– Это было бы слишком легко, – покачал головой Холмс. – Мы что-то упустили из виду. – Мой друг задумался. – Тридцать восемь дней, а не сорок! – вдруг воскликнул он, сверкнув глазами. – Добравшись до самого верха, обезьянка зацепится за край и потому не съедет на два фута вниз.

– Ну конечно! – восхитился я.

– В точку, мистер Холмс, – подтвердил Ньютон. – Кстати, думаю, я знаю ответ на последнюю загадку: «У меня нет ни братьев, ни сестер, но отец этого человека – сын моего отца». Ответ: «мой сын».

Холмс согласился, но я раздумывал несколько минут, прежде чем признать правоту Ньютона.

Наконец великий сыщик одарил нас обоих улыбкой и произнес:

– Превосходно, джентльмены. Между нами, я считаю, что мы разгадали все загадки. Дело за малым: нам надо найти подкову, отыскать спрятанную Библию и прочитать в ней тридцать восьмую строчку на странице пятьсот девяносто восемь. Верно?

Мы оба с готовностью кивнули. Холмс посмотрел на часы, взглянул в окно и объявил:

– Мы славно провели время. Полагаю, мы будем в Кембридже через полчаса.

Холмс оказался прав, и спустя тридцать минут мы уже ехали в легком экипаже, направлявшемся к западу от города.

Примерно через двадцать минут экипаж остановился перед величественными воротами. Среди берез, росших вдоль дороги, мы заметили лань. Над нашими головами надрывались вороны. Через некоторое время мы добрались и до самой усадьбы. Глаза Ньютона загорелись. Особняк оказался настоящим дворцом. Шестиугольные колонны обрамляли огромные дубовые двери, а углы здания венчали башни. Крыша была декорирована зубцами, а высокие решетчатые окна выходили на засыпанные снегом лужайки и клумбы. Над парадным входом красовался вырезанный в камне герб Кастерсов. Ко входу вела дорожка, вдоль которой выстроились статуи львов и грифонов. Справа сквозь деревья виднелось большое озеро, на заледеневшей поверхности которого играли солнечные лучи.

Ньютон был вне себя от восторга.

– Поверить не могу, что все это может оказаться моим, – прошептал он.

Холмс предостерегающе положил ему руку на плечо:

– Держите себя в руках, Эндрю. Чтобы это стало вашим, нам предстоит кое-что сделать.

Огромные двери распахнулись, и навстречу нам шагнул управляющий Финч:

– Добрый день, джентльмены. Я вас ждал. Позвольте мне помочь вам с багажом.

Управляющий оказался жизнерадостным общительным краснолицым увальнем с бачками и внушительных размеров брюшком.

– Мы не знали, когда именно вас ждать, поэтому миссис Финч решила ограничиться только холодными закусками, – пояснил наш провожатый, заводя нас внутрь особняка.

Мы прошли через впечатляющий аванзал, украшенный рыцарскими доспехами и портретами представителей рода Кастерсов, и очутились в небольшой столовой, примыкающей к кухне. В большом отделанном камнем очаге уютно горел огонь. Со стен на нас взирали головы оленей. Нашлось здесь место и внушительной коллекции оленьих рогов. Большой стол в центре зала был заставлен тарелками с копченостями, сырами и прочей снедью. Помимо этого я заметил графины с красным и белым вином, а также хрустальные бокалы.

– Прошу вас, джентльмены, угощайтесь и ни в чем себе не отказывайте. Путь из Лондона не близкий, и, полагаю, вы страшно голодны с дороги.

Мы поблагодарили Финча, и он откланялся.

– Вот это я понимаю – наследство, – покачал я головой, когда управляющий удалился.

– Я о таком не смел и мечтать, – будто не веря своим глазам, признался Ньютон.

Холмс уже устроился за столом и вовсю накладывал себе еду.

– Присоединяйтесь, джентльмены, – поторопил он нас. – Чем раньше мы поедим, тем скорее сможем приступить к поискам подковы.

Трапеза – кстати сказать, отменная – заняла у нас около часа.

– Итак, давайте подведем промежуточные итоги и еще раз перечислим, что нам известно, – предложил Холмс, отодвинув тарелку и взяв в руки бокал изумительного бордо. – Теперь мне представляется очевидным, в чем причина загадочного скандала, в результате которого Джеймс Кастерс оказался в Аргентине. Это был роман с его учительницей музыки, то есть вашей матерью, Эндрю. В результате этой любовной связи на свет появились вы. Хоть вы и fillius nullius, это ничего не меняет. Вы являетесь последним представителем рода Кастерсов.

