– Но я никак в толк не возьму, – говорил он, – откуда им известно даже точное время ограбления?

– Не знаю, – задумчиво произнес Шмидт. – Может, бандиты вообще не придут, сэр. Может, они все это специально придумали, чтобы сбить нас с толку.

– Но вы же говорили, что на этом участке висит столько преступлений...

– Да, он нам доставил кучу неприятностей. Не мне, конечно, лично, а всему полицейскому управлению. Поэтому мы и считаем, что лучше лишний раз перестраховаться.

– Не знаю, не знаю, – качая головой, говорил мистер Альтон. – Пятница у нас самый напряженный день. По пятницам мы выплачиваем наличные рабочим сразу трех заводов. Если вы замените...

– Да, мы как раз думаем, что преступники рассчитывают взять эти деньги, мистер Альтон. Именно зарплату.

– Да, но если вы замените моих кассиров своими людьми, то как мы сможем обслуживать наших клиентов?

– Вы полагаете, что если грабители унесут полмиллиона долларов, обслуживание значительно улучшится?

– Нет, конечно, но... – мистер Альтон снова покачал головой. – Когда ваши люди будут здесь?

– А во сколько вы открываетесь?

– В девять.

– Значит, к этому времени наши люди уже будут здесь, – сказал Шмидт.

В помещении восемьдесят седьмого полицейского участка, очевидно, в предвкушении поимки Глухого, царило оживление, звучали шутки и смех.

– Представляешь, этот тип покупает слуховой аппарат, – рассказывал Мейер, – и расхваливает его своим друзьям, мол, это лучшее вложение капитала, которое я когда-либо делал в своей жизни. Теперь, даже если я наверху в своей спальне, я сразу слышу, как внизу закипает чайник! Если мне навстречу едет машина, то я знаю об этом уже за милю. Это самая классная вещь, которую я когда-либо покупал! Ну вот, он все это рассказывает, друзья согласно кивают, а один спрашивает: «И сколько же ты за нее заплатил?» А он смотрит на часы и отвечает: «Без четверти два».

Зазвонил телефон.

Клинг, все еще корчась от смеха, поднял трубку.

– Восемьдесят седьмой участок. Детектив Клинг.

– Берт, это я.

– О, привет. Августа.

– Да, этот парень просто великолепно играл на скрипке, – рассказывал уже Хейз. – Когда он начинал играть, люди переставали бить друг другу морды, собаки – гоняться за кошками...

– Берт, через полчаса я заканчиваю работу, – сказала Августа. – Когда ты освободишься?

– Не раньше четырех, – ответил Клинг. – А что?

– Ну, я подумала, может, мы могли бы заняться любовью прямо днем...

– Этот парень был прямо универсальный миротворец, – продолжал Хейз. – Он пошел в ООН, и ему оплатили испытательную поездку в африканские джунгли – сыграть на скрипке диким животным, чтобы они перестали пожирать друг друга. А потом он планировал отправиться в кругосветное миротворческое турне.

– Ну... – сказал Клинг, украдкой взглянув на своих коллег. – Я думаю, мне удастся смотаться немного раньше. Ты сейчас где?

– Я...

– Секунду, я возьму карандаш.

– В джунглях, в самой глубокой чаще, он останавливается под пробковым деревом, достает свой инструмент и начинает играть, – говорил Хейз.

– Говори, – сказал Клинг, придвигая блокнот поближе.

– Вокруг начинают собираться звери: львы, носороги, бегемоты, шакалы, жирафы, – ну, в общем, все, кто там живет. Из скрипки льется волшебная музыка, звери кружком сидят вокруг него, нежно обнявшись, никто не дерется, все мирно слушают...

– Да, записал, – сказал Клинг.

– Ну вот, наш парень продолжает играть, и вдруг один леопард подкрадывается по ветке, оказывается прямо у него над головой, прыгает и съедает его живьем!

– Увидимся через полчаса, – тихо произнес Клинг и положил трубку.

– Звери потрясены! – говорил Хейз. – Выходит лев и спрашивает леопарда: «Зачем ты это сделал? Этот парень приехал к нам из далекой Америки, забрался в самую чащу, он принес с собой свою скрипку, он играл такую волшебную музыку, что мы забыли все свои распри. Зачем совершил ты эту гнусность?» А леопард прикладывает лапу к уху и спрашивает: «Что-что?»

