– Для человека, который не потребляет нюхательного табака, вы знаете на удивление много.

– Я пробовал его несколько раз, – улыбнулся Холмс. – Кроме того, большим знатоком и ценителем нюхательного табака является мой брат Майкрофт.

– Итак, к чему вы клоните?

– Поскольку в нюхательную смесь, как правило, добавляются ароматизаторы, они могут заглушить запах яда.

– Ах вот вы о чем, – протянул я.

– Нам надо отыскать яд, который достаточно силен, чтобы даже в малой дозе спровоцировать сердечный приступ при попадании в легкие. Кроме того, он должен быть порошкообразным и желательно красноватого оттенка.

– Почему красноватого оттенка, я понимаю, – кивнул я, – но отчего обязательно порошкообразным?

– Представьте, Уотсон, что произойдет, если вы смешаете жидкий яд и нюхательный табак. Получатся комочки, а табачная смесь должна выглядеть однородной, как мелкая пудра. Именно поэтому ее хранят в сухом месте. Сырость для нюхательного порошка – сущее проклятие.

– Ну да, конечно, вы совершенно правы, – согласился я. – Однако, когда заходит речь о поисках подобного яда, мне вспоминается иголка в стоге сена.

– Вы не так уж далеки от истины, Уотсон, – вздохнул Холмс. – Мне нужно наведаться в Британский музей. Опять же вас я с собой не зову – ничего, кроме скуки, вас там не ждет.

– Понимаю, Холмс. Впрочем, вам не о чем беспокоиться. Сегодня я должен проведать нескольких пациентов, так что у меня все равно не получилось бы составить вам компанию. Увидимся вечером.

Вернулся Холмс ближе к ночи, когда я уже собирался укладываться спать. С тяжелым вздохом мой друг без сил повалился на диван. Запустив пятерню в шевелюру, он произнес усталым голосом:

– Вы даже не представляете, Уотсон, сколько на свете ядов. В одном только справочнике Лоусона «Токсикология растений» сотни наименований.

– И многие из них подходят под наши параметры?

– Возможно, вас это и удивит, но, к счастью, нет. Б?ольшую часть токсинов можно сразу отмести – их надо либо глотать, либо вводить под кожу. Куча ядов не подошла по той простой причине, что они существуют лишь в жидкой форме. У части веществ слишком резкий запах, который не заглушишь никакими ароматизаторами.

– Так вы выяснили, чем отравили жертв?

– Думаю, да. Но мне нужно еще раз удостовериться в правильности моей гипотезы. Если я не ошибся, мы сможем выяснить, где именно преступник взял яд, а там выйдем и на самого злоумышленника.

– Понятно.

– Завтра я разузнаю, какой именно маркой табака пользовалась каждая из жертв. Если мне повезет, то марка должна совпасть. – Холмс достал из кармана маленькую коробочку нюхательного порошка и поднес ее к носу. – Я купил эту смесь в табачной лавке на углу, – пояснил он и протянул коробочку мне: – Понюхайте. Если не ошибаюсь, это жасмин. Вы согласны?

Я втянул ноздрями воздух:

– Да, вы правы. Определенно пахнет жасмином.

– Мне надо провести с этим табаком несколько экспериментов, – объявил Холмс, направившись к столу, на котором у него стояли реторты, пробирки и газовые горелки.

– В таком случае, не буду вам мешать. Лучше лягу спать, – сказал я.

– Спокойной ночи, Уотсон.

Когда я вышел к столу на следующее утро, то обнаружил, что Холмс уже позавтракал и ушел.

Вернулся детектив около одиннадцати утра.

– Отличные новости, Уотсон, – объявил он с порога. – Все трое убитых пользовались одним и тем же сортом табака. Очень дорогая марка! Называется «Ридженси голд». Производится в Мейфэре компанией «Братья Кумби».

– Отличные новости, Холмс.

– Причем это далеко не всё. Мне удалось добыть остатки табака, которым пользовались две из трех жертв. – Холмс с гордостью показал мне красные с золотом коробочки. – Теперь я могу взять пробы на анализы и выяснить, содержится ли в табаке яд, и если да, то какой.

– И кто будет заниматься этими анализами? Вы?

