Вот официальные данные, которые сообщает М.Байгереев: «В 2000 г. среднемесячная начисленная заработная плата составила 171,2% величины прожиточного минимума трудоспособного населения. Это означает, что семья из двух работников со среднестатистической зарплатой может обеспечить минимальный уровень потребления только одному ребенку. В 2000 г. номинальная начисленная заработная плата более половины семей, состоящих из двух работающих, не могла обеспечить минимально приемлемый уровень жизни даже одному ребенку».
Более того, из всех возрастных категорий сильнее всего обеднели именно дети в возрасте от 7 до 15 лет. В 1992 г. за чертой бедности оказалось 45,9% этой части народа, а в 1997 г. эта доля сократилась до 31,2%. В последнее время обеднение детей опять усилилось — до 40,3% в 2000 и 2001 гг. Таким образом, все результаты воздействия бедности на здоровье, культуру, характер и поведение человека имеют долгосрочный характер — через состояние бедности прошла половина детей РФ.
Менее непосредственно, но существенно призрак бедности овеял своим дыханием почти все население России, и это влияние обладает последействием. В середине реформы подавляющее большинство граждан РФ субъективно считали, что они живут бедно. При опросе ВЦИОМ в марте 1996 г. на вопрос «Как вы считаете, большинство людей с таким же уровнем образования, как у вас, живут сейчас бедно или богато?» в целом 67,1% ответили «скорее бедно», а 18,5% — «бедно». То есть, люди, ощущавшие себя бедняками, в сумме составляли 85,6% всего населения РФ. Чуть-чуть благополучнее других оказались люди с высшим и незаконченным высшим образованием (из них бедняками себя посчитали 79,8%), хуже всех — с образованием ниже среднего (90%). О своей семье люди думали, что она живет несколько беднее, чем люди такого же уровня образования411.
Исследователи подчеркивают важную особенность процесса обеднения в ходе реформы — происходит исчезновение «среднего класса» с образованием ничтожной прослойки богатых (к ним относят около 1% населения) и беднеющего большинства. Академик Т.И.Заславская пишет: «Процесс ускоренного социального расслоения охватывает российское общество не равномерно, подобно растягиваемой гармонике, а односторонне, — все резче отделяя верхние страты от массовых слоев, концентрирующихся на полюсе бедности»412.
Пребывание в состоянии бедности уже оказало сильное влияние на экономическое поведение. Например, бедность порождает теневую экономику и придает ей высокую устойчивость тем, что она выгодна и работникам, и работодателям. Но теневая экономика в свою очередь воспроизводит бедность, в результате чего замыкается порочный круг. Вот как обстоит дело на селе: «Неформальная занятость позволяет селянам выживать, но совершенно не решает проблему бедности… — не получить ни медицинской помощи, ни образования… «Черный» рынок наемного труда выгоден работодателям — фермерам и предпринимателям, так как позволяет: экономить на социальных отчислениях; использовать дешевый труд на сельхозработах, что выгоднее, чем применение дорогостоящих гербицидов и техники»413.
Застойная бедность изменила поведение и структуру потребностей по меньшей мере половины населения РФ, что предопределило новое состояние общества. Меняется сам тип жизни половины общества. Резко повысилась доля расходов людей на питание — первый признак обеднения. Лилия Овчарова в книге «Бедность: альтернативные подходы к определению и измерению» пишет: «На наш взгляд, наиболее убедительным доказательством снижения уровня жизни за годы реформ служат официальные данные о резком росте доли расходов на питание в среднедушевом потребительском бюджете. В 1990 г. эта доля в семьях рабочих и служащих РСФСР составляла 28,2%, в семьях колхозников — 28,1%… После либерализации потребительских цен в 1992 г. доля расходов на питание, по данным наших обследований, поднялась до 65-70% среднего потребительского набора в выборках по городам. Происходившие в следующий период процессы адаптации и новой стратификации семей снизили эту долю до 48-52% в 1996-1997 гг.»414. По данным Госкомстата РФ, в 2002 г. расходы населения на питание в целом составляли 48,3%.
Далее Л.Овчарова продолжает: «По данным бюджетных обследований за 1996 г. средние характеристики питания городских семей свидетельствовали о недопотреблении калорий (91% нормы, заложенной в прожиточном минимуме), белков (73%) и даже углеводов (84%). Вызывает тревогу белковое недоедание у 40% низкодоходных городских семей, в которых живет более 50% несовершеннолетних. Недопотребление в этих семьях составило в 1996 г. по калориям 20%, по белкам 40%, по углеводам 24%». Согласно докладам о здоровье населения, положение с питанием в бедной части общества до 2000 г. не улучшалось.
Другим следствием перестройки структуры расходов людей при обеднении стало резкое сокращение покупок современных предметов длительного пользования, характерных для быта «среднего класса». Так, по сравнению с 1990 г. в 2001 г. покупки телевизоров сократились на 42%, магнитофонов на 72%, мотоциклов и мотороллеров на 81,5%. В ходе реформы произошло резкое, поразительное для таких больших инерционных систем, сокращение объема предоставляемых населению платных услуг. Уже на первом этапе реформы спад составил 4 раза, и сегодня население РФ потребляет в 2 раза меньше платных услуг, нежели в 1980 г. В быте большинства населения произошел огромный регресс415.
Это всего лишь несколько штрихов картины. Но и из них видно, что бедность не сводится к сокращению потребления материальных благ (как, например, это произошло в годы Отечественной войны). Бедность — сложная система процессов, приводящих к глубокой перестройке материальной и духовной культуры — причем всего общества, а не только той его части, которая испытывает обеднение. Если состояние бедности продолжается достаточно долго, то складывается и воспроизводится устойчивый социальный тип и образ жизни бедняка. Бедность — это ловушка, то есть система порочных кругов, из которых очень трудно вырваться.
В сознании массы людей в ходе реформы целенаправленно создавался «синдром бедняка», в том числе множеством мелких подачек-льгот, а параллельно так же целенаправленно разрушались все сложившееся в советское время «структуры солидарности» — так, чтобы люди могли опереться друг на друга. В.Глазычев пишет: «Взаимная социальная поддержка почти совсем ушла в прошлое вместе с советскими трудовыми коллективами, тогда как щедрые льготные обещания выработали у слабейших граждан закрепление синдрома зависимости от властей. В действительности — большей зависимости, чем в ушедшую эпоху. На глазах «из ничего» лепится новая сословность, она отнюдь не закрыта «снизу», но только для наиболее агрессивных, наиболее сильных персонажей»416.
Так ли видят ту систему российской бедности, которую предстоит разрушить «за три года», интеллектуальные соратники В.В.Путина? Из тех обрывочных заявлений, что были сделаны по этому поводу, можно сделать предварительный вывод, что нет, они такой системы не видят. Нынешняя власть вообще представляет бедность как чисто экономическое явление, ключ к преодолению которого — в увеличении массы богатства. В Послании 2004 г. В.В.Путин сказал: «Действительно надежную основу для долговременного решения социальных проблем, в том числе и борьбы с бедностью может дать только экономический рост». Это более чем странное заявление. По нашим нынешним меркам экономический рост США колоссален, но никакого влияния на масштабы и глубину бедности это не оказывает. Важна именно социальная политика, причем далеко выходящая за рамки проблемы распределения экономических благ.
