Карелла не стал терять попусту время. Он показал значок и удостоверение и представился:

– Детектив Карелла, восемьдесят седьмой полицейский участок.

Янк абсолютно равнодушно оглядел его с ног до головы и, выпустив облако дыма, произнес:

– Ну?

– Мы пытаемся идентифицировать личность одного молодого человека, который, скорее всего, жил в этом районе.

– Ну и что?

– Я подумал, что ты, наверное, сможешь нам помочь.

– Из чего же это следует?

– Ты ведь здесь живешь?

– В общем, да.

– А как долго ты здесь живешь?

– Нас трое. Мы приехали с побережья пару недель назад.

– Бродяги?

– Странники, так будет правильнее.

– Где же ты живешь?

– Здесь и там.

– Где это – здесь и там?

– Мы останавливаемся в разных местах. У нас много друзей, и они всегда рады нас принять.

– А где ты сейчас остановился?

– За углом.

– А точнее?

– На Ратленд. Послушайте, вы сказали, что хотите выяснить личность какого-то человека. Теперь выясняете мою. К чему все эти вопросы? Вы что, хотите повесить на меня какое-нибудь нераскрытое преступление?

– А что, ты его совершил?

Парень пожал плечами.

– Мотоцикл припаркован по правилам. Я сижу, курю сигару и размышляю. Это что – преступление?

– Никто и не говорил, что ты сейчас совершаешь что-то незаконное.

– Тогда к чему все эти дурацкие вопросы?

Карелла достал из кармана записную книжку, в которой лежала фотография убитого.

– Знаешь его? – спросил он, протягивая, фотографию Янку, который в очередной раз выпустил огромное облако дыма.

Тот выпрямился, поудобнее устроился на стуле, и держа фото между коленей, стал внимательно его рассматривать.

– Я не видел его ни разу в жизни, – сказал Янк, возвращая фото Карелле, затем подался назад вместе со стулом, прислонился спиной к стене и, глубоко затянувшись, выпустил дым изо рта.

– Я бы не возражал, если бы ты представился, – сказал Карелла.

– Зачем?

– На случай, если мне нужно будет снова тебя увидеть.

– А зачем вам снова меня видеть? Я же сказал, что никогда не видел этого парня.

– Да, но иногда люди вспоминают что-то, а так как ты и твои друзья очень любите путешествовать, вы всегда можете услышать что-нибудь ценное и рассказать...

– Рассказать? – перебил Янк и ухмыльнулся. – Вы дайте свои координаты. Если я что-нибудь узнаю, то обязательно позвоню.

После небольшой паузы, во время которой Янк выпустил еще два кольца сизого дыма, он добавил:

– Ну так как насчет моего предложения?

– Я ведь уже назвался; – заметил Карелла.

– Да, у меня неважно с памятью, – снова ухмыльнулся Янк.

– Я думаю, мы еще увидимся, – сказал на прощание Карелла.

– И не надейся, – тихо сказал ему вслед Янк.

В среду около часу дня в участок позвонила Августа Блейер и попросила позвать к телефону детектива Клинга, у которого как раз был обеденный перерыв, и он прилег вздремнуть в одной из пустовавших камер. Мейер предложил девушке оставить номер телефона, чтобы Клинг перезвонил ей, когда вернется с перерыва, но Августа сказала, что у нее лишь несколько свободных минут, и она была бы весьма признательна, если бы Клинга все-таки отыскали и пригласили к телефону, и добавила, что это связано с ограблением. Мейер, ругаясь про себя, пошел и разбудил Клинга. Тот, узнав о причине такого срочного пробуждения, к удивлению напарника абсолютно не расстроился. Даже наоборот, он поспешил к телефону, и, взяв трубку, радостно произнес:

– Здравствуйте, мисс Блейер. Как ваши дела?

– Прекрасно, – ответила она. – Я целый день пытаюсь дозвониться до вас, мистер Клинг, и, наконец, мне это удалось. У меня сегодня работа началась в девять часов, но я не знала, приходите ли вы на работу в такую рань.

– Да, в такое время я всегда уже на месте, – ответил Клинг.

– Жалко, что я вам не позвонила в девять. Ну уж ладно. Я должна возвращаться на рабочее место через минуту. Вы можете приехать ко мне?

– Где вы находитесь, мисс Блейер?

– В фотостудии Шеффера на Холл-авеню, 580. Пятый этаж.

– А что, собственно, случилось?

– Когда я разбирала завалы в моей спальне, я обнаружила кое-что, не принадлежавшее мне. Вот я и подумала, может, вор обронил.

– Я сейчас приеду, – сказал Клинг. – А что он обронил?

– Ну, мне лучше показать это, когда вы приедете сюда, – сказала мисс Блейер. – Извините, мне нужно бежать – работа, мистер Клинг.