– Нет, – покачал головой Холмс, – мне порекомендовали некоего профессора Данстон-Джервиса, заверив меня, что он лучший токсиколог во всей Англии. Он работает в больнице Святого Варфоломея. Я уже договорился о встрече с профессором. Мне назначено на полдень. Не желаете составить мне компанию?

– С огромным удовольствием. Насколько я понимаю, встреча обещает быть весьма интересной и познавательной.

Холмс взял одну из коробочек с нюхательным табаком и направился к своей импровизированной лаборатории, желая провести еще несколько экспериментов. Поскольку я уже прочитал все утренние газеты и заняться мне было особо нечем, я встал за спиной Холмса и принялся наблюдать за действиями друга. Сперва он взял мензурку с чистой водой и насыпал туда немного табаку, после чего перемешал и стал ждать, когда смесь осядет. Часть табака, пропитавшись водой, медленно опустилась на дно, а часть осталась плавать на поверхности.

– Эврика! – вскричал Холмс. – Значит, я все-таки был прав!

– В чем правы?

– Когда я занимался изучением различных ядов, мне удалось выяснить, что древесина нескольких видов африканских лиственных деревьев крайне токсична. Особенно сильный яд содержится в птерокарпусе, если быть точным, в его разновидности Pterocarpus soyauxii. Попадание опилок птерокарпуса в легкие может привести к остановке сердца.

– Черт меня побери!

– Чтобы удостовериться в справедливости своей версии, я и решил добавить нюхательный табак в воду. Опилки должны были остаться на поверхности, а частицы табака – разбухнуть и утонуть, что, собственно, и произошло. Надо сказать, Уотсон, птерокарпус весьма интересное растение. Внешний слой древесины – кремового цвета, а внутренний, который, кстати сказать, и содержит яд, – красный, совсем как нюхательная смесь «Ридженси голд»!

– Я потрясен, Холмс. Так значит, вот этот порошок на поверхности и есть истертые в пыль опилки птерокарпуса?

– Скорее всего, да. Мы будем знать об этом наверняка только после того, как профессор проведет соответствующие анализы.

– Но как Коробейнику удалось подсыпать яд в табак? И что делать с другими людьми, которые покупают «Ридженси голд»? Неужели их жизни тоже в опасности?

– Хорошие вопросы, Уотсон. Я сильно сомневаюсь, что злоумышленник отравил всю партию товара сразу – в этом случае люди мерли бы как мухи. Хотя «Ридженси голд» марка достаточно дорогая, у нее имеется немало поклонников. Нет, я уверен, что убийца наносил точечные удары. Значит, ему содействовал кто-то из сотрудников табачной компании. Этот некто должен был предоставить злоумышленнику список клиентов. Возможно, он же помогал подмешивать яд. Обратите внимание: и Пуллман, и Хевлок, и Уэнтворт приобретали табак по почте.

– Это очень важная деталь, Холмс.

Перекусив, мы оделись, вышли на улицу и, остановив кэб, приказали кучеру везти нас в больницу Святого Варфоломея. Когда мы вышли, я в который раз залюбовался величественным фасадом знаменитой больницы, основанной в 1123 году. К этому заведению, включавшему в себя исследовательские лаборатории, библиотеки и медицинское училище, я всегда питал особенные чувства. Как-никак именно в этих стенах когда-то, много лет назад, я постигал хирургию. Именно здесь я свел знакомство со своим добрым другом Шерлоком Холмсом.

Мы прошли внутрь, и я сразу почувствовал себя как дома. Даже запах, царивший здесь, нисколько не изменился со времен моего ученичества. Мы отыскали профессора Данстон-Джервиса в той самой лаборатории, где некогда трудился и я и где мы познакомились с Холмсом. Профессор оказался высоким худым седовласым джентльменом, с интересом поглядывавшим на нас из-за толстых стекол очков. Мы представились и пожали руки.

– Добро пожаловать в нашу больницу, джентльмены, – улыбнулся Данстон-Джервис. – Вы у нас впервые?

– Ну что вы, профессор, – покачал я головой. – Здесь прошли первые годы моей практики. Кроме того, в этой самой лаборатории мы с Холмсом ставили массу разных экспериментов.

– Ну да, конечно. Как интересно. Так чем же я могу быть вам полезен? – обратился профессор к Холмсу.