После окончания короткой речи Сизова в зале на минуту повисла пауза. Даже прожженная корреспондентская братия оказалась в шоке. Наконец один из репортеров спросил о том, что было ближе к телу:

— Скажите, майор, сколько же цензоров тогда появится у нас в стране? Ведь это надо приставить цербера в каждую из газет?

— Я не думаю, что нынешнее количество газет сохранится. Очень многие из них, откровенно бульварного толка, просто придется закрыть. Это не касается крупнейших изданий с миллионными тиражами.

После прояснения столь животрепещущей темы вопросы посыпались как из рога изобилия. Отвечал на них в основном Сизов.

— Как погиб президент?

— Как мужчина, с оружием в руках.

— Какие разрушения в Кремле?

— Больше всего пострадал Большой Кремлевский дворец, но я думаю, что мы его быстро восстановим.

— Скажите, какова судьба премьер-министра, министра обороны и председателей обеих палат?

— Все они находятся под арестом, так же как и лидеры большинства партий.

— В чем цель этого ареста?

— Чтобы не натворили глупостей.

— Сколько вы рассчитываете продержаться у власти?

— Столько, сколько понадобится для наведения в стране порядка. Но не меньше десяти лет.

— Почему вы так расплывчато назвали ваш орган власти — Военный Совет? Не честнее ли будет назвать его просто хунтой?

С ответом Сизов чуть замешкался, но не потому, что не знал, что ответить. Ему понравилась сама журналистка, задавшая этот вопрос. Невысокая, стройная, с красивым, привлекательным лицом и явно горевшей ненавистью в зеленых глазах. За Сизова отозвался Соломин.

— Ну почему же сразу хунта, мы ведь не в Испании и не в Латинской Америке. Не надо заранее навешивать ярлыки.

— Какой смысл вы вкладываете в понятие «порядок»?

— Смысл только один, так же как и порядок. Нормализация законов, искоренение коррупции, — продолжил Соломин. В отличие от своего однокашника он выглядел расслабленным, добродушным, сама манера разговора и тембр голоса были мягкими и располагающими. — Поднятие жизненного уровня населения и авторитета России в мире.

— Правда ли, что на Москву движутся части Кантемировской дивизии?

— Нет. Если бы это было так, то они давно были бы уже здесь. И Кантемировская и Таманская дивизии поддержали переворот.

— Были слухи, что в одном из округов убит командующий. Это так?

— Даже не в одном. Подобных случаев два.

— Скажите, генерал, как вам удалось провернуть все это дело в тайне от ФСБ?

Генерал-полковник Уваров, герой Афганистана и Чечни, все это время сидевший с несколько отрешенным видом, чуть вздрогнул и, улыбнувшись, развел руками:

— Все вопросы к моим более молодым коллегам. Меня известили о надвигающихся событиях буквально за час до их начала. Я не скрывал своих отрицательных взглядов на методы правления президента, и так как цели переворота совпадали с моими, то я счел за честь присоединиться к столь рискованному предприятию. Насколько я знаю, такие предложения были переданы еще нескольким генералам в отставке, но они пожелали остаться в стороне.

— Какой пост вы будете занимать в будущем правительстве?

— Мне предложено стать министром обороны.

— Кто еще войдет в состав правительства?

— По всем этим вопросам обращайтесь к майору Сизову.

Сизов снова взял слово.

— Ну что ж, тогда конкретно по персоналиям. Координатором Военного Совета буду я, главой правительства назначается майор Генерального штаба Соломин. Все назначения отраслевых министров будут произведены им позднее.

Виктор приподнялся, кивнул своей круглой лысеющей головой.

— Но уже сейчас мы можем определить силовых министров. Как вы уже поняли, генерал Угаров назначается министром обороны. Майор Сазонтьев определен к нему первым заместителем. Капитан 1-го ранга Куракин назначается командующим Военно-Морским Флотом. Министр внутренних дел — майор Доронин. Директором ФСБ остается Николай Михайлович Демин, директором ФАПСИ назначается полковник Елистов. Министром иностранных дел у нас будет человек штатский, Володин, он уже работает, летит сейчас в Киев на переговоры с Шевченко.

Это назначение вызвало большое оживление в зале. Володин некогда занимал пост первого заместителя министра иностранных дел, затем, под давлением левого большинства в Думе, был со скандалом уволен. Он всегда считался рьяным поборником независимого курса России в международных делах, за что и попал в опалу у окружения президента.

Пресс-конференция еще шла, а судьба нового правительства, казалось, была уже решена. На высоте десяти километров над Атлантикой президент Соединенных Штатов сказал свою очередную историческую фразу, тут же зафиксированную Гарри Линчем для своей будущей книги:

— Это не наше правительство, и оно нам не нужно. Сделайте все, чтобы убрать их с дороги истории.