— Поехали!

Сам же он остался стоять в проеме люка. Вертолет уже поднимался, когда он начал лихорадочно расстегивать свой пояс с кобурой и ножом. Скинув его вниз, в белую пелену искусственной пурги, Белов закрыл люк и прошел в салон, где механик маялся с ребенком на руках. Лишь теперь генерал рассмотрел свою нежданно приобретенную дочь. Черноглазая девчонка лет пяти испуганно смотрела на незнакомых ей людей, ее явно страшил грохочущий, непривычно пахнущий керосином вертолет, но она молчала.

— Давай ее сюда, — сказал Белов.

Приняв ребенка, он уселся на жесткое сиденье. Под ногами почувствовал что-то мягкое, глянул вниз. Это было тело лейтенанта. Прижав к себе девочку, генерал пробормотал:

— Все будет хорошо, Лейла.

Девочка, услышав свое имя, вопросительно глянула на этого странного, незнакомого ей, плачущего человека.

Весной соединения Мансура предприняли наступление на позиции талибов. Несмотря на численное превосходство противника, они прорвали фронт и через две недели упорных боев заняли Кабул. Войска талибов вынуждены были отойти к границе Пакистана. Бесконечная афганская война вышла на новый виток.

Для борьбы с доставкой наркотиков через Казахстан были привлечены казаки. Мобильные группы при поддержке вертолетов контролировали границу, обстреливая пытающиеся прорваться вне дорог машины. При этом они как раз старались не попасть в сами автомобили. В случае обнаружения наркотиков транспортные средства изымались в пользу государства, и уже по дешевке приобретались теми же казаками. Так что стреляли много, но аккуратно, лишь при нужде пробивая колеса.

По всей стране была объявлена операция «Невод». В городах, поселках и деревнях были расклеены телефоны, по которым можно было анонимно «заложить» притоны наркоторговцев. Эти данные поступали не только в местные органы, но и в централизованную службу борьбы с наркотиками в столице. Путем простейших статистических действий высчитывались пути распространения наркозаразы по стране. Порой именно оттуда, из Москвы, в провинцию исходили соответствующие приказы.

— У вас в городе действует лаборатория по производству первитина, найти и обезвредить, — вещал из телефонной трубки начальственный голос.

— Откуда, у нас таких данных нет, — вытирая проступивший пот отвечал начальник местного ГОВД.

— А у нас есть, — настаивал глас руководства. — Именно в вашем городе самый дешевый «винт», далее, по мере его распространения, цена его поднимается. Так что в течение недели выявить и обезвредить всю цепочку. Не мне вас учить. Ищите по химическим заводам, институтским лабораториям и студенческим городкам.

Гораздо труднее было остановить поток синтетических наркотиков со стороны Запада. Провезти лист «промокашки», пропитанный ЛСД, в большегрузном автомобиле через Прибалтику или Польшу не составляло большого труда. Пришлось идти окольными путями и поставить на прослушку все телефонные переговоры, ввести повальную перлюстрацию писем и задействовать особые программы на переговоры по Интернету. Они автоматически выявляли адресатов, употребляющих слова «марки», «промокашка», «кислота».

Но больше всего давала результат тотальная слежка за мелкими распространителями зелья на дискотеках. Рано или поздно, но они обращались к своим поставщикам, те шли еще дальше. Всю эту мелочь не трогали, просто заносили в картотеки на будущее. Проследив всю цепочку, Департамент по борьбе с оборотом наркотиков брал только самых крупных дельцов. Никто из них сам уже не имел дела с живым товаром, раньше доказать их причастность к делу было невозможно. Но теперь с ними особо не церемонились. В соответствии со знаменитым указом «Номер Сорок» не требовалось брать наркобаронов с поличными, достаточно было косвенных улик: записей телефонных разговоров, телесъемок, неоправданно высокого жизненного уровня. По этому указу расстреливали беспощадно, все имущество изымалось, семьи и родственники наркодельцов выселялись из роскошных особняков с предоставлением жилого фонда не менее тридцатилетнего срока эксплуатации.

Еще меньше церемонились с цыганами. Наркобич мелких городов был ликвидирован в лучших традициях сталинских времен. После троекратного предупреждения цыган поголовно выселяли из города в заброшенные города и поселки вдоль трассы БАМа. Оттуда они бежали всеми подручными средствами — на товарняках и по рекам на баржах с песком и гравием. Уже через год поголовье «фараонового» племени в России резко уменьшилось. Мелкими и крупными группами «ромалы» и «чавелы» потянулись в соседние страны СНГ.

В результате принятых мер через год оборот наркотиков снизился в десятки раз, соответственно и выросли цены на зелье, теперь далеко не каждому они были по карману. Вовсю использовались пропагандистские приемы. Для десяти самых крупных наркоторговцев устроили показательный процесс, показав его по телевидению и даже продемонстрировав сцену расстрела. Все нажитые этой десяткой дома и машины были конфискованы и по заведенному порядку переданы семьям погибших в Чечне офицеров.

В марте в Москве вспыхнула новая серия террористических актов, получивших название «Вторая бомбовая война». Весенним вечером шестого марта со станции метро «Таганская» по кольцевой линии в сторону «Курской» двинулся обычный состав подземной электрички. Подошел час пик, вагоны были переполнены, народ входил и выходил, все плотнее трамбуя друг друга. На «Комсомольской», как обычно, людской прилив нахлынул более всего, в мешанине выходящих и входящих пассажиров произошел небольшой затор, кто-то чертыхнулся, затем недовольный голос произнес:

— Мамаша, подберите сумки, невозможно пройти!

Недовольный пассажир долго распространяться на эту тему не стал, поезд вот-вот должен был отойти, и он поспешно покинул вагон. Сидевшая на скамейке рядом с выходом пожилая женщина с недоумением посмотрела на стоящий у ее ног пластиковый пакет, пробормотала: «Да это не мое», — и ногой задвинула его под скамейку. На «Рижской» она поднялась, чтобы выйти, но в то самое мгновение, когда состав, вынырнув из темноты, ворвался на отделанный темно-красным камнем перрон, хрупкая оболочка пластикового пакета лопнула от чудовищной силы взбесившейся взрывчатки, разрывая на части все живое и неживое вокруг себя. Те, кто находились на перроне, увидели только вспышку, грохот взрыва приглушил рев тормозящей электрички. Полетели во все стороны стекла, обрывки материи, повалил дым. Состав по инерции продолжал двигаться, покореженные двери открылись лишь наполовину, но и того, что увидели желающие уехать в сторону «Новослободской», хватило, чтобы все они отхлынули назад. Десятки женских голосов закричали что-то бессмысленно-истеричное. Среди месива искалеченных, разорванных и обожженных людей, на залитом кровью полу копошились раненые и контуженые, бессмысленно тыкаясь друг в друга и увязая в растерзанной человеческой плоти. Вой и стоны пострадавших разносились далеко по всему перрону.