— У нас есть свидетели, но их не так много, как ты могла бы подумать. Мы знаем, что она воспользовалась служебным лифтом, на котором спустилась, выйдя из Золотого зала. Оттуда до воды меньше сотни метров.

К. встал, выдвинул ящик стола и достал оттуда свернутую в рулон большую карту.

— Смотри сюда, — сказал он. — После Лильехольма вдоль берега Меларена нет застроенных пространств до самого Сёдерталье, за исключением вот этой маленькой дороги, Петтерсбергвеген в Мелархёйден. У нас есть свидетель, видевший двоих людей, ехавших на двух маленьких мотоциклах в Грендаль. Они могли незамеченными проехать от центра Стокгольма до Балтийского моря. Именно это, я думаю, они и сделали.

— Это невозможно, — сказала Анника. — Куда бы ты ни пошел, тебя всегда кто-нибудь увидит.

— В Стокгольме уйма зелени, — возразил К. — Защитники береговой линии и фашиствующие экологи об этом позаботились. Вы знаете, какова протяженность шведских берегов? Девять с половиной экваторов, и никто не даст вам разрешения построить хоть один дом на этой огромной территории.

Анника постаралась уловить логику преступления.

— Итак, кто это сделал? Какая-то группа? Чего хотели добиться эти люди?

Инспектор сел. Всю игривость как рукой сняло. Он был собран и абсолютно серьезен.

— У нас есть одна подозреваемая, — сказал он. — Есть одна личность, совпадающая по некоторым параметрам. Нам помогла твоя информация.

Анника от неожиданности моргнула.

— Ты шутишь?

— Нет. Ее глаза, — ответил К. — Ее золотисто-желтые глаза. Нам повезло с картотекой ЦРУ. Она американка, профессиональная убийца, очень дорогая и чертовски талантливая.

Аннике стало трудно дышать.

— Как ее зовут? — спросила она внезапно севшим голосом.

— У нее целый набор имен и национальностей, но ЦРУ она известна только по кличке. Она получила ее из-за цвета глаз. Она известна как Кошечка.

— Кошечка? — переспросила Анника.

— Угу, Кошечка, — ответил К., вставая. — Надеюсь, мне не надо объяснять, почему для нас сейчас так важно твое молчание.

— О цвете ее глаз?

— Для нас это решающая деталь, — сказал К., — но, как ты понимаешь, эта информация не должна выйти за пределы моего кабинета.

— Почему нет? — спросила Анника. — Многое здесь совершенно бесспорно, и, как бы вы ни старались, утечка все равно будет.

— Только не эта, — сказал К.

— Будет, — возразила Анника. — Утечки случаются всегда. Это лишь вопрос времени.

— Если эта деталь выплывет, — сказал К., — то, значит, проболталась ты. С этой информацией ознакомлен очень узкий круг лиц, потому что она касается не только нобелевского убийства.

Анника постаралась привести в порядок свои мысли и уложить его слова в какую-нибудь логическую схему.

— Вы ждете данных от зарубежных спецслужб, — сказала она. — Вы сотрудничаете с иностранными полициями по другим преступлениям. Где?

К. едва заметно улыбнулся.

— В США, Колумбии, Франции — и это не все.

— У вас есть еще что-то. Что?

— Мы смогли получить отпечатки ее пальцев. С Кошечкой это впервые удалось только нам.

— Каким образом вы сумели это сделать? — спросила Анника, затаив дыхание.

К. не смог сдержать улыбку.

— Она уронила одну туфлю на ступеньках, когда бежала к озеру, — сказал он. — Возможно ли поверить в такую удачу?

— Золушка смерти, — сказала Анника.

— Бьюсь об заклад, что ты видишь перед собой полосу с таким заголовком, — сказал К.

Он свернул карту и положил ее в ящик стола.

— Так когда я смогу воспользоваться этой информацией?