– Я начинаю склоняться к аналогичным выводам, мистер Холмс, – медленно кивнул Ньютон. – Я попытался напрячь память и сообразил, что у мамы ровным счетом ничего не осталось от моего отца-военного. Ни писем, ни подарков.

Холмс раскурил трубку угольком из очага и подытожил:

– Таким образом, первый абзац послания на пергаменте должен звучать приблизительно следующим образом: «Ты, fillius nullius, будешь равен любому из людей, если сложишь вместе головоломки четырех королей и поднимешь башмак, что сделан ими не из кожи. Найди Библию – внутри таится секрет. Страница пятьсот девяносто восемь, строка тридцать восемь – коли правильно прочтешь, то судьбу свою найдешь и дом отчий обретешь, сын мой».

– И где нам искать подкову? – спросил я.

– Чем больше я думаю над этой строчкой, тем больше она меня ставит в тупик. Джеймс Кастерс даже не пытается намекнуть, откуда начинать поиски. И зачем поднимать подкову? Что это значит?

– Святые Небеса! – воскликнул я, пораженный догадкой. – А ведь в этом что-то есть. Еще когда вы описывали герб Кастерсов, мне подумалось, что перевернутая подкова считается дурным знаком, мол, счастье от этого уходит. Если Эндрю установит ее в нужном положении, дугой вверх, то бишь «поднимет», удача ему улыбнется и он получит Нордклифф!

– Коротко и ясно, Уотсон, – восхитился Холмс.

– Значит, – уточнил Ньютон, – нам нужно найти опрокинутую подкову, чтобы повернуть ее в правильное положение? Тогда откроется тайник?

– Мне кажется, именно так, – ответил Холмс и подергал за бархатный шнур у камина.

Зазвенел колокольчик, и вскоре в столовую вошел Финч.

– Скажите, любезный, – обратился к управляющему Холмс, – не будет ли с нашей стороны чрезмерной назойливостью попросить вас показать нам особняк?

– Конечно же нет, сэр. Мне это не составит никакого труда. Прошу за мной, джентльмены.

Мы проследовали за Финчем. Соседняя зала оказалась библиотекой, которая произвела на меня ошеломляющее впечатление. Вдоль стен тянулись забранные стеклом дубовые книжные шкафы от пола до потолка набитые сотнями книг. Из стрельчатых окон открывалась великолепная панорама укутанных снегом лужаек, а над камином в золоченой раме висела картина с изображением девяти муз. Все стулья и столы были затянуты материей, защищавшей их от пыли. Следующее помещение представляло собой галерею с позолоченной лепниной. Отделанные красным бархатом стены были украшены гобеленами и картинами, а начищенный паркет пола практически полностью скрывали персидские ковры изумительной работы. Далее мы посетили музыкальную гостиную, бильярдную, оружейную, несколько столовых, причем каждая последующая зала представлялась мне еще более роскошной, чем предыдущая. Однако никаких подков нам на глаза так и не попалось.

Наконец мы оказались в величественном парадном банкетном зале, располагавшемся на первом этаже. Задрав голову, я увидел в вышине, под потолком, резные дубовые перекрытия. Помимо картин, стены украшали головы кабанов и маралов. Над огромным, отделанным камнем очагом я заметил бронзовый герб рода Кастерсов, а еще выше, над ним, висели пики, алебарды и нагрудники. Композиционным центром всего этого великолепия являлся плоский бронзовый щит, окруженный саблями. Посередине банкетного зала громоздился массивный стол, длиннее которого мне не доводилось видеть. Судя по количеству стульев, за ним разом могло сидеть до пятидесяти человек.

Холмс быстрым шагом подошел к бронзовому гербу и внимательно его рассмотрел.

– Интересно… – пробормотал он.

Сбросив защитную ткань с одного из стульев, мой друг подтащил его поближе к камину. Взобравшись на сиденье, Холмс дотянулся до подковы на гербе. Сперва он попытался сдвинуть ее вправо, но не преуспел. Затем он потянул ее влево, и подкова, поддавшись, повернулась на центральном гвозде. В этот момент та часть герба, на которой были изображены пчелы, распахнулась, обнажив темный паз. Холмс сунул туда руку, и мы с Ньютоном замерли, затаив дыхание.