Через час машины кортежа главковерха мчались по ночному городу. На выезде Сазонтьев велел остановиться, выскочил из «Волги» и зашел в небольшой дежурный магазин. Вскоре он вернулся с большим пакетом, откуда торчали горлышко шампанского, палка копченой колбасы, сочная желтизна ананаса и зеленые перья молодого лука. Именно с этим пакетом он вышел из машины перед воротами санатория «Звезда». Весь свой многочисленный кортеж машин и два бронетранспортера Сазонтьев оставил за поворотом дороги. Начальник караула, выглянув в окошко КПП и увидев рослую фигуру главковерха, настолько растерялся, что не знал что делать. Он заметался по комнате, лихорадочно застегивая китель и порываясь то схватиться за телефон, то убрать со стола кулек с конфетами и два стакана с чаем. Сазонтьева в войсках откровенно побаивались. Привычка Сибиряка чуть что хвататься за пистолет была известна всем, сама фигура и внутренняя мощь главковерха заставляли трепетать не только лейтенантов, но и командующих округами. А Сазонтьев уже входил в караулку. На нем был парадный китель с золотыми погонами и звездой Героя на груди.

— Смирно!.. — скомандовал лейтенант.

— Вольно, — недовольно буркнул Сибиряк, пристально осмотрел начальника караула, при этом у того от страха затряслись коленки, и, любовно поправив объемный пакет, спросил:

— Демин здесь?

— Так точно! Второй корпус налево.

— Мы сейчас пройдем, и не дай бог ты туда звякнешь! Испортишь нам сюрприз — расстреляю лично, понял?!

— Так точно!

— Пошли Петро, устроим Михалычу праздник.

Вслед за Сазонтьевым прошли еще два адъютанта, Лавров и Татарник. Оба они были под стать своему генералу, рослые, атлетического сложения, с главковерхом неразлучны еще с лейтенантских времен. Сразу за воротами санатория, чуть в стороне, стоял БТР.

— Приготовьте оружие, только тихо! — приказал министр уже во дворе санатория. Он опустил пакет, и адъютанты достали из него два пистолета с длинными набалдашниками глушителей. — Внутри таких лопоухих уже не будет.

Второй корпус оказался небольшим двухэтажным зданием, выглядевшим хотя и старомодным, но достаточно уютным и крепким. Дверь в домике отдохновения главного хранителя тайн страны оказалась закрыта, и Сазонтьев, проигнорировав звонок, негромко постучал в нее согнутым пальцем. Она открылась почти сразу. Не тратя времени на разговоры, главковерх вломился в помещение, выставив впереди себя заветный пакет. Привратник, открывший было рот для резонного вопроса: «А какого хрена вы сюда прете?» — сразу закрыл его, лишь увидев лицо позднего визитера.

— Ну, где новорожденный-то? — спросил Сазонтьев, искренно надеясь, что этот молодой лох в штатском не знает, когда у его начальника день рождения.

— На втором этаже, вторая дверь налево.

— Пригляди за ним, чтобы не звякнул наверх, — буркнул Сазонтьев Татарнику и вдвоем с Лавровым начал подниматься по лестнице. До поры все шло хорошо, но навстречу им, на звуки голосов вышел личный адъютант Демина Вадим Палин. В отличие от всех остальных он был посвящен в детали происходящих событий. Увидев Сазонтьева, он на секунду остолбенел, а затем схватился за пистолет в нагрудной кобуре. Вытащить его он не успел. Сибиряк чуть посторонился, и пуля после тихого хлопка пистолета Лаврова точно нашла лоб адъютанта.

Теперь и привратник понял, что происходит что-то непонятное. Он повернулся к небольшому пульту на стене, но тяжелый удар ребра ладони Татарника переломал шейные позвонки парня, как пучок соломы. Остановившись на верхней площадке, Сазонтьев поставил на пол пакет с продуктами и вытащил свой табельный пистолет. Нужная им дверь оказалась выкрашена нелюбимым Сибиряком салатным цветом. Поморщившись, он нажал на ручку, но дверь не подалась. Тогда он кивнул Лаврову, тот чуть отстранился и всей своей стодвадцатикилограммовой массой врезался в преграду. Раздался грохот, треск, и дверь вылетела вместе с петлями и частью косяка. В спальне сразу вспыхнула настольная лампа, Демин, щурясь со сна, вглядывался в нежданных визитеров. За спиной его виднелось испуганное женское лицо. Сазонтьев не стал форсировать события. Плюхнувшись в кресло, он коротко скомандовал:

— Вставай, собирайся.

Уверенный тон и расслабленные манеры главковерха подействовали на Демина парализующе. Вяло, неторопливо эфэсбешник начал одеваться, Сазонтьев его и не торопил. Закурив, он рассматривал Демина и его даму, испуганно поглядывающую то на своего шефа, то на незваных гостей. Сибиряка позабавило то, что и на груди Демина волосы были такого же цвета, как на голове. Раньше неестественная их белизна вызывала подозрение, что директор ФСБ красится. Как теперь оказалось, это было совсем не так. Вещи Демина были свалены на кресле вперемешку с форменной одеждой девушки, Сазонтьев даже рассмотрел на рубашке погоны прапорщика.

А Демин в это время думал о том, где же он допустил ошибку. Двойная жизнь прочно проросла в психологии этого человека. В самых рискованных операциях он никогда не забывал про страховку, оставлял пути для отхода. Три часа назад он был уверен, что никто не заподозрил, что авария вертолета была совсем не случайна. Еще в шесть вечера он разговаривал с Соломиным, и тот даже мысли о диверсии не высказал. Елистов психовал, но Демин никогда не воспринимал своего коллегу как равного себе, считал того выскочкой и карьеристом. Но недавний подполковник оказался более прозорливым, чем он с его стажем и опытом.

"Как они смогли разоружить охрану без единого выстрела? Неужели и эти сдали меня, а я был в них так уверен, " — думал Демин.

Наконец он оделся, затягивая галстук, обернулся к Сазонтьеву:

— Я готов.

— Ну что ж, пошли, — главковерх загасил сигарету о журнальный столик и первым шагнул в коридор. Демин не попрощался со спутницей этой ночи, даже не вспомнил про нее. Зато прикрывающий их сзади Лавров не очень доброжелательно поглядывал на пассию эфэсбешника. Он не зря не доверял этой дамочке. Едва незваные гости вместе с Деминым покинули спальню, как госпожа прапорщик кинулась к телефону. Но тот молчал. Татарник внизу зря времени не терял, он давно уже тщательно и неторопливо оборвал все телефонные провода.