Большая часть моряков одобрительно загудела, но Яжаг заметил, что некоторые из них начали потихоньку отходить в сторону.

— Ну что, половинчик, — ухмыльнулся Гантор, снова поворачиваясь к Великому магистру, — что ты на это скажешь?

— А вот что, — произнес низкий зычный голос. Он разнесся по всей закусочной от входной двери, и в нем чувствовалась недюжинная мощь и властность говорившего. — Как, интересно, вы больше сгодитесь Великому магистру, в виде бородавчатых жаб или большеротых лягушек-быков?

— Краф! — пискнул кто-то.

Заглядывая за кольцо окруживших их моряков, Джаг увидел вошедшего. Узнал он его сразу.

Волшебник Краф был шести с половиной футов ростом — это без остроконечной шляпы, которая и подавно превращала его в гиганта, — и тощий, как травинка. Он производил пугающее впечатление, даже когда стоял спокойно. А сейчас он был весьма далек от спокойствия и от привычной погруженности в собственные мысли, из которой обычно выходил только ради бесед с Великим магистром.

Одет он был в длинную мантию, сквозь распахнутые полы которой можно было разглядеть поношенную кожаную куртку, неприметную домотканую рубаху, много повидавшую на своем веку, и темно-зеленые штаны. Никто не знал, сколько Крафу лет. Истории о нем ходили уже лет сто или больше, хотя он был человеком, а значит, ему давно пора было покинуть сей мир. Все знали, что магия прибавляет волшебникам продолжительность жизни — если, конечно, не убивает их в какой-нибудь момент их действий.

Его узкое лицо, остротой напоминавшее клинок, обрамляла седая борода, ниспадавшая на грудь. В ярких зеленых глазах волшебника сверкала сила и властность, С собой он всегда носил корявый деревянный посох чуть выше собственного роста, оканчивающийся крюком.

Краф бесстрашно вошел в закусочную, и даже те, кто сидел за столами, на всякий случай испуганно отодвинулись. Он посмотрел на Гантора в упор.

— Ах ты, пьяный разбойник, — сказал волшебник гневно, — как ты смеешь так разговаривать с Великим магистром Библиотеки, а особенно с этим Великим магистром! Я много лет с ним знаком и знаю, что он десятки раз рисковал жизнью, чтобы скрыть сведения об этом острове и его тайнах. Ничего подобного не делал ни один прежний Великий магистр. А ты поливаешь его грязью, Гантор Хемп, будто болтливая белка на ветках дуба. Незадачливый моряк увял прямо-таки на глазах.

Краф подошел к Великому магистру Фонарщику. При других обстоятельствах, увидев их рядом, трудно было бы сдержать усмешку. Краф и так был почти в два раза выше Великого магистра, а из-за своей худобы казался еще длиннее.

— Ну, — сказал волшебник, обращаясь к группе буянов, — вы слышали вердикт Великого магистра. Чего ждете? Убирайтесь! — Он ударил посохом в деревянный пол, и по всему зданию прокатился грохот.

Из глаз Крафа вырвалось странное зеленое пламя. Волшебник поднял правую руку, и в тот же момент ледяной ветер пронесся по залам, задувая свечи и хлопая ставнями на окнах.

С воплями и мольбами о прощении пьяные матросы устремились прочь; они так спешили убраться подальше от гнева волшебника, что в дверях долго пихались и толкались, пока наконец, сцепившись единым клубком, не выкатились на улицу. Впрочем, они быстро вскочили на ноги и дали дёру, словно за ними по пятам гналось нечто ужасное.

Пламя, бившее из глаз волшебника, угасло. Он взглянул на Великого магистра Фонарщика и улыбнулся, поглаживая свою седую бороду; по его лицу разбежались лучики морщинок.

— Ну Вик, при данных обстоятельствах лучше и получиться не могло.

— Ты пришел вовремя, старый друг, — заметил Великий магистр, тоже улыбаясь.

— Да ты уже почти справился с ними. Я мог бы немного подождать, но ты же знаешь, я люблю появляться торжественно.

Джаг смотрел на то, как работники Карасона снова зажигали фонари и свечи и устанавливали на место перевернутые столы и стулья. Он подозревал, что еще несколько таких торжественных появлений здание может и не выдержать.

