Огромная страна замерла, пытаясь понять и определить, что ожидает ее в будущем. В мелких городах и селах старики по привычке кинулись запасать продукты впрок, мешками скупая соль, сахар и муку. Впрочем даже они восприняли происшедшие события с большими надеждами и оптимизмом.

— Давно надо было разогнать этих дерьмократов, — с пеной у рта витийствовал у подъезда своего дома Иван Иванович Смыслов, первый оратор местных пенсионеров. — Счас быстро наведут порядок, все по ранжиру зашагаем!

— Как бы хуже не было, — вздохнула одна из старух.

— Вояки, — скептически махнул рукой случайный для этой компании человек, рослый мужик лет сорока, шофер «КамАЗа» Первухин, присевший перекурить после сытного обеда. — Я их еще по армии хорошо знаю. Дубы они и есть дубы.

— Нет, это генералы у них дубы, а эти еще молодые, рьяные.

Примерно так же думало, гадало и спорило все остальное население одной из самых больших стран мира. На дачах неполитыми сохли огурцы и помидоры, горожане не могли оторваться от телевизора.

— Выясняются подробности переворота, — вещал диктор первого канала. — Войсковая часть, совершившая нападение на Кремль, переводилась из одного места дислокации в сторону Крыма через Москву с разрешения Генерального штаба. Как известно, подобные маневры внутри столицы обычно запрещены, и это еще раз подтверждает глубокие корни заговора. Решающим моментом всей компании стало обращение начальника Генерального штаба Хаустова, остановившее войска Московского военного округа. Печальна судьба самого генерала. Он отклонил предложение присоединиться к Временному Военному Совету и в тот же день был доставлен в больницу с обширным инфарктом. Сейчас он балансирует на грани между жизнью и смертью.

— По мнению аналитика Михаила Худырева, на переворот сыграло имущественное расслоение, происшедшее в последние годы между генералитетом с одной стороны, и младшим и средним офицерским составом с другой. В то время как генералы обзаводились огромными квартирами и загородными виллами, офицеры даже в звании майоров и полковников испытывали трудности с жильем и слишком маленьким размером жалованья. Недаром переворот поддержали в основном именно младшие и средние офицеры, генералов же среди них единицы.

— Остается неизвестным местонахождение лидера леворадикальной, так называемой «сталинской» партии Виктора Иванова. По заявлению жены, неизвестные люди в камуфляже два дня назад силой вывели его из квартиры и увезли в неизвестном направлении. Ни в одном следственном изоляторе Иванова не принимали. Так же без следа исчезли лидер Русской фашистской партии Андрей Коньков и глава Союза офицеров «За правое дело» Виктор Курехин.

— По-прежнему закрыты аэропорты Шереметьево и Домодедово. За три дня из столицы вылетело лишь восемь рейсов с иностранными туристами, — вещал голос диктора, комментирующий панораму забитого народом зала ожидания Шереметьево-2. Камера скользила по лицам, встревоженным, измученным, злым. Было заметно, что имущественный ценз этих людей очень высок. Каждая вторая женщина могла претендовать на званием какой-нибудь «мисс», мужчины казались одинаково лощеными и упитанными. Один из них как раз давал интервью Би-би-си, нервно куря и невольно демонстрируя при этом штучный «Картье» за десять тысяч долларов:

— Это просто безобразие, произвол! У меня срываются деловые переговоры, сын не может выехать в Англию для продолжения учебы, жена и дочь заранее забронировали себе номера на Кипре. Если они так начинают, то чего ждать от этих людей в дальнейшем?

Вдалеке от телекамер, в небольшом кабинете двое людей в армейских рубашках, кителя накинуты на спинки стульев — жарко, напряженно смотрели на дверь, где двое щуплых солдат пытались вывести из кабинета одетого во все белое полного мужика с габаритами бывшего штангиста.

— Слышь, майор, ты об этом жалеть будешь всю свою короткую жизнь, а то, что она будет короткой, можешь не сомневаться, я тебе это, сука, организую! — орал здоровяк, на полголовы выше обоих солдат. Он рвался назад, к столу, парни в пятнистой униформе пытались его сдержать. Наконец у одного из них не выдержали нервы, и он с размаху рубанул бывшего качка резиновой дубинкой по голове. Тот вскрикнул, пригнулся, и теперь уже второй солдат коротко и резко ударил верзилу прикладом автомата по лицу. Лишь после этого детину удалось вывести из кабинета. Кровь сразу залила его белую рубашку и штаны, длинная очередь в коридоре глядела на него с ужасом.

— Видел, какой у него нательный крест? — спросил старший лейтенант своего более опытного товарища.

— Крест? А перстень на левой руке с бриллиантом? Сколько в нем каратов, интересно.

— Не знаю, я в них не разбираюсь. В руках даже не держал.

— Я тоже. Давай следующего.

В дверях кабинета появилась женщина, лицо которой известно каждому жителю России. Оба офицера машинально встали, а певица, не поздоровавшись, прошла вперед и, усевшись на стул, заговорила своим низким хрипловатым голосом:

— Ну, и какие документы мне надо показать, чтобы вы поверили, что у меня на послезавтра назначен концерт в Майами?

Тон эстрадный дивы был агрессивно-возбужденным. Но майор отозвался спокойным и ровным голосом:

— Вы едете всей семьей?

— Да, и даже с собакой.

— Вот собаку мы, наверное, не пропустим. Насколько я помню, у вас йоркширский терьер?

— Да, откуда вы знаете? — растерялась актриса.

— Писали в газетах, а у меня точно такая же собака, сука. Привыкли к ней жутко, второй ребенок, да и только. Лолой зовут. Недавно ощенилась, да заболела, хлопот — больше чем с ребенком. Половину моей зарплаты истратили на лекарства. Давайте ваши билеты.

Подписав документы, майор лично проводил удивленную даму до двери. На этот раз она уже не забыла попрощаться.

— Не понял, почему ты ее выпустил? Она ведь тоже далеко не бедненькая, — спросил лейтенант, прихлебывая давно остывший чай.

— Чудак ты, Семин. Вот того кабана мы из загранки уже бы не дождались, у него миллионов по банкам заныкано черт-те сколько. А эта вернется, куда она без нашей публики. Не перед американцами же ей петь. Знаешь, кто там стоит?