

Жесткий сморгнул капли дождя.

— Здесь оставаться нельзя. К востоку — скалы и дюны, я там летом собирал ягоды. Давайте попробуем двинуться туда.

За час до рассвета они достигли дюн. Слева белели меловые скалы. Дождь усилился, ветер рвал его пелену. Плотно прижав уши к голове, Жесткий обернулся к горе:

— Милорд, пока что я держу свое слово, не беспокойтесь. Мы еще вернемся к Саламандастрону, и если хоть один заяц жив, я спасу его, обещаю вам.

Ни Дотти, ни ее спутники в жизни не видели ничего подобного двору короля Бахвала. Они вышли на обширную поляну, прикрытую с одной стороны крутой скалистой горкой. Рядом протекала речушка, по берегам росли старые ивы, кусты калины и ивняк. Однако тихий, мирный лесной пейзаж кипел жизнью. Здесь суетились ежи, выдры, кроты, мыши, полевки, белки и землеройки, но больше всего было зайцев, молодых, сильных, смелых — и шумных.

Здесь царило какое-то карнавальное настроение. Ежи с дубинками старались перегрохотать друг друга, барабаня по пустотелым бревнам. Белки упражнялись в акробатике, летая над головами проходящих мимо. Молодые выдры, размахивая кружками, горланили песню, не заботясь о ритме или мелодии. Землеройки и полевки боролись стенка на стенку. Мыши и кроты готовили пищу на громадных кострах, потешаясь над кулинарными обычаями друг друга. Пестрый оркестр устроился у основания холма. Разные существа пиликали на скрипках, били в бубны, дудели в дуделки и лупили по всевозможным барабанам.

Лорд Броктри был единственным барсуком среди этого пестрого сборища. Его боевой меч притягивал уважительные взгляды, и мало кто отваживался толкнуть его — по правде говоря, никто не отваживался.

Барсук зажал лапами уши:

— Клянусь моими полосами, не постигаю, как живое существо может выносить такой шум! Давайте найдем местечко потише.

Они устроились в тени громадных ив на берегу. Лог-а-Лог Гренн подозвала к себе двоих бойцов:

— Кубба, Руку, вернитесь к броду, посмотрите, нет ли речного рукава, чтобы привести лодки сюда.

Но недолго лорд Броктри наслаждался тишиной и покоем. Чеканя шаг, к нему подошли семеро зайцев. Главный из них обратился к лорду:

— Видать, сэр, вы и есть лорд барсук, прибывший с визитом. Его величество король Бахвал приглашает вас для беседы. Других не знаю, но им лучше подождать вас здесь.

Резвый подошел к напыщенному от сознания собственной важности молодому зайцу.

— Во, а один из этих «других» тебя неплохо знает.

Сынишка Брамвила, если меня не подводит память. Гм-м, ты меня, конечно, забыл. Маленький был зайчишка, сопливый такой, плакса. Как же тебя звали тогда? Водил-ка, во!

Статный стройный заяц фыркнул и строго заметил:

— Это, сэр, моя детская кличка. Правильное мое имя — Виндкот Брамвил Лепус Второй. Вы можете захватить свою свиту с собой, лорд барсук.

Сдерживая улыбку, Броктри обратился к своим друзьям:

— Следуйте за мной, свита. Давайте бросим взгляд на этого Бахвала.

Сделанные из бревен ступени вели к развилке старой лавровишни, задрапированной бархатом, как и подобает королевскому трону. Король Бахвал Большие Кости был крупнее большинства зайцев и мог похвастаться крепким телосложением. Он непринужденно возлежал на развилке, болтая в воздухе одной лапой, другою опершись о дерево. Мощный корпус его охватывал широкий пояс, украшенный разноцветными камнями, отполированными наконечниками стрел и всевозможными медальонами. На заячьей голове косо сидел золотой обруч, украшенный лавровыми листьями. В лапе Бахвал держал дубовый скипетр, увенчанный кристаллом. На посетителей он глянул мельком, как бы не слишком ими интересуясь:

— Как, э-э, насчет поклона королю? Или, там, ну-у, колено преклонить?…

Броктри ответил таким же небрежным тоном:

— Мы никому не кланяемся, даже самопровозглашенным королям.

Королевская стража схватилась было за оружие, но король небрежно махнул лапой:

— Бросьте, ребята, ну-у, он вас в лапшу разнесет. Здоровый, черт! И вспыльчивый, как я слышал. А меч! Ах, какой меч!… Я бы купил… э-э, поторгуемся?

Броктри коснулся лапой своего оружия:

— От моего меча никому проку не будет, кроме меня. Он не для торговли и не для продажи. Да тебе его и не поднять.

Король Бахвал засмеялся и соскочил со своей тронной развилки. Он шагнул к барсуку, протянув вперед лапу для пожатия.

— Нравишься ты мне, друг. — Он схватил лапу Броктри и сжал что было сил. — Ты, э-э, бросишь мне вызов?

Броктри улыбнулся. Он подождал, пока заяц сожмет лапу, и ответил на усилие. Заяц задрожал и рухнул на колени.

— Ну-у-у, пожалуй, я бы не хотел дождаться от тебя вызова. Может, э-э, лапу отпустишь, пока совсем не размолол?