— Тебя давненько не было видно, — сказал Великий магистр Фонарщик.

— Я по тебе тоже соскучился, Великий магистр. Но на материке и в землях гоблинов творилось много того, что требовало моего пристального внимания. У меня много новостей, и далеко не все они добрые.

Они обнялись, но Краф почти сразу отступил, поправляя едва не свалившуюся шляпу. Волшебник повернулся к Джагу.

Двеллеру всегда было немного не по себе от обжигающего взгляда Крафа. Хотя тот никогда не проявлял по отношению к нему враждебности, но дружил волшебник все-таки с Великим магистром, а не с ним.

— Ну что, подмастерье, — сказал Краф, бросив взгляд на Джага. — Я слышал, что ты нашел книгу при довольно странных обстоятельствах.

— Да. — сказал двеллер. С тех самых пор, как Великий магистр Фонарщик взял его под свою опеку, Краф звал его исключительно подмастерьем. — Я как раз собирался обо всем рассказать Великому магистру.

— Тогда можешь начинать, я тоже послушаю. — Краф лянул на стол. — Эти разбойники помешали твоей трапезе. Давай-ка садись за стол. Чем скорее ты поешь, тем скорее мы сможем все обсудить. Мне и самому есть что рассказать, и на это может не хватить и целого дня.

— Я могу поесть и потом, — предложил Джаг.

— Нет, лучше сейчас, — в один голос отозвались Краф, Великий магистр и Карасон.

— Бродячий искатель приключений никогда не знает, когда в следующий раз сможет поесть, — сказал волшебник.

— Тебе надо поддерживать силы, — заявил Великий магистр.

— А остывшая еда тебе не понравится, — сказал Карасон.

— Да, и раз есть так полезно, — заметил Краф, с легкостью придвигая к себе стул — Джаг прекрасно знал, что он был куда сильнее, чем казался, — то принеси и мне тарелку, хозяин.

— Сто раз тебе говорил, — проворчал Карасон, — я не хозяин, я шеф-повар.

— И добавь еще несколько блюд, — уточнил волшебник, игнорируя замечание Карасона. — Уж лучше еды будет побольше и погорячее, чем замысловатые штучки какого-то там мясосжигателя с грандиозными идеями. Я плыл сюда на маленьком кораблике, где к концу путешествия оставались только вода и сухари.

— Я еще никогда не видел, чтобы корабль прибыл в Рассветные Пустоши в таком состоянии, — возмущенно заявил Карасон. — Ты просто привереда. И наверняка ты просто нарочно ничего не ел, чтобы, как всегда, прийти сюда и наесться задаром.

— Ну так что, — сказал Краф, невольно улыбнувшись, — ты меня все-таки покормишь или сначала заболтаешь до смерти?

Продолжая жаловаться на отсутствие благодарности у волшебников вообще и Крафа в частности, хозяин и по совместительству шеф-повар удалился в кухню, чтобы самому приготовить пищу.

Как только его тарелка оказалась на столе, волшебник поблагодарил Карасона и с мрачной решимостью уставился на Джага.

— Ну, — сказал он. — налегай. Когда я закончу, есть-то и тебе тоже придется. Нечего тут рассиживаться.

По опыту двеллер знал, что эти слова можно расценивать как вызов или как угрозу. Краф любил поесть и мог умять удивительное количество пищи без всякого следа для его тощей фигуры, но особо он на наслаждение трапезой времени не тратил. Джаг взялся за дело.

Поглощали пищу они молча; подобное спокойное безмолвие знакомо людям, не раз вместе преодолевавшим опасность. Конечно, тихо тут было еще и потому, что все пастухи и фермеры, ставшие свидетелями демонстрации силы волшебника, разбежались.

— Эртономус Дрон, — повторил волшебник, когда Джаг закончил рассказ о действиях «Ветрогона» против «Мясной мухи» и том, как они добыли загадочную книгу, которую сейчас держал в руках Великий магистр. — Кажется, я про него что-то слышал, а вот встречать никогда не встречал. Злой и неприятный тип, как говорили. — Он пыхнул трубкой. — Ты уверен, что он мертв?

— Он остался на дне океана возле Потрепанных островов, — сказал Джаг. — Даже если он выжил, то до материка оттуда далеко. И до Потрепанных островов тоже.

Краф погладил бороду.