Взрыв хохота потряс стены участка, не смеялся один Клинг.

– Если зайдет Майк Ингерсол, – совершенно серьезно сказал он, словно собирался отправиться на смертельно опасное дело, – я буду в квартире мисс Блейер.

Они занимались любовью в сумраке спальни. Однако на этот раз что-то не ладилось.

– Что случилось? – шепотом спросила Августа.

– Не знаю, – ответил Клинг.

– Может, я делаю что-то не так?

– Нет-нет.

– Если я...

– Нет, Августа, нет. Все...

– Тогда в чем же дело?

– Мне кажется, я немного тебя боюсь.

– Боишься?

– Да, я все время думаю, что делает такой неуклюжий парень из Риверхеда, как я, в постели с такой необыкновенно красивой девушкой?

– Ты совсем не неуклюжий, – сказала Августа и дотронулась кончиками пальцев до его губ.

– Но я почему-то чувствую себя ужасно неуклюжим.

– Но почему?

– Потому что ты так прекрасна...

– Берт, если ты снова заведешь эту пластинку, мне придется огреть тебя молотком по голове.

– Откуда ты знаешь про молоток?

– А что я знаю?

– Молоток – лучшее оружие самозащиты для женщины.

– А я и не знала.

Несколько секунд они молчали.

– Успокойся, – сказала Августа.

– Но я действительно от тебя без ума.

– Если ты хочешь, чтобы я стала уродиной, то я могу превратиться и в черта. Смотри, – сказала она и скорчила гримасу. – Ну как?

– Прекрасно, – мечтательно вздохнул Клинг.

– Так, где мой молоток? – спросила Августа и, соскользнув с кровати, голая, вышла из спальни.

Он услышал, как она копается в ящиках на кухне. Когда Августа вернулась, в руке у нее действительно был молоток.

– Тебя когда-нибудь били молотком? – спросила она, присаживаясь рядом с ним на кровати. Она скрестила в позе лотоса свои длинные, стройные ноги, выпрямила спину, приподняла подбородок и так и застыла с молотком в правой руке.

– Нет. Многое было, но молотком еще ни разу.

– А в тебя стреляли?

– Да.

– Это после того? – спросила она, показав молотком на шрам на его плече.

– Да.

– Больно было?

– Больно.

– Можно, я поцелую твой шрам? – и, грациозно склонившись над его телом. Августа нежно поцеловала его плечо. Затем она снова вернулась в прежнее положение.

– Ты сейчас связался с сумасшедшей маньячкой, которая лупит всех молотком по голове, – страшно заговорила она. – Еще одно слово о моей красоте, и твоим друзьям придется расследовать еще одно убийство. Ты понял?

– Понял, – ответил Клинг.

– Будем считать это необходимым вступлением к сексу, так как в следующие десять минут я собираюсь разнести здесь все в пух и прах. А если ты мне не ответишь тем же, я разобью твою башку на мелкие кусочки. Одним ударом. А кстати, неплохо было бы начать с одного сильного удара, – она быстро наклонилась к нему, и Клинг почувствовал, как язык Августы раскрыл его губы и прильнул к его языку.

– Я вижу, что до тебя, наконец, дошло, – сказала Августа. – Оказывается, нужен был молоток.

– Наверное, – прошептал Клинг.

Неожиданно она подняла голову и, вытянув ноги, тесно прижалась к нему всем телом, не выпуская молоток из руки.

– Слушай, – прошептала она.

– Слушаю.

– А ведь мы стали очень нужны друг другу.

– Да.

– Я до смерти боюсь за тебя, – сказала Августа, и ее дыхание, казалось, замерло навечно. – Я никогда в жизни не испытывала таких чувств ни к одному мужчине. Ты веришь мне, Берт?

– Конечно, Августа.

– А сейчас давай заниматься любовью.

– Да, Августа.

– У нас будет прекрасная, волшебная любовь!

– Да!

– А теперь... дотронься до меня, – прошептала Августа, и молоток выскользнул из ее руки...

Телефон звонил четыре раза, пока они были в постели. Всякий раз отвечал автоответчик.

– Может, что-то важное, – прошептал Клинг после последнего звонка.