— Всему свое время, — сказал К., направляясь к двери. — Если ты уже наелась марципанов, то можешь пойти прибраться на кухне, потому что мне надо зарядить мой большой пистолет пулями дум-дум и отправиться на ловлю злодеев. В конце концов, я не хочу оказаться в составе тех двух третей, которые ничего не делают.

Он остановился в дверях.

— К тому же мы не можем допустить, чтобы ЦРУ вело нас в этом деле, — сказал он. — У нас и дома полно проблем.

— Потому что вы не знаете, кто ее нанял?

Правильно.

Она встала, надела куртку, повесила на плечо сумку и вышла из кабинета. Остановившись, она посмотрела инспектору К. в глаза.

— Какие есть предположения?

Он закрыл дверь, а потом ответил.

— Это определенно не «Новый джихад».

Юхан Изакссон вставил карточку в считывающее устройство. Дождавшись щелчка, он потянул на себя массивную входную дверь.

Войдя в коридор лаборатории, он бросил взгляд на свой почтовый ящик. На минутку задержавшись, посмотрел на доску объявлений над столом с рассортированными письмами.

и

А также:

Новых объявлений не было. Большинство их висело на доске с тех пор, как Изакссон проходил здесь последипломную практику, а было это четыре года назад. Отсутствие новостей подействовало на него успокаивающе.

Волнуясь, он заглянул в индивидуальные ячейки.

В его ячейке лежало два извещения. В первом было сказано, что кафе теперь будет работать на два часа дольше, а во втором содержалось напоминание о том, что баллоны с углекислым газом меняют от восьми до девяти часов утра с понедельника по пятницу. Изакссон заглянул в ячейки коллег, но и там были те же извещения.

Он облегченно вздохнул.

Никаких предложений, никаких странных приглашений на работу, сулящую быстрые большие деньги, — ничего, что формально было обращено ко всем, но в действительности касалось его одного.

Никаких предложений типа «Обслуживание нобелевского банкета! Хочешь заработать немного лишних денег? Помоги нам в нашем розыгрыше и сэкономь деньги! Звони…»

Он позвонил. Он не просто позвонил, он, можно сказать, вприпрыжку помчался к телефону. Получив эту работу, он был в восторге, так как думал, что придется локтями расталкивать конкурентов. Только потом он понял, что это ксерокопированное безличное объявление предназначалось исключительно ему одному.

Как они узнали, что он может работать официантом?

Как они узнали, что ему нужны деньги?

Он потер подбородок, чувствуя, что покрывается холодным потом.

И вот теперь, в субботний вечер, он здесь, вместо того чтобы быть на вечере у Агнес. Однако после принятого решения он чувствовал себя лучше. Он запустил научную работу, но теперь с этим покончено. Он успокоился, приняв решение объяснить все в анонимном письме в полицию.

Он вошел в свой тесный кабинет. В помещении стоял кисловатый запах старой культуры кишечной палочки.

Надо проветрить кабинет, подумал он.

Изакссон прошел но коридору мимо комнаты с аппаратом секвенирования ДНК, мимо центрифужной и баклаборатории — все кабинеты были пусты. Он остановился у кладовой. Выдвинул лоток с чашками Петри и взял несколько колб. Поколебался у штатива с десятимиллилитровыми пробирками, но потом вспомнил, что пробирки у него есть. Потом взял лоток со стерильными иглами. Отпер кабинет карточкой, снова вошел туда, поставил принесенное оборудование, остановился у двери и прислушался.

Где-то сработала тревожная сигнализация. В лаборатории она обычно срабатывала, когда в баллонах падало давление углекислого газа, и надо было переставить шланги, чтобы не допустить снижения парциального давления газа в культурах. Весной в лаборатории всегда возникали проблемы с плесенью и гибелью культур, теперь у еще какого-то бедняги клетки начали задыхаться. Они непременно погибнут, если их никто не спасет.

Он вышел из кабинета и пошел на звук. Сигнал звучал все громче, по мере того как он подходил к концу коридора. Стройная девушка в лабораторном халате стояла у входа в шлюз цитологической лаборатории. Вид у девушки был растерянный.