– Ладно. Я...

Но в трубке уже звучали короткие гудки.

Фотостудия Шеффера занимала весь пятый этаж по Холл-авеню, 580. Портье, бойкий блондин с сильным нелепым акцентом, сообщил Клингу, что мисс Блейер предупредила его о приезде гостя. Блондин направил Клинга в студию, которая располагалась в конце длинного коридора, сплошь увешанного работами Шеффера. Судя по направленности фотографий, Шеффер в основном снимал фотомодели. Клинг редко просматривал «Вог», но, тем не менее, без труда узнал половину моделей, чьи фотопортреты висели на стенах. Однако портрета Августы среди них не было. Она сказала правду при первой встрече, наверняка она работала фотомоделью не так давно.

Дверь студии была закрыта. Клинг открыл ее и вошел в огромное помещение, ярко освещенное юпитерами. В конце комнаты находилась небольшая платформа, стена за ней была заклеена красными обоями. Пол весь был усеян электрическими кабелями, тянущимися от осветительных приборов различной конфигурации, рефлекторы которых были направлены на платформу. На платформе стояла Августа Блейер, одетая в красную блузку, короткий красный джемпер, красные носки и красные лодочки ручной работы. Все это снималось на фоне красной стены. Справа от платформы, скрестив руки на груди, стояла молоденькая девушка в джинсах и свободной футболке навыпуск. Возле установленного на треноге «Поляроида» возился фотограф и его ассистенты. Они сняли несколько кадров в свете мигающего стробоскопа, а затем, видимо удовлетворенные удачно схваченным моментом, быстро поменяли «Поляроид» на «Никон». Августа заметила Клинга, стоявшего возле двери, улыбнулась ему и помахала рукой. Фотограф обернулся.

– Что вам угодно? – спросил он Клинга.

– Это мой друг, – объяснила Августа.

– Ну, тогда ладно, – понимающе сказал фотограф. – Устраивайтесь поудобней, только не шумите. Ты готова, дорогая? А где Дэвид?

– Дэвид! – позвал ассистент.

Стоявший возле телефона-автомата человек быстро повесил трубку и подбежал к платформе. Несколькими движениями рук он поправил прическу Августы и спрыгнул с платформы на пол.

– Готова? – спросил фотограф.

– Готова, – ответила Августа.

– Итак, заголовок «Красное на красном». Да поможет нам и нашему замыслу бог!

– А разве что-нибудь не так с заголовком? – спросила девушка в футболке.

– Ничего не случилось, Хелен. Ты же знаешь, я никогда не гоню халтуру, тем более для твоего журнала. Деточка, – сказал он, уже обращаясь к Августе, – весь замысел состоит в том, чтобы у читателя создалось настоящее увлечение красным, ты понимаешь, что я имею в виду? Чувствуешь, к чему я стремлюсь?

– Думаю, что да, – ответила Августа.

– Нам нужен красный, много красного, – важно пояснила Хелен.

– Зачем ты поставил этот объектив? – вдруг спросил фотограф у ассистента.

– Я думал, мы будем снимать с близкого расстояния, – сказал помощник.

– Нет, Эдди, сними это, пожалуйста.

– Конечно, сейчас сниму, – сказал ассистент и начал откручивать линзу.

– Дэвид, убери, пожалуйста, локон с виска.

– Где именно?

– Да прямо, ты что, не видишь, что он свисает у нее на глаз?

– Все, теперь вижу. Одну минутку.

– Так, спасибо. Эдди. Ты готов?

– У меня все о'кей!

– А у тебя, крошка?

– Я готова, – ответила Августа.

– В таком случае, начинаем. А ну-ка, дай мне этот красный, крошка, я хочу, чтобы ты постаралась. Я хочу, чтобы красный цвет до краев заполнил город, чтобы он кричал со всех фотографий и плакатов, ты понимаешь меня, я надеюсь? А теперь наклони головку, вот так, хорошо, детка, улыбнись, покажи побольше своих прекрасных зубов, красный, вокруг один красный цвет, разведи в стороны руки, хорошо, хорошо, вот так, сейчас ты начинаешь чувствовать, как тебя заполняет красный цвет, пусть он вырвется наружу, прольется через твои пальцы и ногти. Прекрасно, ты понимаешь, теперь повернись к объективу другой стороной, голову наклони в другую сторону, нет, нет, держи руки разведенными, а сейчас двигайся ко мне, нет, не плыви, это ведь не голубой, это – красный цвет, ты должна взорваться, рвануться! Да, теперь верно, да, да, теперь проделай то же самое, только виляя бедрами, крошка. Так, хорошо, глаза шире, отбрось волосы назад, хорошо, дорогая, хорошо...